Страница 19 из 19
Она незаметно вошла в столовую, как раз в тот момент, когда подавали главное блюдо, и тихо села прямо напротив Сципиона-младшего. Все наслаждались хорошей едой, и Ливия обнаружила, что тоже была голодна.
– С тобой все в порядке? – спросил ее муж. – С виду ты нездорова…
Вздрогнув, она пристально посмотрела на него – увидела, будто впервые. Да, у него не было рыжих волос, не было серых глаз, он не был высок, грациозен и широкоплеч, он никогда не станет Одиссеем. Но он был ее мужем и преданно любил ее, он был отцом ее детей. И – знатным без изъяна патрицием.
Она улыбнулась ему – не только губами, но и глазами…
– Просто день такой, Квинт Сервилий, – сказала она нежно. – А вообще-то я чувствую себя лучше, чем всегда.
Ободренный результатом суда над Сципионом, Сатурнин начал действовать с деспотичной самоуверенностью, которая потрясла Сенат. Следом за делом Сципиона Сатурнин в Народном собрании обвинил Гая Маллия Максима за потерю армии – и с тем же результатом. Маллий Максим, уже лишившись сыновей в битве под Арозио, теперь лишился римского гражданства и состояния и был отправлен в ссылку еще более нищим, чем жадный до золота Сципион.
Затем в конце февраля приняли новый закон об измене, которым вводились специальные суды, полностью составленные из всадников. Сенат вообще исключался из судопроизводства. Несмотря на это, сенаторы оскорбительно отозвались о законопроекте во время дебатов, но не могли воспрепятствовать принятию закона.
Хоть перемены эти были важны для будущего Рима, они интересовали Сенат и Народ меньше, чем проходившие в то же время выборы верховного жреца. Смерть Луция Цецилия Долматийского открыла не одну, а сразу две вакансии в Коллегии понтификов. Кроме того, с тех пор, как две ныне освободившиеся должности занимал один человек, некоторые были убеждены, и избирать необходимо лишь одного. Но, как раздраженно заметил принцепс Скавр, это было бы возможно только в том случае, если человек, выбранный простым понтификом, по праву претендовал бы и на второй, самый высокий пост. В конце концов сошлись на том, что первым будут избирать верховного жреца.
– Посмотрим, что мы получим, – сказал Скавр.
– Оба, принцепс Сената и Метелл Нумидиец, как и Катулл Цезарь, выставились кандидатами на пост верховного жреца. С ними был и Гней Домиций Агенобарб.
– Если выберут меня или Квинта Лутация, нам и вести подсчет голосов в выборах понтифика, так как мы оба уже являемся членами Коллегии, – сказал Скавр.
Согласно новому закону, лишь семнадцать из тридцати пяти трибунов участвовали в голосовании. Бросали жребий, чтобы определить, какие из триб будут участвовать в выборах. Жребий бросили, выборщиков определили. Все прошло благополучно: юмор и терпимость затушили все очаги напряженности на Форуме. Прекрасную затею оценили многие. Ничто так не расположило бы римлян к смеху, как шары цензора, на которых написаны августейшие имена, особенно когда отвергнутая партия близко подбиралась к столам и переворачивала их на победившую.
Героем дня стал Гней Домиций Агенобарб. Никто не удивился, когда его избрали верховным жрецом. Вторые выборы не понадобились. Осыпанный цветами и оглушенный аплодисментами, Гней Домиций не замедлил отомстить тем, кто выдвигал на пост его умершего отца юного Марка Ливия Друза.
Скавр не мог удержать смеха, когда прочитал постановление, чем вызвал недовольство расстроенного Метелла Нумидийца.
– Марк Эмилий, что за глупые смешки! – взорвался тот. – Этот плохо воспитанный человек, ведущий столь мерзкий образ жизни – и верховный понтифик! После моего дорогого брата? Не я?! Не вы?! Если мне случается ненавидеть римлян, так это когда их желание повеселиться берет верх над здравым смыслом. Я скорее смирюсь с законом Сатурнина, чем с этим! По крайней мере, в его законе отражена истинная, глубинная воля народа. Но этот фарс?! Поразительная безответственность! Я чувствую себя, будто я – изгнанник вроде Квинта Сервилия: мне противно и стыдно.
Однако, чем сильнее распалялся Метелл, тем громче смеялся Скавр. Успокоившись, наконец, он посмотрел на Метелла сквозь выступившие слезы:
– Перестань вести себя, как престарелая весталка, увидевшая волосатые яйца и стоящий член! Глупо! Мы заслужили все, что он нам преподнес! – Скавр снова затрясся в конвульсии. Услышав эти еле сдерживаемые приступы смеха, Метелл удалился.
Марий тоже высказался об этом в одном из редких писем к Рутилию Руфу:
"Я знаю, что должен писать чаще, мой старый друг, но я, к несчастью, не слишком люблю писанину. Твои письма – как бревно для тонущего. Я люблю читать эти послания, в которых весь ты – без амбиций, без высокомерия и обид, без пустых формальностей. Мой стиль слишком груб, но, надеюсь, это тебя не смутит.
Не сомневаюсь, что ты ходил все это время в Сенат и выслушивал там нудные доводы нашего Свинячего Пятачка против того, чтобы содержать армию голодранцев еще год – тем более, так далеко от Рима. И против того, чтобы я остался консулом на четвертый срок. Я действительно собираюсь сделать это. Иначе потеряю все, что смог приобрести. Потому что этот год станет годом германцев, Публий Рутилий. Я каждой жилкой своей ощущаю это. Да, у меня нет доказательств, но когда Луций Корнелий и Квинт Сервилий вернутся, они, я уверен, скажут то же самое. Я не имею от них известий с тех пор, как они появлялись в прошлом году с царем Копиллом. И хоть я рад, что мои трибуны доказали вину Квинта Сервилия Сципиона, я все же сожалею, что лично не смог принять участие в этом деле и допросить Копилла. Ничего, Квинт Сервилий получил по заслугам. Жаль только, что Рим уже никогда не увидит золота Толосы. А то были бы деньги на армию…
Жизнь идет здесь, как обычно. Виа Домиция вся подправлена, легче будет вести по ней легионы. А в каком она была состоянии! Ее не касались, наверное, с тех пор, как тут проезжал отец нашего нового верховного понтифика. Конечно, расчищать и подновлять дорогу проще, чем прокладывать новую – нужно лишь подложить, где нужно, камни. Потом по ней прошлись легионы и утрамбовали ее.
Мы также отстроили новый путь вдоль Родануса от Немавсуса до Арелата, и почти закончили канал, соединяющий Арелат с морем. Это позволит избежать образования болот и песчаных наносов, каковым подвержены речные русла. Все большие греческие шишки в Массилии рассыпаются в благодарностях – больших лицемеров свет не видывал! Что мне их благодарность? Да и была бы она, если б не присутствие армии?..
Вы, вероятно, скоро услышите – и, как всегда, в искаженном виде – одну историю, которую я сейчас хочу тебе рассказать, чтобы ты имел ясное представление о том, как все было на самом деле. Помнишь, конечно, сына сестры моей невестки, Гая Люсия? Он служил у меня солдатским трибуном. Но, как выяснилось, самим солдатам он не глянулся. Недели две назад начальник охраны пришел ко мне с новостью, которая казалась ему тем ужасней, что касалась меня лично. Гай Люсий был найден мертвым за одним из офицерских бараков – ему вспороли живот. Все было сделано в лучших традициях нашей воинской школы – таких ударов и требуют командиры от своих солдат. Виновник признался сам – молодой милый парень; один из лучших, как сказал центурион. Оказалось, Гай Люсий был педерастом и часто досаждал этому солдату. Над беднягой стали потешаться. Бедный солдат нашел единственный выход – убить своего врага. На мне лежала обязанность вершить суд, и я с большим удовольствием отпустил солдата, похвалив его и дав ему денег. Вот так. Прошу прощения за безыскусность изложения.
Для меня дела тоже обернулись неплохо. Я смог доказать, что он мне – не родня, и доказал моим солдатам, что правосудие всегда было, есть и будет правосудием, невзирая на кровные связи. Педерасты есть, никуда от этого не денешься. Но в легионах им не место. Можешь представить, чтобы в свое время сделали с Люсием мы в Нумантии? Он не умер бы такой быстрой и чистой смертью…
И еще. Я внес несколько изменений в пилум. Надеюсь, мой вариант приживется. Если у тебя найдутся лишние деньги, зайди в мастерскую и закажи парочку. Или сам заведи такую мастерскую – у тебя свой дом, и цензор не придерется к тому, что ты занят несенаторским делом.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.