Скандальный брак

В салоне воцарилась тишина. Кларисса выдавила улыбку.

— Впрочем, теперь все это уже не имеет значения. Он мертв, и я рада этому.

— Ты сука! — побледнев, закричал Файрхавен.

Кларисса чуть не рассмеялась. Взяв себя в руки, она сухо сказала:

— Назовите свою цену. Я прослежу, чтобы Доминик уплатил деньги.

— Речь не о деньгах.

— Ваш ответ едва ли можно рассматривать как шутку.

— А это и не шутка, — сказал Файрхавен. Его лицо стало белым, как мел, руки дрожали. — Вы понимаете, я любил Филипа. Богатство — это еще не все.

— В чем тогда дело?

Файрхавен сжал руки.

— Справедливость, — он сглотнул, но не опустил глаз. — Я требую справедливости.

— Это абсурд!

Файрхавен покачал головой.

— Нет. Филип ненавидел вас и вашего Доминика. Он ненавидел ложь. Поэтому я расскажу правду.

Кларисса подумала, что ослышалась. Нет, нет, конечно же, она ослышалась.

— У меня есть только одно желание: рассказать всему свету правду о вас и вашем сыне, — с ненавистью произнес Мэтью Файрхавен.

Глава 25

Анна ужинала в одиночестве. Кларисса не появилась, и Анна решила, что та предпочла поесть у себя в комнате. Дом остался с дедом.

Анна была не очень голодна, так что быстро перекусила и вернулась к себе. Хотя ей отчаянно хотелось узнать, как себя чувствует герцог, мысль о неизбежной встрече с мужем помешала ей сделать это лично. Однако Белла охотно ответила на ее расспросы. По словам служанки, Рутерфорд! по-прежнему оставался без сознания, а Дом задремал, сидя в кресле, которое пододвинул к кровати больного.

Анна, одетая в шелковую ночную рубашку и такой же пеньюар, нервно мерила шагами спальню, оплакивая герцога, словно он был уже мертв.

Боже, как же плохо сейчас Доминику! Но она не должна думать о страданиях мужа… — Анна, я хочу поговорить с тобой.

Анна увидела Дома, который без предупреждения вошел в ее комнату.

— Герцог?.. — она не смогла договорить.

— Никаких изменений. — Дом помедлил, глядя на нее.

Анна схватилась за спинку кровати. Чего он хочет? Она чувствовала, как растет внутреннее напряжение, и попыталась успокоиться, но безуспешно.

Дом стоял всего лишь в полуметре от нее. Он, очевидно, только что проснулся: волосы взъерошены, на ногах все те же бриджи для верховой езды и покрытые грязью сапоги; сюртук он снял и остался в одной рубашке — сильно помятой и расстегнутой. Анна старательно избегала смотреть на его обнаженную загорелую грудь и с ужасом осознавала, что ее пеньюар, застегивающийся всего на две пуговицы, скроен так, чтобы продемонстрировать соблазнительную ночную рубашку.

— Наверное, тебе стоило постучаться, — в конце концов удалось выговорить ей. Что ему надо? Она снова вспомнила о подозрениях Патрика и Беллы.

— Сегодня ко мне заходил Файрхавен. Он не был другом Филипа — он был его любовником. И решил шантажировать меня.

Анна вскрикнула, мгновенно забыв про свое неглиже.

— Шантажировать?!

— Да. — Дом говорил так, словно затвердил эту речь по памяти. — По его словам, есть доказательства того, что я незаконнорожденный.

— Ч-что? Но это же невероятная глупость!

На лице Дома осталось все то же выражение крайней собранности.

— На самом деле я уже некоторое время подозревал, что Филип мне не отец, и теперь Кларисса сама подтвердила это.

Анна должна была сесть. Она выбрала стул, самый дальний от Дома.

— Тогда кто же твой отец?

— Не знаю и даже боюсь спрашивать.

Анна все еще не могла поверить в услышанное.

— Я думаю, ты должна знать об этом, поскольку ты все еще моя жена, хотя и предпочитаешь жить отдельно, — закончил Дом.

Анна вздрогнула. Уж не послышалась ли ей нотка горечи в словах Дома? Он явно был расстроен. Боже мой! Только теперь смысл его слов начал доходить до ее сознания. Доминик может потерять все: имя, титул, богатство, земли. Сердце Анны сжалось от страха, страха за мужа — сейчас она не думала о себе.

— Ты откупишься от Файрхавена?

— Да, завтра же.

— Если Файрхавен получит деньги, то будет молчать?

Дом так пристально смотрел на нее, что Анна вдруг почувствовала неловкость. Она быстро запахнула пеньюар и сидела, придерживая его рукой у горла. Взгляд Дома немедленно опустился на ее руку, заставив Анну пожалеть о своей скромности.

Она покраснела, когда глаза Дома вновь встретились с ее глазами, Анна поняла, что он угадал причину. Ее грудь заныла. Неужели он знает, что она все еще находит его привлекательным?

Может ли он быть убийцей? Нет, невозможно, абсурдно, хотя именно у него больше всего мотивов желать ее смерти. Господи, а вдруг Дом прочитал ее мысли, а Патрик и Белла были правы?

У Анны вмиг пересохли губы. Нет, нет, воображение и страх вновь слишком далеко завели ее, а всего лишь потому, что уже вечер и они с Домом одни в спальне.

Анна выдавала улыбку, потом поднялась со стула, рещив, что в комнате слишком жарко. Не глядя на мужа, но зная, что он провожает ее глазами, она прошла к окну и попыталась его отворить. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что оно закрыто на защелку. В конце концов, ей удалось распахнуть створки, и она замерла, вдыхая прохладный вечерний воздух и чувствуя на себе взгляд Дома. Почему он не уходит?

Но если он собирался убить ее, то сделал бы это давным-давно. И снова ей пришло в голову, что даже если он тот самый таинственный преследователь, то в его намерение входило лишь напугать ее. Может быть. Дом хотел, чтобы она уехала из Уэверли Холл?

Анна повернулась к мужу. Как она и думала, он стоял, глядя на нее. Что если он невиновен? Что если самым его тяжелым преступлением стало то, что он обманом соблазнил ее? Если так, то она обязана поддержать мужа в это тяжелое для него время!

Молчание затягивалось, и Анна заставила себя заговорить первой.

— Ты хочешь сказать что-нибудь еще?

— Да.

Его взгляд спустился вниз, к ее рукам, которые сжимали полы пеньюара. Ее грудь была напряжена, и Анна знала, что Дом это заметил. Сердце неистово колотилось.

— Тебе надо уйти.

— Почему?

Анна потеряла всю свою сдержанность.

— О чем ты сейчас думаешь?! Чего ты хочешь?! Ты сумасшедший! — закричала она.

— Может быть. — Его рот слегка скривился. — Разве ты не догадываешься, чего я хочу?

— Нет. — Это прозвучало как отказ, а не как ответ на вопрос.

— Да ладно, Анна. — Голос Дома стал хрипловатым. Он подошел к ней, взяв за руки.

— Я х-хочу, чтобы ты ушел.

— Разве? Я так не думаю.

— Ты ошибаешься.

Их взгляды встретились.

— Я хотел бы знать, сожалеешь ли ты?

Анна едва перевела дыхание, даже не пытаясь отодвинуться. Она дрожала, а Дом стоял так близко, что ее бедро касалось его колена.

— Разумеется, мне жаль.

Он криво усмехнулся,

— И насколько жаль?

— Что?!

Взгляд Дома скользнул вниз.

— И как сильно ты сожалеешь, Анна? Достаточно ли для того, чтобы пригласить меня к себе в кровать?

Анна попыталась высвободиться, но Доминик лишь крепче сжал руки. Неожиданно ей стало страшно. Дом наклонился вперед, и сквозь тонкую преграду из шелка соски коснулись его обнаженной груди.

— Жалеешь ли ты настолько, чтобы предложить мне успокоение твоего тела? — тихо спросил Дом.

Анна глубоко вздохнула. Ощущение прикосновения, звук этого теплого хрипловатого голоса заставили ее вздрогнуть от возбуждения.

— Т-ты за этим пришел ко мне в комнату?

Его глаза потемнели.

— Нет. Да.

Анна не могла говорить. Дом обхватил ее за талию, с силой прижимая к себе. Его руки казались сделанными из железа.

— Я хочу заняться с тобой любовью. Сейчас.

— Не надо, — прошептала Анна. Но она чувствовала, каким тяжелым и горячим стало ее тело. — Не надо. — Она не была уверена, что говорит всерьез.

И Дом заметил эту неуверенность; его глаза стали почти черными.

— Всего один поцелуй, — шепнул он, Анна пыталась протестовать, пыталась думать. Но его губы коснулись ее рта, и она замерла, охваченная потоком необыкновенных ощущений, источником которых стало его тело. Но где-то в глубине ее души тихий насмешливый голос спрашивал: «А что если это был Дом? Что если Дом был тем человеком, который пытался напугать тебя или убить?»