Страница 171 из 175
Ю.Тупицин издал в 1978 году еще один роман — «Перед дальней дорогой» (издательство «Молодая гвардия»). В нем тоже рассматриваются взаимоотношения людей с инопланетянами, правда, на этот раз дело ограничивается Землей, а инопланетяне присутствуют, так сказать, за кулисами.
К сожалению, отсутствие четкой общей идеи снижает впечатление от книги, хотя в ней есть попытка нарисовать разные характеры людей будущего, столкнувшихся с загадочными и даже чрезвычайными обстоятельствами.
Более сложный случай мы имеем в произведениях известного писателя-фантаста Г.Гуревича. Представитель старшего поколения, Г.Гуревич стремится сохранить верность подлинно научной фантастике, то есть его больше привлекает изобретение различных научно-небывалых идей, нежели исследование поведения человека в необычных условиях.
Есть немало фантастов, искренне полагающих, что они стоят под знаменами настоящей НФ, не имея для этого никаких оснований. Идеи заимствованы из книг других авторов, и набор их, как правило, весьма ограничен: приземление инопланетян в подмосковном лесу, межзвездный перелет на фотонном звездолете, машина времени, выглядящая кабинкой для телефона-автомата, только более никелированная, и т. д. А так как из-за отсутствия литературного дарования в подобных произведениях нет и второй — человеческой стороны, то возникает пустая, вторичная фантастика, при упоминании о которой слово «научная» всякий раз приходится ставить в кавычки. Это отступление понадобилось мне для того, чтобы сказать, что, когда речь заходит о верности Г.Гуревича научной фантастике, я имею в виду нечто совсем другое. У писателя действительно возникает множество интересных идей, причем в основном таких, которые современной науке не по зубам. Он пытается представить себе дальние пути развития науки, и его экстраполяции никак не назовешь робкими. Видно, что такие прогнозы увлекают писателя больше всего, и зачастую его сочинения приобретают вид конспектов, нередко даже перемежаемых формулами и таблицами, автор иногда и сам обыгрывает свою форму, заявляя, что создает схему романа, который когда-нибудь будет написан, а может быть, и никогда не будет. Так, например, выглядит его новый рассказ «Нелинейная фантастика» в одноименном сборнике, выпущенном в издательстве «Детская литература». Писатель создает в воображении институт фантастики — Инфант, в задачи которого входит проигрывать различные нафантазированные ситуации для проверки. Можно ли изменить человеческий организм, можно ли изменить лицо планеты, что случится, если продлить жизнь людей хотя бы до двухсот лет и на Земле будут сосуществовать 7–8 поколений вместо нынешних трех?..
В подобной же характерной для Г.Гуревича манере написана «Повесть в 12 биографиях «Делается открытие» (издательство «Знание», «НФ», № 19). Здесь автор излагает историю становления придуманной им науки о покорении времени — темпорологию в виде научно-популярного очерка, в виде цикла биографий малоизвестных и прославленных ученых, которые эту науку создали. Перед нами, безусловно, научная фантастика. Автора прежде всего интересует история крупного открытия, и не столько характеры, психология, сколько судьбы сделавших его людей, правда, иногда эти понятия разделить затруднительно.
Нужна ли, возможна ли такая фантастика? Возможна, конечно, и повесть Г. Гуревича доказывает ее реальность. И если перед нами произведение не вторичное, как в данном случае, то читается оно не без интереса. Если нужны доказательства, что научная фантастика всегда стремится выдать вымышленное за уже свершившееся, то лучшего примера и не найти.
А главным в литературе всегда будут человековедческие задачи. Можно ли их отыскать в повести Г.Гуревича? Можно. Вероятно, автор сформулировал бы свою идею так: будить творческое воображение, учить людей не считать невозможное невозможным, еще раз воспеть могущество человеческого разума и заявить, что в наш век можно отважиться на самые дерзновенные попытки. Что ж, все правильно, все это есть в подтексте повести, и спорить с этим не приходится. Спор идет о том, какими способами фантастика может добиться наибольшего идеологического и эстетического эффекта.
Чтобы пояснить свои мысли, я хочу обратиться к сравнению фантастики с научно-популярной литературой. В мире написано большое количество научно-популярных сочинений, люди читают их не без удовольствия и не без пользы. Но широкое общественное внимание среди них привлекают в первую очередь те, в которых научная проблематика совместилась с нравственной, то есть волнующие не только умы, но и сердца читателей.
Допустим, кого бы могла взять за сердце книга, в которой доказывалось бы, что заселение островов Тихого океана происходило путем миграций с Южно-Американского материка? Может быть, специалист, впрочем, даже так называемый широкий читатель, прочтя про такую гипотезу, сказал бы: «Да, это любопытно, вон оно, значит, как бывает…»
Между тем, книгу. Тура Хейердала «Экспедиция на «Кон-Тики», посвященную доказательству вышеупомянутой и, прямо скажем, не самой животрепещущей теории, читают миллионы людей, она вышла десятками изданий. Героями книги восхищаются, им хотят подражать, им, наконец, просто завидуют. Но может быть, здесь научная идея вообще ни при чем, просто мы восхищаемся отвагой шести людей, вступивших в единоборство с океаном на утлом плоту? Тогда представим себе, что Хейердал и его товарищи переплыли океан тем же способом, но ради голого спортивного интереса. Наверное, об этом событии сообщили бы газеты, но плавание никогда не имело бы столь широкого резонанса.
Нечто подобное должно происходить и в фантастике. Высоких художественных результатов в этом жанре можно достичь только в синтезе — оригинальная фантастическая гипотеза должна быть намертво завязана с нравственной проблематикой, причем командные высоты в произведении должна занимать именно эта, человеческая, а не техническая сторона.
На нее, эту сторону, обратил внимание такой квалифицированный читатель фантастики, как дважды Герой Советского Союза космонавт Н.Н.Рукавишников:
«Научно-фантастическую литературу я по-настоящему полюбил лишь несколько лет назад. И совсем не потому, что здесь якобы открыт простор для самой необузданной фантазии автора. Ведь фантастика — это жанр литературы. А в литературе нас всегда интересует главное — человек и его взаимоотношения с другими людьми. Именно в научной фантастике благодаря несложному «технологическому» приему литератор получает возможность для эксперимента. Необычность ситуации позволяет ему раскрыть те качества человеческой личности, которые попросту не проявляются в обычных жизненных условиях, раскрыть глубины духовного мира человека. Ведь никого, по сути дела, не интересует, какую скорость развивает звездолет и как живут вымышленные человечки на далекой планете. А вот как ведут себя люди, находясь многие годы в звездолете, и как воспринимают необычные для себя явления во Вселенной, каким глубоким и безграничным по мощи может быть человеческое мышление, — вот то, что я выношу для себя из чтения научно-фантастической литературы».
Правда, в этом же интервью, опубликованном в «Литературной газете», Н.Н.Рукавишников говорил о том, что ценит и те сочинения, в которых выдвигаются смелые научные идеи. Но он не случайно добавил, что такие произведения должны писаться не просто литературно одаренными людьми, но специалистами, то есть имел в виду научные фантазии, жанр, безусловно, очень важный и нужный, но к художественной литературе отношения не имеющий. Вспомним, например, известные фантазии К.Э.Циолковского.
Никому, конечно, не запретишь искать свои пути, и я отдаю должное таланту и изобретательности того же Г. Гуревича. Но все же мне кажется, что вокруг подобных произведений никогда не будут сталкиваться копья, не будут возникать читательские дискуссии, у них не будет яростных противников и не менее фантастичных сторонников, словом, всего того, что сопутствует большой, настоящей фантастике. Ибо спорить в них не о чем. Не станешь же дискутировать о том, можно иди нельзя замедлять течение времени.