Наследство для двоих

Кто-то наткнулся на него, буркнув:

– Извините.

– Ничего страшного, – ответил Маккрей, вежливо остановившись. Однако толкнувший его мужчина уже удалялся. И тут кто-то потянул его за штанину. Глянув вниз, он увидел, что за его джинсы, задрав голову, держится маленькая девочка. Ее глаза были огромными, отличаясь поразительной голубизной. И еще в них стояли слезы.

– Ты случайно не видишь мою мамочку?

– Твою мамочку?.. – озадаченно откликнулся эхом Маккрей.

– Да. Моя мама потерялась. И мне страшно, – пояснила девочка с обеспокоенным видом.

– Значит, мама. А я было подумал, что это ты потерялась, – усмехнулся Маккрей. Забавная девчушка.

– Нет, я оставила ее вон там, а сама пошла к Бену. – Девочка ткнула ручонкой влево. – Только Бена я не нашла, а когда вернулась, мамы здесь уже не было. Ты мне не поможешь ее найти? – Она снова запрокинула головку, и огромные синие глазищи вопросительно уставились на него.

Вокруг было полно народа, и ему оставалось только удивляться, почему она остановила свой выбор именно на нем. Его знания о том, как обращаться с детьми, были не просто скудными. Скорее их вообще не было. Но эти синие глаза смотрели на него с такой неподдельной мольбой. Опустившись перед девочкой на корточки, он сдвинул шляпу на затылок.

– Конечно, помогу. Ради таких синих глаз чего не сделаешь. – Улыбнувшись, Маккрей нажал на крохотную кнопочку ее носа, а затем, посадив девочку на локоть, выпрямился вместе с нею. – Посмотрим, где здесь радиорубка. Дадим объявление по громкоговорителю. Ну как, козявка, устраивает тебя такой вариант? – Он взглянул на нее, чувствуя, как ее крохотная ручонка доверчиво легла ему на плечо. Вместе с тем ее взгляд был предельно серьезен.

– Никакая я не козявка, а девочка.

– В самом деле? – Маккрей сделал вид, что сомневается. – И сколько же тебе лет?

– Целых пять с половиной. – А зовут-то тебя как?

– Иден. А тебя как?

– Маккрей Уайлдер, – ответил он. Его позабавило то, как быстро от ответов она перешла к вопросам.

– Маккрей – это имя или фамилия? – Она насупленно глядела на него, в то время как он шел к основному выходу, надеясь отыскать там кого-нибудь из представителей администрации выставки.

– Имя.

– Смешное какое-то. Правда, мое тоже смешное. Иден. Папа говорит, что так назывался какой-то сад[17] и глупо называть так девочку. А мама говорит: не слушай его.

– Знаешь, я, пожалуй, соглашусь с твоей мамой. Иден – просто замечательное имя для девочки.

– Ты это честно? А то мама говорит, что некоторые люди чего угодно наплетут, лишь бы тебе понравиться, а на уме у них совсем другое.

– Умная женщина твоя мама.

– Еще какая умная. Даже умнее папы.

– Ну если сам папа перед ней пасует, то, значит, самая умная на свете.

– Не-е, – наморщила нос Иден. – Мой папа в лошадях совсем не разбирается. Но все равно хороший.

– Вот и отлично.

– Ну где же моя мама? – заерзала девочка у него на руках, завертев головой по сторонам.

– Наверное, сбилась с ног, разыскивая тебя. Есть у меня такое чувство.

– Может, пойдем обратно? А вдруг она там! – Она пристально посмотрела на него.

– Думаю, нам легче и быстрее будет просто вызвать ее по громкоговорителю. Тогда она придет к нам. – Чувствуя на себе пронзительный взгляд ребенка, Маккрей чуть-чуть скосил глаза на девочку. – Что-нибудь не так?

– А откуда у тебя усы?

– Не брил их, вот и выросли.

– А они щекочутся?

– Некоторым девочкам от них и в самом деле щекотно.

– А мне попробовать можно?

Эта просьба застала его врасплох – он даже остановился, не зная, как ответить маленькой нахалке, сидевшей у него на руках. Может, просто рассмеяться? Однако она была настроена предельно серьезно.

– Что ж, попробуй, – пожал плечами Маккрей.

Он внимательно наблюдал, с какой осторожностью и любопытством девочка притрагивается к его усам. Такому сосредоточенному виду позавидовал бы любой ученый, проводящий ответственные исследования. Ее маленькие пальчики пробежали по его верхней губе, ощупывая край коротко подстриженных усов. Затем Иден с озадаченной улыбкой отдернула руку.

– Щекочутся, но самую капельку. А вообще-то мягкие. Отчего так?

– Не знаю, – устало нахмурился Маккрей. – Скажи, ты всегда ведешь себя так с незнакомыми людьми? Разве мама не говорила тебе, что нельзя доверять тем, кого ты не знаешь?

– Ага, говорила, – беспечно кивнула девчонка. – И еще говорила, что я болтаю слишком много. Ты что, тоже так думаешь?

– У нас с твоей мамой скорее всего не было бы существенных противоречий, – сухо заметил он.

– Противотереть? С моей мамой? – не поняла Иден. – А что это значит?

– Это значит, когда один человек говорит одно, а другой – совершенно другое. Например, если бы твоя мама говорила «хорошо», а я говорил «плохо», это значило бы, что я ей противоречу. Не слишком красивая картина получилась бы.

– А-а, – глубокомысленно протянула она, энергично кивнув. Однако Маккрей сомневался, что она разобралась в его путаном объяснении.

Он подбросил ее чуть-чуть, поудобнее пристраивая на руке.

– Пойдем-ка посмотрим, может…

– Иден!!! – раздался за их спиной истерический выкрик.

– Стой, – приказала Иден, в то время как он ошеломленно озирался, не сразу поняв причину женского вопля. – Вот она – моя мама! Нашлась.

Маккрей увидел худенькую темноволосую женщину, продиравшуюся к ним сквозь толпу. Однако, увидев его, она остановилась как вкопанная. Эта женщина показалась ему очень знакомой – у него даже защемило сердце. Эбби… Это была Эбби! На какую-то долю секунды он забыл обо всем на свете, даже о ребенке, которого держал на руках. Широко открыв глаза, Маккрей будто впитывал в себя образ этой женщины, которой не видел целых шесть лет, вернее, шесть лет и два месяца.

Поразительно, но за все это время она почти не изменилась. Разве что прическа стала чуть короче – концы темных волос едва касались плеч. Под широкими складками юбки-брюк для верховой езды по-прежнему угадывались худые и стройные бедра, а широкий тугой пояс подчеркивал осиную талию. Ей удалось сохранить отличную фигуру. А в глазах ее полыхал все тот же синий огонь, столь памятный ему. Годы сделали ее красоту лишь еще более зрелой и смелой, дав Эбби то, чего ей так не хватало прежде.

От неожиданной встречи она сперва побледнела. Теперь же краска вдруг, словно одним толчком, снова залила ее лицо. Маккрей продолжал с любопытством наблюдать за ней.

– Куда ты несешь ее? Что ты собрался сделать с моей дочерью? – Не успел он опомниться, как Эбби вырвала Иден из его рук и изо всех сил прижала к своей груди.

– Я даже не знал, что это твоя дочь. – Маккрей никак не мог прийти в себя от сыпавшихся на него неожиданностей. – Правда, мне следовало догадаться об этом, когда я увидел, до чего синие у нее глаза.

– Мы шли к дяде, который должен был позвать тебя по громкоговорителю. Вот так, мамочка. – Воспользовавшись короткой заминкой, Иден поспешила привлечь внимание к себе. – Мы так рады, что ты нашлась. А то я уж беспокоиться начала.

– Представляешь, она уверена, что это ты потерялась, – вставил свое слово Маккрей, не увидев, а скорее ощутив, что девочка снова смотрит на него. Господи, отчего ему так хотелось снова взять ее на руки? Почему-то это желание нахлынуло на него именно в эту секунду, когда его душа ныла от боли. Боль была настоящей, физической – она гнездилась в его сердце. Маккрей уже было протянул к Иден руки, но, встретив настороженный взгляд, вовремя сдержался.

– Почему ты меня не послушала? Почему не стояла рядом, как я тебе сказала? Тогда ничего и не случилось бы, – принялась Эбби строго отчитывать дочку. По тому, как гневно сверкали ее глаза, можно было безошибочно догадаться, что самым неприятным для нее в этом происшествии была неожиданная встреча с Маккреем. Будь ее воля, она всеми силами постаралась бы избежать подобного.

17

Eden означает Эдем, райские кущи (англ.).