Страница 28 из 32
– Возможно.
– Самое меньшее, что может случиться с эль Альварецом, вами и всеми высшими чинами – это стирание мозга. И если сбросите хоть одну бомбу на Грюнвельт, то подпишете смертный приговор своей планете. Вы знаете о судьбе Октября.
– Это миф.
– Нет. Я был там.
– Неужели? – Комменданте снова сел, упершись подбородком в ладонь.
– И как вам там понравилось? Забавно? Поучительно?
– Возможно, вам это покажется поучительным. Ни одна из форм животной жизни, более сложной, чем таракан, не выжила. Тараканы стали очень большими и агрессивными.
– Вы хотите сказать, что Конфедерация придет в такой гнев из–за вашего убийства – вашего и еще нескольких человек, – что уничтожит население целой планеты? – Он натянуто засмеялся.
– Конфедерация никого не уничтожает. – В самом деле? – Они выпустили в атмосферу Октября вирус, стерилизовавший всех самок от млекопитающих до рыб.
– Значит, они добили только тех, кто прожил достаточно долго, не умерев с голоду.
– Им поставляли еду. Как жест доброй воли. Но люди могут питаться растениями и жуками тоже.
Хулио зевнул:
– Мне все равно. Трех детей вполне достаточно.
– Не притворяйтесь глупцом.
Хулио усмехнулся:
– Без оскорблений.
С минуту они сидели в молчании.
– Когда я встречусь с эль Альварецом?
– Он очень занят. Возможно, ты увидишь его до того, как умрешь.
– У вас очень примитивное чувство юмора, Хулио.
Дневальный вернулся с шестью вооруженными людьми и двумя связанными – теми, что допрашивали Отто. Руки у них были скручены за спиной… Оба тененте возглавляли процессию, держась прямо, но сильно побледнев.
Дневальный вручил Хулио нож с массивным лезвием, подходящий вполне для мясника.
– Доброе утро, Бернал и Ромуло.
Хулио ритмично похлопывал рукояткой по ладони.
Один из тененте ответил очень слабым голосом. Второй только открыл рот, зубы его стучали.
– Кто из вас вырывал зубы этому джентльмену? Ему бы хотелось увидеть, как этому человеку перережут глотку.
– С меня довольно, – сказал Отто, – если они сами потеряют несколько зубов.
Тот, что ответил на приветствие, сказал:
– Мы оба делали это, комменданте.
– Гм, – сказал Хулио с задумчивым видом. – Дневальный… посмотрите, нет ли в том столе щипцов?
Тот вернулся с хромированным хирургическим орудием, вполне способным, судя по его виду, исполнить работу.
– Это подойдет, комменданте?
– Нам остается только попробовать. – Он подал знак дневальному. – Развяжите его. Ромуло, ты испытаешь этот инструмент на Бернале.
Допрашивавший взял орудие и повернулся к партнеру, обращаясь к нему, как взрослый обращается к ребенку:
– Открой рот, Бернал. – И добавил шепотом: – Будь смелым.
Бернал только один раз вскрикнул от боли, когда был извлечен первый зуб. Ромуло посмотрел на Рубиреца, тот кивнул, и Ромуло нагнулся за вторым.
– Ну? – сказал комменданте Отто. – Я проявил добрую волю. Теперь вы ответите на несколько вопросов?
– Кое–что вы, в самом деле, проявили, но я не отвечу.
Хулио решительно кивнул:
– Дневальный! Вызовите тюремное отделение и скажите, что я велел доставить сюда сеньора де Санчеса и сеньориту Эшкол.
Бернал потерял третий зуб, не издав ни звука, хотя слезы катились по его щекам.
– Э–э… Ромуло… – сказал Хулио.
Тот поднял голову и не успел даже моргнуть. Нож мясника ударил с силой, достаточной, чтобы наполовину прорубить его шею. Солдаты и Отто невольно подались назад при виде хлынувшей крови. Рубирец ухватил умирающего за волосы и дернул книзу, потом два раза дико ударил ножом, добавил третий, рассчитанный удар, который отделил голову от тела. Подняв ее, истекающую кровью, он держал ее над кроватью Отто.
– Еще одного? – На лице его не было совершенно никакого выражения, голос совершенно ровен.
Отто проглотил внезапно хлынувшую в рот горечь:
– Нет. Этого было достаточно… для…
– Для моего «примитивного» чувства театральности? – Один из солдат бросился к двери.
– Рядовой Ривера. Вернитесь, или вы будете наказаны.
Рядовой на секунду приостановился, потом бросился бежать снова. Комменданте снова обратил взгляд на Отто, но ничего не сказал. Слышно было лишь, как эхом отдается в коридоре стук подошв бегущего рядового, да что–то тихо шуршало. Отто знал, что это корчится обезглавленное тело. Бернал потерял сознание.
– Вы все можете выйти. Заберите этот мусор.
Мертвый человек гораздо тяжелей живого. Чтобы вынести потерявшего сознание Бернала, потребовался один человек. Четверо – чтобы вытащить в коридор тело. Дневальный отнес смотревшую перед собой тусклым взглядом отсеченную голову к двери и стал рядом с ней на пост. Одному из выносивших тело он велел вернуться за головой.
– Итак, полковник, попытаемся поговорить о деле еще раз?
– Если вы думаете, что произвели на меня впечатление, то напрасно. Я встречал много безжалостных людей.
Комменданте подошел к кровати Отто сбоку и приложил к его горлу острие ножа. Кровь продолжала еще капать с лезвия, а правая рука Хулио была ярко–малинового цвета от кисти до локтя.
– Ваша самоуверенность самца начинает утомлять меня, полковник. – Отто мог отодвинуть голову, но понимал, что это бесполезно.
– В самом деле? А ваша меня ужасно забавляет.
Коменданте, полиловев от гнева, отдернул нож. Увидев выражение лица Хулио, Отто понял, что будет жить ровно столько, сколько прикажет эль Альварец.
Дневальный ввел в комнату Рейчел Эшкол и Октависа де Санчеса, потом вернулся на свой пост у двери. Рейчел была очень бледна, но держала себя в руках. Отто предположил, что голову успели убрать из коридора. Оба пленника были одеты в мешковатые серые комбинезоны для хозяйственных работ, руки у них связаны за спиной. Вид у Октависа все еще был очень жуткий, на Рейчел пока не тронули. Увидев Отто, она охнула.
– Я хотел, чтобы вы оба посмотрели, как мы обошлись с вашим премьер–оператором, – сказал Комменданте. – Чтобы у вас не было иллюзий относительно вашего дипломатического иммунитета…
– Я ни на секунду не сомневалась, что вы нас убьете, – процедила Эшкол сквозь сжатые зубы.
– Вы так полны героизма, – сказал Хулио, пробуя пальцем лезвие окровавленного ножа. Женщина только сейчас увидела его и подавила вскрик. – Вас так мало беспокоит перспектива…
– Что он с вами делал? – Она смотрела на кровь, забрызгавшую постельное белье Отто.
– С ним я ничего не делал, юная леди, – сказал Комменданте. – Он требовал жизнь человека, и я ему ее дал.
– Это правда? – спросила она Отто.
– Нет.
– Нет, это правда, – сказал Хулио.
– Вы оба вполне друг друга стоите, – с горечью сказала Рейчел. – Два сапога пара.
Хулио негромко засмеялся:
– Женщины не уважают политику. – Он повернулся к Октавису. – Разве не так, тененте?
Октавис неуверенно посмотрел на него:
– Значит…
– Правильно. – Комменданте подошел к избитому здоровяку и перепилил ножом его путы. – Маскарад кончился.
– Позвольте представить, – объявил он. – Тененте Октавис Мадере. Отличный солдат, под моей командой уже пять лет.
– Октавис, – упавшим голосом сказала Рейчел.
– Все ясно, – сказал Отто. – И объясняет кое–какие вещи.
– Действительно, – сказал комменданте. Потом повернулся к Эшкол: – Теперь у вас не осталось никого. Ваш полковник – грубый садист, ваше доверенное лицо – предатель. Мы даем вам несколько дней обдумать ваше положение. Пока мы будем решать, что с вами делать.
Он подозвал дневального:
– Дневальный, этот человек в том же звании, что и вы. – Он указал на Октависа. – Но я хочу, чтобы вы на неделю или около того стали его вестовым. Пока он поправится после потерь, понесенных ради блага Плана.
Комменданте сверкнул глазами в сторону Отто:
– И несмотря на ваши старания, мой личный вестовой скоро ко мне вернется. Мой верный Рамос Гуайана. Его выздоровление спасло вас от отвратительной смерти.