Муж-незнакомец

Каждая клеточка его существа, все еще застывшего в напряженном ожидании, с радостным удовлетворением откликнулась на ее близость. Как и всегда. Когда он был с Изабеллой, мир вокруг становился самым прекрасным местом на свете.

Ее губы, такие пухлые и горячие, прильнули к его шее, и она коснулась языком его кожи.

– Хм… – Изабелла заурчала от удовольствия, скользнув руками под халат и лаская ладонями его спину. – Спасибо тебе за розу. Мне никогда не дарили роз, сорванных специально для меня.

– Я сорву для тебя сотню, – хрипло произнес Джерард; воспоминания о колючих шипах и выпущенных в сердцах проклятиях растаяли без следа. – Тысячу роз!

– Радость моя, одной более чем достаточно. Она совершенна.

Всюду, где прикасались ее пальцы, он ощущал жар. Еще никто в жизни так его не любил. Он чувствовал это по ее прикосновениям. По ее дыханию, согревавшему его кожу. По тому, как она дрожала и возбуждалась только при одном взгляде на него. Ее маленькие руки успевали повсюду – гладили, ласкали его. Ей нравились твердые бугры его мускулов, несмотря на то, что их наличие не вполне приличествовало аристократу.

Она пробежалась губами вниз по его груди, иногда нежно прихватывая кожу зубами, и так сильно возбудила его, что капли влаги выступили на конце его восставшей плоти и скатывались вдоль нее вниз. Он вздрогнул и застонал, когда Пел, опустившись на колени, проследовала языком по этой поблескивающей дорожке.

– Твой рот совратил бы и святого, – проворчал он, впиваясь пальцами в ее огненные волосы. Глядя на нее с высоты своего роста, он наблюдал, как она зажала в ладони его копье у основания и склонила его к своему алчущему рту. – Что же он сделает с мужчиной, который далек от святости?

Прежде чем Джерард успел перевести дух, чтобы ответить, головка его копья погрузилась в пылающую влажную глубину. У него отяжелели веки, и ему стало трудно дышать, когда эти сочные пухлые губы втянули в себя его плоть, разбухшую еще сильнее в ответ на ее спокойные ритмичные усилия. Пот струился по его телу. Приступ страстного вожделения целиком захватил его.

Ни одна из женщин в его прошлом, оказывавших ему подобную услугу, не могла сравниться с его женой. Для Изабеллы это не было обязанностью или прелюдией. Это доставляло радость ей самой, она получала удовольствие, такое же, как и он. Она пылала, источая влагу, соски ее затвердели. Она стонала вместе е ним, лаская его языком, обхватив ладонями твердые полушария его ягодиц.

Она любила его.

Плоть его готова была взорваться и выплеснуть дар жизни, который он обязался никогда не отдавать ей.

С этой последней мыслью он кончил в ее жаждущий рот. Изабелле нравилось наблюдать его экстаз, нравилось чувствовать, как он содрогается, с трудом удерживаясь на нетвердых ногах и выкрикивая ее имя. Но ей также нравилось, когда его возбужденная плоть снова твердела. Нравилось, как глубоко он мог проникнуть в нее, и прямо сейчас он хотел именно этого – соединиться с ней. С этого времени и до самой смерти, которая только и сможет разлучить их, они будут упиваться друг другом. Изабелла – это все, что ему нужно. Джерард надеялся, что она испытывает то же самое к нему.

– Довольно. – Оттолкнув ее голову, он отступил назад, подальше от искушения. Его разъяренная плоть горела от разочарования.

Изабелла недовольно надулась.

Джерард отошел назад и опустился на кушетку, которую она недавно покинула, нетерпеливым жестом пригласившее присоединиться к нему. Сбросив пеньюар, она приблизилась к нему, в облаке тронутых пламенем волос, соблазнительно покачивая бедрами. Затем уселась верхом ему на колени, положив руки на плечи, так что ее полные груди колыхались у него перед глазами.

Охваченный страстью, он прижался лицом к душистой впадинке между ее грудями, жадными глотками впитывая в себя ее соблазнительный запах.

– Джерард, – напевно произнесла она тихим проникновенным голосом, зарывшись пальцами в его влажные волосы. – Я обожаю тебя!

Не в силах говорить, он повернул голову и коснулся языком ее восхитительного соска, а затем жадно припал к нему ртом и принялся сосать, словно старался получить от нее все, в чем так нуждалась его душа. Тихий стон боли вырвался из ее горла, и он слегка приподнял ее, подхватив под бедра, чтобы устроить поудобнее. Тут он заметил, какие полные и чувствительные, если судить по стону, у нее груди, и страшная мысль пронзила его.

В прошлый раз он выплеснул в нее свое семя!

Внезапно охватившая Джерарда паника едва не лишила его мужской силы. Если бы в этот момент Пел не опустилась на него, плотно обхватив и зажав его страждущую плоть внутри себя, у него, вполне вероятно, полностью пропала бы эрекция, чего с ним не случалось никогда в жизни.

– Я сделал тебе больно? – с усилием выдавил он, не поднимая, головы, чтобы скрыть таившийся в глазах ужас. «Но ведь еще слишком рано… Этого не может быть…»

Изабелла крепче прижалась к нему и начала ритмично двигаться, тихонько постанывая в такт движениям.

– Пустяки, – задыхаясь, пробормотала она. – Просто приближаются мои ежемесячные недомогания.

Джерард почувствовал неимоверное облегчение, даже перестал на мгновение дышать. Каждый мускул его тела благодарно оттаивал, освобождаясь от сковавшего его из-за страха напряжения. Он прижимал к себе плавно изгибавшееся в превосходном ритме тело жены, закусив нижнюю губу, чтобы сохранить некое подобие контроля. Физически они великолепно подходили друг другу, точно так же, как и по складу своего характера, по своим вкусам, пристрастиям и предубеждениям, симпатиям и антипатиям.

И она любила его. Он был в этом уверен, без всяких сомнений и колебаний. Потому что, несмотря на все его ошибки и недостатки, она все равно обожала его и восхищалась им. Она подарила ему радость, когда он уже считал, что никогда в жизни больше ему не испытать этого чувства. Если он потеряет ее…

Тогда он умрет.

– Изабелла! – Его ладони обнимали ее спину, ощущая малейшие движения ее мускулов. Она хорошо знала, как доставить ему наивысшее удовольствие, как могла это знать только глубоко любящая женщина. Благодаря этому их соединение было больше чем плотское удовлетворение.

– Спустись чуть ниже, – попросила она, побуждая его изменить наклон бедер. – Вот так.

Пел глубоко вобрала в себя его плоть, заточив ее в тесном плену до самого корня.

– О-о!..

Нежные ткани восхитительно сомкнулись вокруг, и наслаждение жарким потоком разлилось по его телу, заставляя приподнять навстречу ей бедра, чтобы проникнуть еще глубже.

– О Господи!

– Вот так, так, – похвалила она, впиваясь ногтями в его плечи. – Наслаждайся моментом.

– Пел, – с усилием выдавил он, задыхаясь от ужаса. – Я больше не выдержу.

Он не мог себе позволить еще раз выплеснуть в нее свое семя…

Она поднималась и опускалась с неописуемой грацией. Ее податливое, гибкое тело было исполнено спокойной, истинно женской силы. Ее тесная глубина была такой жаркой и влажной, что Джерард чувствовал, будто теряет последний ум, как потерял уже свое сердце.

– Кончай! – выкрикнул он, обхватив ее бедра и неистово вонзаясь в нее. Шелковистый кулак. Обжигающая перчатка. – Кончай, черт тебя возьми!

Джерард резко опустил ее вниз, сам поднимаясь ей навстречу, и услышал, как она пронзительно вскрикнула, откинув назад голову. Ее пылающее лоно тесно сомкнулось вокруг его страждущего копья, ритмичными спазмами сжимая и отпуская его, вынуждая излить свое семя, подобно тому как это ранее делал ее рот.

В тот самый момент, когда она без сил приникла к его груди, он вырвался, зажав плоть в ладони, и извергнул семя наружу.

Содрогаясь в сладких конвульсиях, он прижался к ней щекой, вслушиваясь в громкие учащенные удары сердца и пряча навернувшиеся на глаза слезы среди капель пота, стекавшего между ее грудей, благоухавших экзотическими цветами.