Гибель синего орла

— Почему долго не стрелял?! — кричит Костя, размахивая винчестером.

Подбегает Яркан. Знаками он показывает на близкие сопки, приглашая преследовать раненого зверя. Пальба затихла. На дальних вершинах гуськом бегут прорвавшиеся бараны. Заглядываю вниз с обрыва. Черноватая фигурка бродит у подножия каменной стены. Илья подбирает добычу. Костя уложил трех, Яркан умудрился свалить пятерых баранов.

Вожак ранен и далеко, вероятно, не уйдет. Вот бы заполучить редкую шкуру и рога в зоологическую коллекцию!

— Пошли по следу, возьмем барана, — решительно говорит Костя.

Бегом поднимаемся вверх по тропе, отмеченной пятнами крови. Выбираемся на острый гребень. Совсем близко белеет величественная двуглавая вершина Бурындах. Раненый баран ушел по гребню к кварцевым вершинам. С час преследуем слабеющего беглеца. У плоской глыбы Яркан показывает примятый мох, окропленный кровью. Здесь баран лежал, набираясь сил. Спотыкаясь и падая, прыгаем по камням.

Гребень обрывается в пропасть. Отвесная стена, разрисованная кварцевыми жилами, уходит в глубокое ущелье.

Лунная долина?!

Знакомые, грозно нависающие башни теперь под нами. У подножия этой стены мы скрывались в гроте от Синего Орла.

— Ой-е-ей! — вскрикивает Яркан, указывая вниз.

На дне ущелья, на темной осыпи, белеет неподвижное тело барана. Как очутился он там, сорвался? Нет, отвесная каменная стена отполирована временем, и ни один горный баран не пройдет тут.

— У-ух! — восклицает Яркан, показывая ладонью, как прыгал баран.

В горах Памира мне приходилось слышать рассказы о прыжках загнанных архаров вниз «на рога». Но я не очень-то верил этим охотничьим рассказам. Снежный баран, которого мы преследовали, прыгнул в пропасть.

— Смотри… твоя пещера.

Костя кивает на противоположный скат цирка, запирающего долину. Почти на уровне нашего гребня чернеет щель скальной пещеры и виден шест в расщелине.

— Харги… — испуганно шепчет Яркан.

Да, это «пещера Харги», ее нам показал из Лунной долины Илья. В бинокль ясно вижу гладко обстроганный, выбеленный временами шест.

— Полезем? — Костя жадно всматривается в черную пасть таинственной пещеры. — И барана твоего прихватим.

Попытаться влезть в пещеру можно лишь со дна Лунной долины. А что, если попробовать? Ведь втащили же люди туда шест!

— Полезем, пожалуй…

Долго ищем спуск в Лунную долину. Съезжаем наконец по крутой осыпи с каменной рекой щебня на тропу. Вот и грот с очагом, пепел нашего бивуака, а дальше цирк полуразрушенного кратера. Яркан стаскивает убитого барана с осыпи. Он прыгнул на рога, но не повредил великолепной спирали.

Снизу вход в пещеру едва чернеет высоко-высоко над долиной. Все загадочное манит человека. Лезть туда нужно сначала по глыбам завала, затем по каменному лбу высотой в пятиэтажный дом и выше подниматься почти по отвесной стене с трещиной, куда нужно втиснуться и ползти к шесту. Над шестом — черное отверстие в чрево скалы.

Как забраться по голой скале?

Яркан испуганно крутит головой. Теперь он понимает, что мы задумали.

— Харги… Харги!.. — твердит юноша, крест-накрест складывая на груди руки.

— Не бойся, Яркан, — посмеивается Костя. — Вместе полезем в гости к дьяволу.

Оставляем все лишнее: винчестеры, карабин, бинокль, походные мешки. С собой берем ножи, арканы и — за пазуху — смолистые корни погибшего стланика; они хорошо горят и заменят в пещере факелы.

Молчаливо поднимаемся по лестнице завала. Яркан поборол суеверный страх и решил лезть с нами. У подножия скального лба останавливаемся. Ну и круча! Голая рыжеватая стена уходит в небо.

— Не уцепишься, — качает головой Костя.

— Попробуем…

К счастью, обувь у нас мягкая: замшевые торбаса с шероховатой лосиной подошвой. На скалах они не скользят. Начинаем подъем.

Кончиками пальцев цепляюсь за малейшие неровности и выступы — морщины утеса. Ползу, как улитка, распластавшись на камне, метр за метром, выше и выше. Нога то и дело срывается без опоры. Отдыхаю, прильнув к утесу. Оглядываюсь.

Жутко… повис над пропастью. Далеко внизу, у языка осыпи, блестят стволы оставленных винтовок. Костя и Яркан словно прицепились к брюху аэростата. Ветер срывает с Костиной головы измятую фетровую шляпу. Перевертываясь, она летит в пропасть.

Лезть по такой круче можно только вперед, спуститься без веревки тут невозможно. Жаль, что нет альпийских крючьев. Остается один путь — наверх.

Поднимаюсь еще выше. Замечаю беловатые пятна свежесорванной породы, как будто по каменному лбу взбежал горный баран, отбивая копытами потемневшую скальную корку.

Чьи следы?

Раздумывать некогда. Едва удерживаюсь на покатой стене. Сорвусь верная гибель. Метрах в двух над головой каменный лоб переходит в карниз. Там можно передохнуть, но выбраться на карниз невозможно. У перегиба каменного лба нет точек опоры. Двигаться нельзя ни вперед, ни назад. Если шевельнусь, начну скользить. Не могу даже оглянуться, рассматриваю перед носом крапчатые кварцевые жилки в рыжеватой породе. Что же делать?

И вдруг чувствую мягкую опору у ноги.

— Держись… Опирайся на мою ладонь.

— Ох, Костя, спасибо, друг!

Опора помогает дотянуться, вцепиться в краешек чуть заметной трещины. Костя подползает еще ближе, опять подставляя ладонь.

Наконец-то карниз!

Выползаю к подножию отвесной стены на крошечную площадку.

— Чаут… спускай аркан!.. хрипит Костя.

Он весь напрягся, прильнув к скале. Не помню, как сбросил, размотал аркан. Вижу застывшее Костино лицо, блестящие струйки пота, сбегающие по вискам. Зубами он вцепился в натянутый ремень. Руки ему нельзя отрывать от скалы.

Яркан подставляет снизу ладонь к скользящей Костиной ступне. Связанные незримой нитью, замираем втроем, прильнув к холодному камню. Малейшее неловкое движение сбросит вниз нашу живую цепочку. Тоскливо сжимается сердце.

Дюйм за дюймом Костя подвигается к перегибу каменного лба и выкарабкивается на карниз. Выуживаем Яркана, он, как ящерица, выползает на площадку.

Отдыхаем, растянувшись на покатом карнизе. Как хорошо тут: вся Лунная долина под нами.

— Амба, думал, — глухо говорит Костя, приглаживая вихры. — Если бы не Яркан, угодили бы в преисподнюю.

Свинцовое облако закрывает солнце. Посыпалась белая крупа, скрывая долину. Стало холодно, неуютно на «ласточкином гнезде». Куда, зачем ползем на неприступные кручи? Если снег будет таять, скалы станут мокрыми, скользкими, и нам отсюда не выбраться.

Преодолели, кажется, самый трудный участок. Выше хоть и отвесная скала, но глубокая трещина косо, по диагонали рассекает стену. Если втиснуться поглубже в эту щель, можно доползти к шесту у пещеры.

Полчаса спустя, забившись в трещину, точно кроты, благополучно достигаем шеста. На сухом выбеленном стволе видны полустертые временем зарубки. Шест воткнут глубоко в расщелину и прочно засел в каменном гнезде. Поднять его сюда могли только на веревках.

Черная пасть пещеры совсем близко. С трудом выбираемся на скальный балкон, повисший высоко над долиной.

Доползли. Сейчас заглянем в чрево скалы.

Тихо переговариваясь, торопливо зажигаем смолистые сучья и вступаем в темный коридор. Стены покрыты блестящей белой коркой извести. Темные своды теряются в вышине. Вероятно, эта громадная трещина образовалась внутри скалы во время давнего землетрясения. Коридор внезапно поворачивает, дневной свет меркнет.

Дьявольщина!

У морщинистой стены в глубокой трещине оседает человек с винчестером в руке. Скрюченными пальцами он цепляется за камни.

— Чандара! — вскрикивает Костя.

Старик силится поднять винтовку. Неузнаваемо худое, бледное, как у мертвеца, лицо искажено, глаза лихорадочно блестят в красноватом пламени факелов. Винчестер выскальзывает из ослабевшей руки, звякнув о камни. Голова поникает на грудь, и Синий Орел валится к подножию тотема.