Перелет

Во время наших бесед нам удалось установить связь по телеграфу с главой венгерской делегации на переговорах по перемирию генерал-полковником Габаром Фараго, который, к немалому нашему удивлению, сообщил, что временное перемирие было заключено еще 11 октября, и в общих чертах обрисовал условия, на которых перемирие было подписано.

Тут я совсем перестал понимать, что же все-таки произошло в Будапеште 15 октября и почему о таком важном факте, как заключение перемирия, не проинформировали прежде всего нас — армию.

В конце переговоров Мехлис и Миклош пришли к выводу о целесообразности обратиться к венгерским солдатам по радио с воззванием. Текст его был следующим: «Венгерский солдат, оставайся верным регенту, присяге, которую ты давал Миклошу Хорти!»

Вечером нас вызвали для новых переговоров.

После того как советская сторона ознакомилась с состоянием нашей армии, Петров и Миклош приняли мое предложение: части 1-й венгерской армии должны отойти на линию Надьселлеш[36] — Мукачево — Ужгород, оставляя свободными основные дороги, а затем собраться и ждать дальнейших приказов.

Мехлис поинтересовался, за сколько времени, по моему мнению, можно повернуть части и подразделения 1-й венгерской армии против немцев. Я ответил: «Сейчас ответить на это не представляется возможным».

Петров кивком головы признал правоту моих слов.

Я считал и открыто высказал свою точку зрения: для успешного перехода армии необходимо, по крайней мере, 10–14 дней.

— Почему? — спросили у меня.

Я ответил: мол, как-никак мы только что сражались против Красной Армии. Надо же как-то объяснить, почему теперь мы решили повернуть оружие. Необходимо время, чтобы переубедить личный состав, офицеров. Узнав о перемирии, солдаты могут разбежаться… Мир как-никак. Их надо убедить в том, что во имя родины они снова должны взяться за оружие, пробудить в них чувство истинного патриотизма, что во имя Венгрии они должны выступить против немцев.

Петров сказал, что я совершенно прав, все это разумно.

Но тогда ничего другого не остается делать, как отвести солдат в условленные места, открыв Красной Армии прямую дорогу через Карпаты. А сами подготовим своих людей и в соответствующий момент начнем военные действия против немцев. Но пока это обсуждать еще рано.

По приказу Петрова и Миклоша я в соответствии с нашей договоренностью, подготовил приказы для частей и подразделений 1-й венгерской армии.

Я надеялся, что вскоре смогу отправиться обратно. Однако Мехлис распорядился, чтобы все наши приказы отправлялись через линию фронта с пленными офицерами.

Я попытался возразить, но Мехлис заявил, что он, мол, несет ответственность за мою жизнь и поэтому не имеет права отпускать меня.

Теперь я должен признать, что основания для этого у Мехлиса были. Он уже знал: к власти в Будапеште пришли салашисты — и поэтому считал мое возвращение в расположение 1-й армии не только ошибочным, но и опасным для моей жизни…

Итак, наши приказы через линию фронта переносили пленные офицеры…

Одну из групп пленных офицеров, которая состояла из 14 человек, должен был проинструктировать я сам. Эти офицеры вызвались передать наши приказы по армии.

Кратко проинформировав офицеров о сложившейся ситуации, я сказал им несколько ободряющих напутственных слов. Обратил их внимание на сложность и опасность задания, но одновременно подчеркнул его патриотический характер и необходимость этого шага. Я сказал, что за выполнение моего задания они заслуживают всяческого поощрения и наград. После трогательного прощания я отправил их в нелегкий путь.

Однако следует признать, что самоотверженность и храбрость этих офицеров, к сожалению, не дала ожидаемого результата.

Бела Миклош с удивлением был вынужден констатировать, что его приказы по армии не выполняются. В конце концов мы признали, что 15 октября нилашистам (разумеется, с помощью немцев) удалось захватить власть в свои руки.

Во второй половине следующего дня из Москвы прибыли представители нашей делегации по заключению перемирия: посол по особым поручениям Домокош Сенг-Иваньи и майор Йожеф Немеш. Первый из них был профессиональным дипломатом, которого специально включили в состав делегации на перемирии, второго регент с письменными полномочиями послал вслед за делегацией.

Сент-Иваньи познакомил нас с основными условиями заключенного соглашения, которые выглядели примерно так:

1) венгерская армия сохраняет оружие, но поворачивает его против немцев;

2) венгерская армия и администрация уходит с территорий, занятых Венгрией после 1 октября 1939 года;

3) окончательные границы Венгрии будут установлены после выработки мирного договора.

Для моего командира самым важным был первый пункт соглашения, он означал не капитуляцию, а сохранение армии, которая могла бы помочь отстоять интересы венгерской нации.

Вскоре нас перевезли в Москву, где мы присоединились к делегации, возглавляемой Фараго. Сюда же позднее, после полного приключений путешествия, прибыл в середине ноября и твой отец, но уже в качестве представителя нелегального движения Сопротивления, в состав которого входили представители левых партий и группы военных.

Но к этому времени я опять был направлен в распоряжение штаба 4-го Украинского фронта и, следовательно, в Москве с ним не встречался.

Глава пятая

В ЭТО ВРЕМЯ В БУДАПЕШТЕ

Я долго колесил по покрытым щебнем улицам Зугло, пока наконец не заметил на заборе одного покосившегося строения табличку, на которой было написано: «улица Иштвана Фишера».

Накрапывал осенний моросящий дождик, на неасфальтированной улице повсюду лужи и груды шлака. Вдоль улочки — стены складов, спортивные площадки.

Наконец я добрался до сотых номеров, там закончились старые одноэтажные развалюхи и появились первые панельные кооперативные многоэтажные здания, порядок расположения которых можно было определить лишь с птичьего полета. Я довольно долго бродил между современными зданиями по засаженному деревцами кварталу, но никак не мог отыскать дом 146. Я спросил об этом у какого-то мужчины, который в это время мыл «трабант». Он подозрительно посмотрел на меня, но потом все-таки дошел вместе со мной до угла.

— Это вот № 142, — сказал он.

— Вижу, — буркнул я.

— Следовательно, № 146 должен быть где-то поблизости. Я сам здесь всего два года живу…

Потом я, разумеется, отыскал нужный дом, нашел и интересующую меня табличку с именами его обитателей: «Пал Алмаши, инженер-механик, генерал-лейтенант в отставке».

— Ты точен. — С этими словами Пал Алмаши открыл мне дверь. Я едва не рассмеялся, потому что знал: именно это он и скажет. Когда-то точность считалась добродетелью. Едва я снял пальто, как услышал, что на кухне небольшой двухкомнатной квартирки с шипением убегает кофе.

— Выпьешь кофейку?

Все по-домашнему, никакой чопорности.

«Приведение в исполнение приговора в отношении полковника Енё Надя, 6-го в порядке обвинения на процессе, оставляю в силе. Пользуясь правом помилования, в отношении 6-го в порядке обвинения Пала Алмаши, заменяю смертную казнь 15-летним тюремным заключением и лишением на 10 лет всех гражданских и политических прав.

Будапешт, 8 декабря 1944 года.

За председателя трибунала витязь,

генерал-полковник Ференц Фекеталми-Циднер».

В 1946 году подполковника Пала Алмаши в новой демократической венгерской армии произвели в генерал-лейтенанты. Однако уже в начале 1947 года он с группой офицеров старой армии был переведен в резерв. Правда, последующие годы Пал Алмаши продолжал трудиться в качестве инженера-машиностроителя. Он — один из немногих оставшихся в живых и проживающих сейчас в Венгрии свидетелей тайных судилищ, устроенных нилашистами на проспекте Маргит в декабря 1944 года…

36

Виноградов (СССР).