Страница 6 из 74
– Да вот, хотелось бы домой попасть, тут не замерзнуть. Оказаться в нужное время в нужном месте…
Нет, вру, всё не так было. Вспомнил. На самом деле, первый раз Олег услышал Голос, когда, отчаявшись завести снегоход, он пошёл по заснеженной дороге к ближайшему населенному пункту. Впрочем, дорогой эту заснеженную протяжённость можно назвать весьма условно, так, слегка накатанный промежуток между белых барханов. Вот по нему Олег и отправился куда глаза глядят. Карты у него не оказалось, но интуиция подсказывала, что ближайший населённый пункт – в 18-20 километрах отсюда. И если экономить силы…
Голос прозвучал, когда он отошёл от машины на достаточно приличное расстояние в сколько-то там км. Усталости пока не чувствовалось, страх затаился внутри организма и там ждал, когда станет темно и совсем скучно. Тут он и услышал этот Голос, находившийся от него будто бы по касательной.
Ну, тот и спросил его, чего, мол, хочешь, а тот ответил, что домой попасть, не замёрзнуть, ну и всё такое. Тогда Голос очень сильно удивился, мол, куда ж ты тогда, бедолажка, направился.
– А куда ты тогда пошёл? – спросил его Голос этак по-хозяйски.
Теперь настала очередь удивляться Гагарину. Типа, глупые какие-то вопросы, начальник.
– Но машина же встала, или ты хочешь, чтобы я в ней замёрз?
– Неважно, – сейчас Голос кажется ему равнодушным соглядатаем. У него нет и не может быть туловища, головы, рта, но у этого голоса явно есть глаза, пристально наблюдающие за каждым движением Олега.
За каждым движением его души, – однако, тебе нужно вернуться к машине и ждать моей помощи там…
– Но это же чревато гибелью, – восклицает Гагарин, не думая о том, как он в данный момент выглядит со стороны. А если задуматься, странная картина: одинокий мужик кричит посреди заснеженного поля на незримого собеседника. Бред!
– Впрочем, поступай, как хочешь, – устало говорит Голос и в этот момент Гагарин поворачивает обратно. Сам не зная почему. Но, как приговорённый, идёт, возвращается к поседевшей за время его отсутствия, машине. Через какое-то время он видит своего боевого, замёрзшего коня, по мере приближения всё отчётливее понимая, что совершенно не представляет, что делать. Сесть и ждать? Он подходит к снегоходу, открывает водительскую дверцу (даже дверь закрывать не стал), садится на промёрзшее сидение и тут боковым зрением замечает движение в одном из зеркал заднего вида.
Гагарин видит, как к его снегоходу приближается человек, идёт откуда-то издали, приближается, превращаясь в конкретного парня, который, поравнявшись с водительским окошком, спрашивает:
– Эй, командир, у тебя закурить не найдётся?
– Садись, покурим, – снова ничуть не удивляясь (удивляться – лишние силы терять), говорит Гагарин.
Паренёк, румяный от мороза, разгорячённый от быстрой ходьбы, лезет в салон, снимает шапку, от его головы поднимается пар, он приветливо улыбается, у него редкие, жёлтые зубы, местный, думает Олег, не понимая, как же он мог тут оказаться. Впрочем, северные люди – странные, непонятные, от них всего чего угодно ожидать можно.
– Ты местный? – Парень молча кивает, Олег протягивает ему предпоследнюю сигарету в пачке. Сам берет последнюю. Прикуривают от одной спички.
– А как же ты тут оказался?
– Прогуляться вышел.
– Ничего себе прогулки. – Гагарин знает, что ближайший посёлок находится, гм, даже и не вспомнишь, как далеко отсюда находится ближайшее человеческое жильё.
Парень снова застенчиво улыбается, мол, ничего особенного, всегда так хожу, каждый божий день. Каждый божий…
Ну и спрашивает, сугубо из вежливости, для поддержания разговора, так как, по сути, это же не его дело:
– Командир, а что ты тут стоишь? Загораешь?
– Да видишь, встала и не заводится, – Олег готов распсиховаться: как будто и так не понятно…
– Так ты поломался? Тебе помощь нужна?
В ответ Олег делает последнюю затяжку. Вот и сигареты закончились.
– А что ты не тормознёшь тогда никого?
Этот вопрос выглядел бы логично, если бы снегоход стоял на оживлённой трассе, однако за всё путешествие из пункта А в недоступный пока пункт Б Олег Гагарин не видел ни одного транспортного средства. Его никто не обгонял, да и он тоже никого не. Гость понимает молчание водителя по-своему.
– Сейчас я тебе помогу. Тормозну, – говорит он уверенно и хлопает дверцей.
Выходит, значит, на снег, на мороз, вытягивает руку – всё как положено, всё как у людей.
И, не поверишь, в этот самый момент (или чуть позже, но совсем через минимальный промежуток времени) раздаётся отдалённый шум, приближающегося транспортного средства.
В зеркало заднего обзора Гагарину видно, что к ним приближается мощный тягач, который его спаситель благополучно тормозит. Потом они цепляют снегоход к тягачу и тащат его сколько-то там км до ближайшего городка, где есть не только автомастерская, но и, о чудо, постоялый двор.
Попутчик, выполнив предназначенье, благополучно исчезает, едва они въезжают в посёлок, поблагодарил и растаял в заполярной мгле, будто и не существовало вовсе, Олег поставив машину в гараж, пошёл отведать наваристого борща со сметаной, дёрнул пару запотевших рюмок огненной воды, и, не разуваясь, развалился на огромной, непропорционально раздутой, перине.
Самое удивительное, что утром его боевой конь завёлся с первой попытки. Отогревшись в гараже. Накануне он сильно замёрз. Просто замёрз. Замёрз и не выдержал.
Гагарин про тот северный случай и не думал никогда, мало ли чего…
А в этот раз Голос услышал, тут же всплыло воспоминание, что да, уже было нечто подобное. Вспомнил и тот, первый раз, когда. Так бывает, если возвращаешься в места, где давно не был, встречаешь старинного знакомого или находишь между страниц увесистого тома пожелтевший конверт с письмом. И тебя словно к некоей розетке подключают, словно в тебе некоторое состояние включается, тот, навсегда ушедший контекст, который был когда-то, да сплыл, весь вышел.
В жизни Гагарина нет ничего странного или необъяснимого. За исключением, разве что, этого самого непонятно откуда идущего голоса, который и за исключение-то посчитать сложно: ну было один раз, теперь вот, много лет спустя, так же случайно и бесповоротно, вторая серия. И не факт, что когда-нибудь случится третья.
– Чего же ты хочешь? – спрашивает Голос.
Гагарина трудно удивить. Он же точно знает, что Голос – не галлюцинация. Так уж мир устроен. В нём всякое бывает. Мало ли что.
Если бы кто другой рассказал, то Олег подумал бы, мол, лечиться нужно, но про себя-то он знает, что нормален.
Подхватывая диалог, Гагарин пожимает плечами. В комнате душно. Ему хочется выйти на балкон. На улице листва шепчет, над домом прохладное облако проплывает, похожее на карту Древней Греции.
На подоконнике лежат сигареты и зажигалка. Гагарин закуривает, там думать легче. И отвечать легче.
– Вроде бы ничего особенного, всё как у всех, – после паузы говорит
Гагарин, – чтобы всё было и мне за это ничего не было…
– Но это слишком общо, – сердится Голос, требуя конкретности, – чётче, чётче формулируй, как если записываешь на бумагу, понял?
– Но я даже не знаю, что я хочу, ты меня как-то врасплох застал, – оправдывается Олег, он привык оправдываться, даже если в том нет особенной необходимости.
– Думай сейчас, потом будет поздно, – Голос проявляет настойчивость.
– Впрочем, может и не будет…
– В голову всякие глупости лезут, – смеётся Олег, – вроде того, чтобы Фриде перестали каждое утро подкладывать носовой платок с синей каймой.
– Шутка хороша один раз, – обижается Голос.
– Ну, да, да, я понимаю, – спешит согласиться Олег, – а вот нельзя что-нибудь глобальное хотеть, типа мира во всём мире?
– Ну и дурак же вы, Олег Евгеньевич, – еще больше сердится Голос, – желание должно быть конкретно. Иначе это не желание, а пустая фантазия, мечта…