Хроники Навь-Города

Это была месть. Дракон или не дракон, но что-нибудь они вполне могут найти. Может быть, даже нечто-нибудь. Но Тамара при том присутствовать не будет.

— Я бы хотела… — начала она, но Ильзе оборвал:

— Потом, милочка, потом.

— Потом не получится, — разведчику предложение Ильзе не понравилось. — Одного человека оставлять здесь нельзя.

— Вы же были здесь один, — возразил Ильзе.

— Ну, если она зачислена в разведчики…

— Хорошо, пойдете с нами, — Ильзе почувствовал, что переборщил. Не было у него таких прав — в разведчики зачислять. За самоуправство могут и самого того… зачислить.

— Минуту, — попросил Вано, — я только «мураша» отцеплю.

Ушло у него, конечно, больше — минут пять. Все это время Ильзе что-то бормотал сквозь зубы, нетерпеливо посматривая на окружающих. Нет, с ним явно что-то не в порядке.

— А «жирафу» здесь оставим?

— Нет. Приведите аппарат в походное положение.

Еще пять минут зубовного скрежета.

— Готово, — наконец доложил Вано.

— Тогда займите свое место в колонне.

О притолоку не ударишься, дверь высокая. А коридор за ней, если, конечно, уместно говорить о коридоре, — еще выше, в два роста. Под ногами тот же мрамороподобный материал, стены также облицованы похожими на мрамор шестиугольными пластинами, прочно, без зазоров, подогнанными друг к другу и переходящими в сводчатый потолок.

— Он очень метко стрелял, — вполголоса сказал разведчику Вано.

— Что?

— Нигде нет следов пуль.

— Нет, — согласился разведчик и поставил значок на стене.

— Зачем это?

— Привычка, дурная привычка. Прежде каторжникам приковывали к ноге ядро. Отбыв наказание или бежав, они всю

оставшуюся жизнь приволакивали ногу.

— Не понял, причем здесь ядро.

— Да это я так… Кстати, вот и пуля.

— Где?

— А вот, — разведчик показал под ноги. — Выбилась из сил. Изнемогла.

Вано наклонился. Пуля, действительно, просто лежала. Не новенькая, все-таки через ствол прошла, но не распустившаяся.

Действительно, летела-летела и села.

Чуть дальше валялись и остальные.

— Чертовщина, — Ильзе едва не упал, но, взмахнув карабином, удержался на ногах. И от выстрела — тоже.

— Эй, внизу, я теряю, теряю вас! — сквозь треск в наушнике пробился голос Миадзаки.

— Как это — теряешь? — Вано невольно обернулся. Провод исправно сматывался с катушки, неоновая лампочка исправно тлела, сообщая, что линия не порвана.

Но теперь ответом был только треск.

— Миадзаки! Миадзаки!

И треск пропал. А потом погас светильник — мгновенно, разом.

— Что там у вас? — голос Ильзе в темноте напугал — громкий и злой.

— Техническая неисправность. Нет связи с поверхностью.

— Причина?

— Не знаю. Возможно, что-то наверху, у Миадзаки. Или обрыв кабеля, — последнее Вано сказал так, наобум. До сих пор кабель был самой надежной частью связи — его и топором не перерубишь. Но все когда-нибудь случается впервые.

— Включайте фонари, только экономно, — распорядился Ильзе.

— Лучше бы по очереди, — предложил разведчик. — Мало ли что, путь хоть и обратный, но…

— Вы предлагаете идти назад? — искренне удивился Ильзе.

— Конечно, — еще искреннее ответил разведчик.

— Нет, нет. Во всяком случае, не сразу. Пройдем еще немного, осмотримся…

— Обратный путь, знаете, не легок…

— Ничего, я на вас надеюсь.

Странно, но в полумраке коридор казался бескрайним, бесконечным. Вход отдалился не на метры — на жизни.

Все это от гипоксии плюс усталость плюс темновая астения.

Нехорошо. Такой шанс — открыть нечто, стоящее каравана с Земли. А караван — это новое оборудование — и места для возвращения на Землю.

Вано знал, что на Землю вернется едва ли десятая часть, остальных ждет Луна. Он, впрочем, не прочь остаться и на Марсе, ведь кого-нибудь да оставят, хотя бы на две старейшие базы.

Они дошли до поворота, крутого, почти прямого. Что дальше? А дальше от коридора разбегались другие ходы — с дверями открытыми, полуоткрытыми и закрытыми, но открывающимися от обыкновенного, ручного усилия. Они шли, только заглядывая внутрь и видя те же переходы, переходы. Лабиринт.

Разведчик прилежно рисовал значки, Ильзе еще пару раз требовал связи с поверхностью, но тут Вано был бессилен, хотя по-прежнему сматывал с катушки нить, надеясь, что неисправность — наверху и Миадзаки чудом сумеет ее исправить. Чудом — потому что у того не было ни диагностических приборов, ни инструментов, ни запасных блоков. Все, что Миадзаки мог — это постукивать по корпусу умного ящика. Вероятность починки таким способом — корень квадратный из минус единицы. Для Марса это привычный шанс.

Наконец, они открыли дверь, за которой было что угодно, но не коридор.

Пространство внутри загромождено вдоль и поперек трубами, лианами, шлангами, — все зависело от угла зрения и фантазии.

— Я настоятельно советую начать возвращение, — разведчик говорил просительно (а, собственно, как он мог еще говорить?), но чувствовалось — не отстанет.

— Уже начали, — отмахнулся Ильзе. — Вот только этот объект осмотрю.

— Тогда хотя бы выключите фонарь.

— Шутите?

— Здесь могут водиться белые мухи.

— Что за мухи?

— Белые. Из доклада Кауфмана.

— А, вы об этом… Легенда, бред умирающего.

— Я их и сам видел однажды.

— Ну, вы, разведчики, чего только не видите. Удивительно, как и целы остаетесь.

— Сам удивляюсь, — согласился разведчик, но от входа отошел подальше. За ним попятился и Вано, и, поколебавшись секунду — Тамара. И без того материала достаточно, куда же больше?

Но Ильзе вошел в раж. Ему казалось, что следующая находка будет весомее, значимей, и всю славу может получить другой, счастливчик, пришедший на готовенькое. А за ним останется репутация человека, остановившегося в шаге от величайшего открытия. Ему нужен успех, не маленький, значимый для сотни-другой специалистов, а такой, чтобы прогреметь на весь Марс, нет, больше — Землю. Кем был Рейтё до того, как отрыл Карьер? Человеком, которого знали дюжина сослуживцев. Для руководства же он оставался «эй, как вас там…». А теперь — начальник Базы, ежегодно летает на Землю, перевел туда семью и готовится там, на Земле, сменить Амбарцумяна, директора Института Марса. Случай? Нет, Рейтё шел к нему каждодневно. Могло ли не встретиться ему Колесо? Да, могло и не встретиться. Но мог ли Рейтё, найдя Колесо, не отыскать Карьер? Вот это уже вряд ли. Он, Ильзе, должен отыскать такое, что превзойдет все находки. Выпал случай — так держи, держи его, как того тигра. Пусть он кидается на кого угодно — ты, главное, не выпускай хвост.

Он мог приказать идти вперед разведчику. Да что разведчику — каждому бойцу своего отряда. Именно — бойцу, ведь Марс — это передовая науки. Только ведь

В бой идет отряд,

Командир впереди,

Алый бант горит на груди…

Ильзе включил фонарь на полную мощность. Белые мухи, как же. Что он во тьме увидит?

Луч упирался в переплетение серых лиан, стволов, стоек и труб. Теплица. Или джунгли, только засохшие, как засыхает фикус в пустой, покинутой квартире.

Гербарий народного правосудия.

Давно уже Ильзе не чувствовал легкости Марса. Привык, примерился, это в первые дни скакал козлом. Но сегодня он ощутил гнет. По возвращении на Землю, говорят, первые месяцы не сколько ходишь, сколько годишь… шагнул — и отдыхаешь, дух переводишь. Все втрое тяжелей кажется — и ходьба, и работа, и просто жизнь. Сейчас — словно Земля.

Но отступать не пришлось, не пришлось и сражаться. Пропал подвиг. Он, Ильзе, от подвигов не бегает, а это главное. Для самого себя главное.

— Никакой активности не наблюдается. Во всяком случае, на первый взгляд, — сообщил он. Голос хриплый, пересохший. Ничего удивительного, атмосфера такая.

— Мне присоединиться? — спросил разведчик.

— Нет нужды. Следите за флангами, — какие фланги? как за ними следить? Но прозвучало хорошо.