Страница 59 из 146
VII
Мое оправдание
К Анюте
Защищая пол прелестный,Аннушка, мой друг любезный!Часто ты пеняла мне,Что лишь слабости однеВ женщинах ценю я строгоИ что нежных тех зараз,Чем они пленяют нас,Нахожу я в них немного. Удивляло то тебя,Что писать про них я смею; Ты пеняла, что умеюВ них пороки видеть я.Ты пеняла — я смеялся.Ты грозила — я шутил.И тебя я не боялся!И тебе самой не льстил!Для меня казалось стыдно,И досадно, и обидноДевочке в пятнадцать лет,Как судье, давать ответ. Но судьба здесь всем играет,Вид всему дает иной:Часто роза там блистает,Иней где мертвел седой.Где лежал бел снег пушистый,Облака крутил Борей,Флора утренней зарейСтелет там ковры душистыДля любовных алтарей.Все природе уступают. Превратяся воды в ледПусть Бореев презирают.Придет час — они растают,Вся их твердость пропадет,Их теперь и вихри лютыНе возмогут всколебать;Но настанут те минуты,Как резвясь их волноватьСтанут ветерки восточны.Сердце наше таково:Твердо, холодно, как камень;Но наступит час его,Вспыхнет вдруг, как лютый пламень.Все в нем страсти закипят,И тогда один уж взглядВолновать его удобенИ, вливая в душу яд,Душу связывать способен. Но когда здесь всё не впрок,Может быть, закон природыИ моей уже свободыНазначает близкий срок.Скоро, скоро, может статься,Заплачу большой ценойЗа вину, что воружатьсяСмел на пол я нежный твой;Но теперь лишь оправдатьсяЯ желаю пред тобой.Зла тоскою не избудешь,Грустью тучи не принудишьГрозу мимо пронести.Я еще вздохнуть успею,Как совсем уж ослабеюОт беды себя спастиИ погибну невозвратно. Так тебе то не приятно,Что на женщин я пишу,Их причуды поношу,Открываю их пороки,Страсти пылки и жестоки,Кои вредны иногда,Странны и смешны всегда.Но тебя ль я обижаю,Коль порочных поражаю?Нет — тебя тем обожаю. Твой лишь тихий, кроткий нрав,Не любя переговоров,Колких шуток, ссор и споров,То твердит, что я не прав.И когда пером шутливым,Не бранчивым, не брюзгливым,Глупость я колю одну,Ты в поступке видишь этом,Будто с целым женским светомЗлую я веду войну.Так пастух в лесу тенистом,Голосом пленяясь чистымМилой пеночки своей,Чтоб дать боле места ей,Прочь от дерева гоняетГлупых каркливых ворон,Но тем пеночку пугает —Робка пеночка слетает —И ее теряет он,Как приятный, сладкий сон.Но тебе ль, мой друг любезный,Страх пристал сей бесполезный?Пусть Венера во сто лет,Колотя в поддельны зубыИ надув увядши губы,Мне проклятие даетЗа вину, что слишком строгоЗаглянул к ней в туалетИ ценил его я много;Но тебе в том нужды нет.Ты красот не покупаешьВ баночках большой ценой,И природе лишь однойТем должна, чем ты пленяешь. Пусть пеняет на меняСкромна, хитра щеголиха,Пусть ворчит мне исподтиха,Мниму злость мою кленя.Перед ней, сказать неложно,Не совсем я чист и прав,И не слишком осторожноЯ открыл лукавый нрав,Хитры замыслы, уловки,Кои чаще у нее,Нежель у мужа ееМодны головны обновки.Не совсем я прав и тем,Что сказал за тайну всем,Как она над ним играет;Знает кстати похвалить;Знает кстати слезы лить,Кстати часто обмирает;И, воскреснув без него,Мужа скромного сегоЛоб счастливый убирает.Пусть она бранит меня;Перед ней я очень грешен;Но я тем, мой друг, утешен,Что я прав перед тобой:С описаньем сим несходенНрав невинный, скромный твой:Он приятен, благороден —Как тиха заря весной. Ты притворства ненавидишь —Нужды в нем себе не видишь —И к чему тебе оно?Всё судьбой тебе дано,Чтоб тобою восхищаться?Для чего же притворяться?Разве только для того,Чтоб любезной не казаться? Пусть, как хочет, так бранитРезвая меня Ветрана;Пусть везде она твердит,Что я схож на грубияна,Что во мне искусства нетТешить нежно модный свет.Гнев ее ничуть не дивен:Кто портрет ее писалИ, писав его, не лгал,Тот, конечно, ей противен.Если б я не рассказал,Как сердца она меняет;Как нередко в сутки разВерностью своей линяет,Не храня своих зараз;И как бабочка летаетС василька на василек,И с кусточка на кусток;Если б я был скромен боле,Если б я смолчать умел;Может быть, с другими в долеСердцем бы ее владел;Но в блаженстве без препятстваМало есть, мой друг, приятства —Мил сокол нам в высоке —Скучит скоро на руке. Пусть она кричит, как хочет;Пусть язык, как бритву, точит:Мне не страшен гнев ея.Но, писав портрет Ветраны,Хитрость, плутовство, обманы,Чем тебе досаден я? Ты ловить сердца не ищешь;.За победами не рыщешьНа гуляньи, в маскарад,В сосьете, в спектакли, в сад.И хотя ты всех пленяешьИ умом и красотой,Но, сколь взгляд опасен твой,Всех ты мене это знаешь. Перед зеркалом, друг мой,Ты не учишь улыбаться,Ни вздыхать, ни ужиматься,Кстати бросить томный взгляд,Иль лукавы сделать глазки;Щеголих подборны краски,Весь ученый их снаряд,Расставлять сердцам тенета,Быть влюбленной не любя —Вся наука хитра этаНе понятна для тебя. У тебя, мой друг, не в модеС сердцем быть глазам в разводе.Ты открыта — твой языкК хитрой лести не привык.Плачешь ты или хохочешьНе тогда, когда захочешь,Но как сердце то велит.С ним одним всегда согласныГолос твой, глаза и вид:Оттого они прекрасны. Ах! когда бы весь твой полСходен был во всем с тобою;Кто б, мой друг, был столько золИ с душою столь слепою,Чтобы не пленяться им? Слабым я пером моимЛишь ему платил бы даниИ оставил бы все браниЗлым порокам и смешным. С лирой томной и согласной,Пел бы пол я сей прекрасной:И учился б лишь тому,Чтоб уметь его прославить;Кстати — в шутках позабавить —И приятным быть ему.