Страница 27 из 29
Андрей Смирнов В СУМЕРКАХ ЕВРОПЕЙСКОГО ЛЕТА
Сантим Затерянные в космосе. «Мир на закате» («Rebel records») 2008.
Солнце садится. Мир на закате.
На выживание времени хватит.
В небе раскинулась звёздная скатерть.
Солнце садится. Мир на закате.
Этот альбом проявлялся на свет целых три года. Интересы Сантима давно уводили его в сторону дарк-вейва, апокалиптического фолка. Впрочем, аудитория ожидала иного. Когда проект "Сантим Затерянные в космосе" был представлен в "Точке", публика по инерции ещё требовала "Оле-оле". А один мой друг, не видевший Сантима и Ко с середины девяностых и помнивший яростный радикализм "уничтожим всё, чтобы не было следа, чтоб остался только эха звон", чуть позже удивлённо констатировал, что парни повзрослели.
Ныне Сантим един в трёх "агрегатных состояниях". Концертный состав экзистенциально-урбанистического пост-панка именуется "Сантим и Ангелы на краю Вселенной", есть акустическая ипостась под легендарной шапкой "Резервация здесь". Наконец, "Затерянные в космосе" — с середины 90-х полигон для воплощения оригинальных идей Алексея Экзича. Кстати, история "Затерянных в космосе" пару лет назад была официально закончена, так что "Мир на закате" — своеобразная кода проекта.
Представленные на пластинке поэтические вдохновения по своей внутренней энергии требовали новых музыкальных решений. В данном случае можно сказать удались на сто процентов. Сантимовские откровения обрамляет красивая, выверенная музыка, сотворённая Экзичем и Константином Мишиным. Это именно красота, а не красивость. Интуиции создателей подчинены идее пластинки. Музыка не стремится обрадовать, она задевает, тревожит, ибо тревожна эпоха.
С 2005 года немало воды утекло, но актуальности программа совсем не потеряла. У Сенеки есть очень меткая формула: "Много поэты говорят такого, что или сказано, или должно быть сказано философами". И когда молчат философы, поэты берут бразды правления в свои руки. Прослушивая альбом, можно куда больше получить представлений об окружающем мире, нежели читая записных идеологов. Сантим пытается решать экзистенциальные кроссворды "здесь и сейчас". При этом никакого дешёвого мистицизма. Путь воли — не метания очарованного странника, это строгий и спокойный шаг.
"Истина должна быть пережита, а не преподана", — изрёк некогда Герман Гессе. То, что заимствовано, неизбежно уйдёт, предаст. Сантим вполне вошёл в "кризис среднего возраста", в котором происходит своеобразный опыт переоценки всех ценностей. На смену вдохновению от "пива, футбола и революции" приходят более изысканные и сложные темы. Это не отступление, сдача позиций — просто повестка дня изменилась.
Покидая кресты, где распяты,
Наблюдая сияние звёзд,
Провожая вагоны на запад,
Удивляясь жужжанью стрекоз,
Просыпаясь без сна и веселья,
Засыпая без ночи и дня
Без прощения и на коленях.
Зазеркалье не для меня.
У последнего моря
Остаются тела.
Просто юность героев
Ушла.
Подлинный радикализм проявляется по-другому. Нет смысла противопоставлять реальной жизни наивные фантазии. Сначала своя чёткая жёсткая позиция. Любое "анти" неизбежно рискует раствориться в том, что отрицает, стать его подобием. Многие экстремальные идеи прошлого десятилетия ушли вслед за врагами-оппонентами. "Мир на закате" скорее созвучен антропологическим пессимистам, которые не готовы смотреть на человечество сквозь розовые очки социального переустройства.
Основанием подлинного восстания против современного мира является не социально-политический, но внутренний человеческий импульс. И далеко не каждый способен открыть его в себе.
Ещё в ранних проектах Сантима ощущался мощный культурный бэкграунд. Так и "Мир на закате" полон аллюзий на "философов подозрения", разнообразных странных писателей, неполиткорректные доктрины. Композиция "Кошки" на текст самого Г.Ф.Лавкрафта. Кстати, так описывали Лавкрафта биографы: "Он любил кошек и мороженое, Древний Рим и старинную колониальную архитектуру своего родного Провиденса. Он обожал восемнадцатый век и сверхъестественное, астрономию и книги лорда Дансени. Он ненавидел современность и механизацию…". Сантим вполне может примерить многое из списка: Рим, старая архитектура, прошлые века и отношение к настоящему как к подлому времени. И даже с астрономией есть параллели, пусть знаменитая композиция "К звёздам" и утверждает Плоскую Землю.
Это не комично-политизированный поход "в европейцы". Это соотнесение себя с образцами европейской культуры. Зачастую "на Европу" претендуют те, кому до неё как до Луны. Повёрнутая на Запад голова не является свидетельством европейства. Для многих музыкантов быть в Европе — это записаться в Германии, покидать камешки в фонтан Тревизо, выпить хорошего пива. Полнота ощущений исчезает в нагромождении фактов. Для Сантима — Европа — нечто волнующее, близкое и далёкое, обретаемое и теряемое. Это исконная Европа, не нынешний Запад, в котором "американцы сберегли самые обветшалые элементы европейской культуры, сохранили только тот отвратительный и утративший всякую силу современный миф, который составлен из рационализма, механицизма и меркантилизма" (Дриё Ла Рошель).
Занятие вполне для русского художника — поиск себя, оснований собственного мира через обращение к высоким образцам мировой культуры. Посему и апокалипсис здесь носит не личный, и даже не национальный характер. Речь идёт уже о судьбе белой христианской цивилизации.
Но сказано: "Конец цикла есть конец иллюзии".
Звонко,
Звонко хрустит снежок.
Только
Ангел летит на восток.
Гаснет
Свет. Пол-Европы во мгле.
Место
Забыть о добре и зле.
Как можно выжить живому
В бойне на этой земле.
Где находится дальний остров Туле.
Чем завершится эпоха,
Дойдя до переднего края.
Только Россия знает.
Только Россия знает.
Тит ТАК!
Кризис стучится в двери и окна русского народа. Он вываливается из почтовых ящиков вместе с повестками о повышениях тарифов на свет, газ и горячую воду. Огорошивает отцов семейств вестями о разорении фирм, об остановках предприятий. Звенит в ушах сообщениями о неожиданных сокращениях и увольнениях. Рябит в глазах от зловещего мелькания цифр на ценниках в магазинах, что означает, по всей видимости, "бешенство цен". Изношенная структура жизнеобеспечения страны скрипит, стонет и грозит разрушиться. Денежный ручеек, дающий жизнь городам и весям обобранной родины, иссякает, на глазах превращается в неверную капель, вырождается в больничную диету, когда в "час по чайной ложке". Недостаток средств приводит к тому, что еще вчера замазанные пробоины государственного суденышка сегодня дают течь, а вроде бы потушенные в трюмах пожары — разгораются по-новой.
И в этой ситуации единственным окном, через которое не лезет в дома кризис, остаётся телевизор. Там, пусть и поредевшие, но по-прежнему мощные когорты хохмачей обливают народ тёплыми помоями своих сальностей и двусмысленных шуток. В нем всё те же фильмы, прославляющие мощь Америки и её крутых парней, которые нет-нет, да и "грохнут" в весёлом экранном режиме очередного русского, "отягощенного злом".
В этом проклятом телевизоре, полностью подконтрольном власти и всецело зависимом от государства, вместо крупномасштабного идеологического и информационного проекта под названием "Антикризис" — напротив, начинаются беспринципные возня и шатания. Очередной подарок, приуроченный к кризису, дарит нам Первый канал, спешащий вдохновить подрастающее поколение фильмом "Воротилы", реинкарнацией пресловутой "Бригады". Трое парней начинают свой путь с мелкой спекуляции во времена позднего СССР, а заканчивают, надо думать, крупными аферами на залоговых аукционах. Это и есть последовательно формируемый телевидением положительный образ для молодого человека эпохи кризиса. Как раз впереди новый передел собственности и влияния, экономический хаос, питательный бульон для лихих людей… Как раз выходят на свободу зеки 90-х, которые участвовали в основных разборках, и самое время "начать всё сначала", пересмотреть итоги приватизации, растрясти маленько продюсеров и сытых модераторов телевизионных рейтингов.