Коснись горизонта

И прежде чем она ответила, он оттолкнул ее от себя и бросился вон из холла, не оглядываясь.

Распахнув двери оранжереи, Билли замерла от изумления. Она была поражена ее размерами. Стеклянная крыша поднималась над ее головой на семьдесят пять футов, а восхитительный сад под арочными сводами был настолько прекрасен, что казался волшебным. Извилистые дорожки были проложены сквозь густые заросли цветов и деревьев. Лунный свет, проникавший сквозь стеклянную крышу, словно окутывал каждый цветок волшебной дымкой. Королевские лилии, золотые ноготки, алая герань, красновато-коричневые хризантемы, белые фиалки, растущие повсюду маленькими кустиками. А запахи! Запахи были такими сильными и пьянящими, что Билли пришлось на минуту остановиться, чтобы привыкнуть к чудесному аромату сотен цветущих растений. Билли дернула за ручку, и дверь захлопнулась с резким стуком.

— Сюда, Билли.

Она пошла в направлении, откуда слышался голос Дэвида, как во сне, медленно ступая по дорожке, минуя олеандры, усыпанные крупными кистями цвета слоновой кости, мимо джакаранда, чьи лиловые цветы касались ее лица бархатными лепестками, мимо выложенного мозаикой тихо журчащего фонтана, окруженного папоротником, где прямо на воде цвели цветы, похожие на звезды. Билли ощущала себя как во сне, настолько все вокруг было прозрачным и фантастически прекрасным.

За следующим поворотом дорожки Билли увидела Дэвида, стоящего на коленях на земле, за его спиной неярким светом горел мавританский фонарь. Дэвид был в темных джинсах и черной рубашке с длинными рукавами, и на этом фоне его золотые волосы и бронзовый загар выделялись особенно ярко. И это был живой, реальный Дэвид, а не смутный образ несбыточного сна.

Он обернулся, едва она остановилась в нескольких метрах позади него, и сияющая улыбка, озарившая его лицо, когда он увидел ее, была прекраснее всего того, что Билли увидела в этом волшебном саду.

— Я так боялся, что ты передумаешь, — сказал он. — Подойди ко мне, я хочу кое-что тебе показать.

Она медленно преодолела расстояние, разделявшее их, и присела возле него.

— Твой сад так прекрасен, Дэвид, — сказала она тихо. — Даже во сне я никогда не видела ничего подобного.

— Он волшебный, правда? — Его взгляд был сосредоточен на маленьком зеленом росточке, который он заботливо сажал в землю. — Так много любви и красоты собрано в одном месте. Иногда мне удается уловить, как растут цветы и деревья, я словно слышу биение самой жизни.

— Биение жизни?

— Да! Оно повсюду окружает нас, мы можем услышать его, если захотим. Оно напоминает мерные удары нашего собственного сердца. Иногда этот звук напряженный, а иногда чистый, как звон колокольчика. Ты никогда этого не замечала?

Она качнула головой:

— Боюсь, что нет.

Он взял ее руку и положил на теплую мягкую землю.

— Прислушайся, — сказал он. — Почувствуй биение жизни и музыку тьмы. Слышишь что-нибудь?

— Да, мне кажется, я слышу, — изумленно ответила Билли.

Ее руки были в его сильных руках, и он прижимал их к теплой земле. Но она не была уверена, что слышит биение жизни, а не удары сердца Дэвида. Возможно, эти звуки слились в ее восприятии.

Его руки дрогнули, и он разжал пальцы.

— Мне не нужно было прикасаться к тебе. Я не хочу отпускать тебя, но мне необходимо закончить эту работу. Я собирался посадить здесь эти цветы. Мне надо было чем-то заняться, пока я ждал тебя.

— Что это за цветы?

— Анемоны, — ответил он.

Она засмеялась:

— Я никогда не слышала, чтобы для подавления сексуального желания мужчина занимался цветоводством.

— Это не просто сексуальное желание. Это ожидание рассвета и цветения. Я не просто сажаю цветы, я следую традиции. Я верю в традиции, любовь моя. Они наполняют жизнь смыслом и красотой.

— А в чем смысл этой традиции?

— В любви, — просто ответил Дэвид. — Я сажаю свой цветок пустыни в центре и окружаю его розовыми гвоздиками. Ты знаешь, что гвоздика символизирует любовь.

— Нет, не знала, я всегда думала, что только розы — символ любви.

— Цветов, символизирующих любовь, несколько. Каждый из них означает какое-то одно определенное свойство этого чувства. — Билли заметила, как на лицо Дэвида вдруг словно опустилась тень. Он поспешно опустил глаза на слабый росток, который сажал. — Однажды я посадил целый сад из цветов любви для моей матери на нашем ранчо в Техасе.

— Как это прекрасно! — воскликнула Билли воодушевленно. — Представляю, как она, наверное, любит этот сад.

— Это было просто необходимо сделать, — проговорил Дэвид уставшим голосом. — Моя мать столько страдала по моей вине! — Его голос стал более резким после паузы: — Я надеялся, что этот сад как-то облегчит ее муки.

— Муки?

— Я почти разрушил ее жизнь, как и свою тоже, когда экспериментировал с наркотиками в колледже. Я-то заслужил все это, потому что был полным идиотом и эгоистом, а она — нет. — Он закрыл глаза. — Ты не можешь себе представить, каким был страшным первый год. Ночные кошмары, страх. Меня как будто сжигали заживо. А когда я пришел в себя, прежнего Дэвида не было, а новый родился из адского пламени, через которое я прошел. Мать не могла смириться с этим. У нее было нервное потрясение, и мой отец боялся, что потерял нас обоих.

— Тогда-то Алекс и Бри увезли меня в Седихан в надежде вернуть матери ее прежнего сына. Врачи… — Он пожал плечами. — Они были способны восстановить мои силы, память, умственные способности, но они не могли совершить чуда. Они не в состоянии воскресить человека, который умер в том пламени. Я надеялся, что со временем она привыкнет ко мне другому. Но когда два года назад я вернулся на ранчо, то понял, что заблуждался, ничего не изменилось. Ей было нелегко со мной, и от этого она страдала еще больше. Она не могла забыть меня прежнего, а я убил в себе этого человека, которого она любила больше всех на свете. Она была очень любящая и заботливая мать. — Внезапно он с силой вжал кулаки прямо в землю. — Но она никогда не сможет любить меня так, как любила когда-то. Моя мать словно сама сгорела в том пламени.

— Дэвид… — Билли почти ничего не видела сквозь пелену слез. Она чувствовала его боль, как свою собственную, и боль эта была совершенно невыносимой. — Я уверена, ты ошибаешься. Конечно же, она любит тебя.

— Нет, не ошибаюсь. Я заставил ее слишком сильно страдать. А своим присутствием я лишь напоминаю ей об этих страданиях. — Он медленно разомкнул руки, и черная земля посыпалась сквозь его пальцы. — После той поездки я больше ни разу не был дома. Я встречался с отцом в Нью-Йорке в прошлом году, когда летал туда по делам, связанным с книгой, а матери не видел. Не знаю, увижу ли ее когда-нибудь. — Он порывисто вздохнул и, встав с колен, дотянулся до полотенца и вытер руки. — Но с ней все в порядке. Теперь она счастлива. Я отправил к ней чудесную девочку, которая нуждается в ее любви так же, как моя мать нуждается в том, чтобы заботиться о ком-то.

«Зайла, — догадалась Билли. — Дэвид находит способ утешить любого, но не себя самого». Она с испугом подумала о том, что только что собиралась разбить его и без того страдающее сердце.

Увидев испуг на ее лице, Дэвид улыбнулся:

— Не принимай все так близко к сердцу. В этой истории нет ничего ужасного. Я же сказал тебе, что с мамой все в порядке и со мной тоже. У меня есть друзья, которые любят меня, а Седи-хан стал моим домом. Невозможно одному человеку иметь все сразу.

В этот момент Билли хотела, чтобы все его любили и все, к чему он стремится, получалось у него. Он заслуживал это.

— Мы не можем иметь все, — она взглянула на него с таинственной улыбкой, — но мы можем попробовать. Ты не забыл, зачем я пришла сюда?

— Как я мог забыть?! — Он поднялся и взял ее за руку. Глаза его заблестели. — Я все время думал об этом с тех пор, как расстался с тобой сегодня вечером. — В одной руке у него были полотенце и фонарь, другую он протянул Билли и помог ей подняться. — Пойдемте, миледи, позвольте показать вам спальню.