Перелет

— Вы полетели прямо в Москву?

— Планировалось лететь прямо в советскую столицу, но, поскольку из осени мы летели навстречу московской зиме, погода все время менялась, самолет стал обледеневать… И нам пришлось сесть в Киеве и провести там ночь. Но, прежде чем рассказать об этом эпизоде, мне непременно хотелось бы упомянуть о девушке, старшем лейтенанте, которая летела вместе с нами. Было ей лет двадцать с небольшим, моя ровесница. Ее лицо навсегда сохранилось в моей памяти. (Думаю, что и отец запомнил ее. Это была красивая блондинка в элегантном мундире, короткой юбке.) Пока меня развлекали летчики, отец твой практиковался в русском языке с этой девушкой и другим лейтенантом. Тогда-то и выяснилось, что летит она с фронта домой, в Москву, что у нее несколько орденов и медалей за боевые заслуги. Мы узнали, что она лично убила двадцать шесть фашистов. Это меня буквально потрясло. Я была молодой офицерской женой, имевшей диплом учительницы начальных классов, и мне все время приходилось слышать, что война и политика — удел мужчин… Уже то, что я решилась вместе с твоим отцом перелететь через линию фронта, оставив на родине детей, считалось едва ли не подвигом… И вот рядом со мной в самолете летит моя русоволосая ровесница, красивая молодая женщина — старший лейтенант, которая лично убила двадцать шесть немцев… Веселая, симпатичная, обаятельная женщина, можно сказать, даже стеснительная. Так мне пришлось распрощаться с еще одной иллюзией, что война — удел мужчин, что только мужчины могут бороться с врагом. Должна признаться, что я смотрела тогда на эту женщину со смешанным чувством.

Итак, в Киев мы попали случайно. Какое-то время самолет простоял на взлетном поле. Никто не знал, сможем ли мы улететь в тот же день. Надежда на это все уменьшалась. И вот с аэродрома нас повезли в гостиницу. В ресторане при гостинице мы поужинали. Там, конечно, мы не очень-то придерживались протокола. Город еще был на военном положении, мы ни на что особенное не рассчитывали, но было заметно, что хозяева сделали все, чтобы создать нам максимальные удобства. Нас опять ждал накрытый стол, вероятно, сопровождающие позвонили из аэропорта и предупредили о нашем прибытии. Перед каждым на столе стояла тарелочка с вареньем. «Что это такое?» — стали спрашивать у меня наши бравые офицеры, считая, что я, как женщина, должна разбираться в еде, которая была им незнакома. Я ответила, что мне кажется, что это варенье, которое нам почему-то подали в качестве закуски. Правда, рядом стояли тарелки с рыбными блюдами. Я растерялась. Как есть рыбное блюдо с вареньем? Ты уже догадался, что на самом деле это была знаменитая русская икра?.. Н-да… Для нас икра ассоциировалась с серыми шариками, которые мы изредка ели, выжимая на них сок из лимона, ели маленькими ложечками, приговаривая при этом: «Мы едим икру…» Но то, что есть еще и черная, и красная, что готовят ее по различным рецептам, мы, разумеется, и ведать не ведали и узнали об этом только в разгар мировой войны, в Киеве. Мужчины навалились на икру, салаты, шпроты. Когда же принесли горячее, мы были уже сыты… Я была очень удивлена, увидев рядом с нашими тарелками старинные серебряные столовые приборы. Мы спросили, как они оказались здесь, в разрушенном Киеве, в небольшой второразрядной гостинице? Нам терпеливо и вежливо рассказали о том, что эта часть города особенно сильно пострадала от войны, здесь почти все здания либо сгорели, либо были взорваны отступающими немцами, которые все здесь разграбили и опустошили, и поэтому в гостиницах почти ничего не сохранилось. Присмотревшись, я заметила, действительно, на столах и тарелки и скатерти — разные. Сюда все, начиная с серебряных приборов и кончая кастрюлями, половниками и разной посудой, доставлялось из других, не пострадавших от оккупации областей, все это собиралось в одном месте и централизованно распределялось. Другим путем необходимые вещи сейчас достать было невозможно. Только так удалось открыть гостиницу уже через несколько месяцев после того, как город был освобожден от немцев. Я считаю, что это очень интересная и характерная деталь.

— Что же, все необходимые приборы власти получали от простых граждан?

— Нет, из других городов, из ресторанов и гостиниц тыловых областей. Мне кажется, что таким образом осуществлялось снабжение очень многими вещами. Мне просто бросились в глаза старинные красивые приборы, поэтому я о них и спросила…

— Как на вас влияла пропаганда, которая распространяла небылицы о Советском Союзе?

— Если бы мы ей верили целиком и полностью, то, как ты понимаешь, не решились бы на перелет. Разумеется, мы знали, что попали в совершенно иной мир, который очень сильно отличается от того, в котором нам до этого пришлось жить. Поэтому нам было очень приятно, что русские совершенно правильно и очень быстро поняли цель перелета отца и сделали все, чтобы наша поездка увенчалась успехом. Придя к этому выводу, мы стали более тщательно и пристально вглядываться в то, что нас теперь окружало, обращать внимание на какие-то необычные детали, явления. Отец, разумеется, пытался сосредоточиться на главном, он постоянно совершенствовался в русском языке, учился у сопровождающих, переводчиков…С другой стороны, скажем, обычай давать чаевые. Принято ли это в Советском Союзе? У нас не дать чаевые, значило бы оскорбить человека. Правда, денег у нас не было. В той ситуации они нам были и не нужны, но во время войны лучше всего расплачиваться сигаретами. Мы их взяли с собой очень много. Ведь для любого солдата сигареты — целое состояние. С одной стороны, как не дать пачку сигарет симпатичному шоферу, который вез вас на аэродром? Но, с другой, не обидится ли он? В конце концов мы решили положить пачку на сиденье автомобиля, пока он помогал грузить наш багаж в самолет. Между прочим, на Киевском аэродроме твой отец вовсю кокетничал с девушками, для этого он достаточно хорошо говорил по-русски. Но если речь шла о серьезных переговорах, то посылали за переводчиком, знающим немецкий…

— Итак, вы прибыли в Москву…

— Да, мы приземлились на заснеженном аэродроме, в холодную солнечную погоду. Нас встречал прекрасно говоривший по-немецки полковник в высокой каракулевой папахе. И вот еще одна характерная деталь: у нас профессиональные военные полковниками становились в лучшем случае годам к сорока , а этому офицеру было около тридцати… Он, вероятно, служил в министерстве обороны у генерал-полковника Кузнецова. Полковник проводил нас с аэродрома в город, в небольшую квартиру, где мы потом все время и жили.

Навсегда запомнились мне два человека. Тот самый полковник, который готов был в любой момент нам помочь, держался он дружелюбно, но в то же самое время официально и сдержанно, он прекрасно говорил по-немецки и в то же время был очень русским человеком. И еще наша хозяйка — «мамочка», которая, как было видно, никак не могла взять в толк, почему ей приходится ухаживать за сменяющими друг друга «вражескими» офицерами, но, поскольку таков был приказ, она старалась делать все, что было в ее силах. Словно дальнейший ход войны зависел от того, понравится ли нам пpигoтoвлeннoe ею блюдо.

В квартире нас ждал накрытый стол, полковник пообедал вместе с нами. Потом мы вымылись, распаковали вещи. Отец с остальными офицерами ушел на переговоры. Это и понятно, наконец-то, на шестой день нашего путешествия, мы попали туда, куда так стремились попасть, — в Москву. Тогда мы, конечно, не подозревали, что наша делегация (или, точнее говоря, остатки готовившейся к полету делегации) окажется единственной добравшейся до Москвы делегацией Венгерского фронта. Вечером того же дня отца повезли в Кремль, к генерал-полковнику Кузнецову. Но об этом отец наверняка сам тебе все расскажет.

— А что вы знали о находящихся в то время в Москве венгерских генералах?

Мы знали, что там находится своего рода комиссия по перемирию во главе с Табором Фараго, но чем они занимаются, мы понятия не имели. Знали мы и о том, что линию фронта перешел Бела Миклош, а поскольку вернуться назад он не смог, мы считали, что он вместе с Кальманом Кери тоже находится в Москве. О Яноше Вёрёше мы уже слышали, что он «явился к советскому командованию». Но вместе ли живут эти генералы, ведут ли они какие-то переговоры, формируют правительство или просто играют в бридж, мы, разумеется, не имели ни малейшего понятия.