Страница 26 из 29
Разумихинское толкование очень напоминает то шельмование, те бездоказательные обвинения, которым критик подвергся в конце 70-х-начале 80-х годов со стороны партийных ортодоксов и либеральных овчарок. Понятно, почему не приводятся цитаты из книги "Островский", ибо их, подтверждающих правоту Разумихина, нет.
У Лобанова об отношении Кабановой к Катерине говорится следующее: "Она "уму-разуму учит" сноху не потому, что ей дороже сын. Можно не сомневаться, что в случае замужества Варвары она будет брать сторону не дочери, а зятя". В книге "Островский" вообще отсутствует акцент "любит — не любит", в ней лишь справедливо утверждается, что нельзя упрощать характер Кабановой. Сие же не означает "народность положительной Кабановой", на чём настаивает Разумихин. У Лобанова в этой связи сказано принципиально иное: "Нравственно нетерпимая Кабаниха — при всех её благих помыслах — ни в коей мере не может быть поставлена в один ряд с такими просветлёнными носителями народной нравственности, как Русаков".
При характеристике же Катерины критик делает постоянное ударение на её трагедии, смысл которой видится ему в "нравственной катастрофе" героини, в нарушении "извечных в глазах Катерины моральных установлений", в "невозможности найти себя", во "внутренней бесперспективности". У Лобанова нет даже намёков на то, что ему не жаль героиню, тем более потому, что она "посмела пойти вразрез с его точкой зрения, с его "Надеждой исканий"" (так называется книга критика, опубликованная на год раньше "Островского"). Этот разумихинский бред — с точки зрения фактов, логики, русского языка — нет смысла комментировать.
Другие суждения автора сочинения "Трое из сумы" о Михаиле Лобанове качественно ничем не отличаются от приведённых, можно лишь констатировать разную степень произвола, человеческой и профессиональной непорядочности. Вообще же Разумихин не утруждает себя ссылками на первоисточники, хотя бы называнием тех работ, откуда он берёт "строительный материал" для своих фантазий, подобных следующей: "И Ноздрёв для него (Лобанова. — Ю.П.) был вполне симпатичным героем, образцом национального характера, потому что сказал Чичикову, что тот подлец!"
Я не знаю, о какой статье или книге критика идёт речь, но понимаю: сие — очередная грубая фальшивка, что проявляется уже на уровне подмены понятий. Между "симпатичным героем" и "образцом национального характера" дистанция огромного размера, и не видеть это может лишь тот, у кого полное затмение ума и совести…
По свидетельству Разумихина, он в конце 80-х годов задумал книгу о литературе уходящего десятилетия, но после распада СССР отказался от этого замысла и уже написанных глав, уничтожив их. Свои действия Александр Михайлович объясняет следующим образом: в новых условиях издать такую книгу было делом нереальным, да и "читать о литературе, ушедшей в небытие страны, — думал он, — никто не станет". И нигде далее в тексте не говорится, что сие решение и видение вопроса было ошибочным, наоборот, приводятся различные подтверждения справедливости авторской правоты.
Видимо, правильно сделал Разумихин, выбросив в мусоропровод главы книги, которую он планировал как "а н а л и т и ч е с к и й (разрядка моя. — Ю.П.) обзор прозы", ибо с логикой, с адекватным представлением о мире и литературе у него явные проблемы. Книги о словесности уже не существующих стран — от Римской империи до СССР — выходили, выходят и будут выходить. Тот же Владимир Бондаренко, один из самых нелюбимых критиков Разумихина, в 90-е годы публикует множество газетно-журнальных статей подобной тематики, которые впоследствии вошли в книги "Крах интеллигенции" (М., 1995), "Дети 1937-го года" (М., 2001). То есть, такая критическая продукция оказалась востребована и издателями, и, несомненно, читателями. И вообще, суть не в том, о чём книга, а в том, как она написана, кто её автор…
Ещё одна особенность Разумихина — это отсутствие у него единых критериев в оценке критиков, схожие поступки которых трактуются им по-разному. Так, Владимир Коробов характеризуется сочувственно-осуждающе как жертва обстоятельств: "Именно в пору своего пребывания в "Нашем современнике" Володя, человек от природы сильный и крупный, а потому (??? — Ю.П.) очень добрый, стал очень мягкий и податливый. Он стал таким, каким хотели, чтобы он стал. Он научился обслуживать. Есть такой жанр не только в критике. Он написал оду собственному руководителю — С. Викулову. Он писал о большом начальнике — Ю. Бондареве".
Однако подобный факт из биографии Татьяны Ивановой ("ода" С. Викулову) интерпретируется Разумихиным куда мягче, и главное — под его пером Иванова, человек-флюгер и бездарная критикесса, неузнаваемо преображается: "Серьёзная и правильная, ничуть не ангажированная и не идеологизированная Татьяна Иванова, разве что излишне восторженная, когда доводилось писать комплементарные статьи о поэте Сергее Викулове". Как правило, Разумихин "прописывает" судьбы своих героев, сообщая о том, что было "дальше", "после"… Для "правильной" Ивановой он делает исключение, ибо пришлось бы рассказывать о её оголтело-безумных, русофобских статьях в "Огоньке", "Книжном обозрении", и не только об этом…
Интересно и то, каким самооправданием Разумихин подпирает свою оценку Владимира Коробова: "Наверное, сегодня я имею право на подобные слова в адрес Володи, потому что ещё тогда в одном из разговоров сказал ему напрямую: "Володя, мне кажется, что это неэтично — писать о собственном главном редакторе". Кстати, раздражает постоянное запанибратство автора, он указывает Лене, Володе, Сереже, Саше, при этом сам оставаясь всю жизнь в серой тени…
Я дважды принимался за ответ Александру Разумихину и дважды бросал — скучно, неинтересно, малопродуктивно писать об очевидном. Дураку проще сказать, что он дурак, завистнику — завистник, но неправоту сочинителя всё же нужно доказывать. Тем более, сейчас, когда многие и многие даже филологи не обладают самыми элементарными знаниями по истории русской литературы и критики последнего пятидесятилетия. Большая часть наших вузовских преподавателей — западники, космополиты. Поэтому их студенты знают только русскоязычных авторов, постмодернистов прежде всего, и пропагандирующих их критиков и литературоведов, о русских писателях и критиках они, вероятно, лишь слышали. Но слышали так, что лучше бы вовсе не слышать…
В конце своего повествования Александр Разумихин отвечает на вопрос: "Почему русские патриоты всегда проигрывают?" Часть моего ответа на этот вопрос такова: потому что среди называющих себя "русскими патриотами" и русскими людьми вообще слишком много разумихиных.
Полностью публикуется в газете «День литературы», 2009, N3
АНОНС «ДЛ» N3
Вышел из печати, поступает к подписчикам и в продажу мартовский выпуск газеты "ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ" (N3, 2009). В номере: передовая Юрия ПАВЛОВА; материалы к 85-летию Юрия БОНДАРЕВА; беседа с председателем Национального союза писателей Украины Владимиром ЯВОРИВСКИМ; проза Николая ДОРОШЕНКО и Мастера ВЭНА; поэзия Олега ПАВЛОВА; Татьяна РЕБРОВА пишет о Владимире ЛИЧУТИНЕ, Владимир МАЛЯВИН — о Великом Шелковом Пути, Юрий МИЛОСЛАВСКИЙ — о ПУШКИНЕ и ГОГОЛЕ. Кроме того, в номере — хроника писательской жизни, список жюри и номинантов премии "Национальный бестселлер", а также традиционная поэтическая пародия Евгения НЕФЁДОВА.
"ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ", ведущую литературную газету России, можно выписать во всех отделениях связи по объединённому каталогу "Газеты и Журналы России", индекс 26260. В Москве газету можно приобрести в редакции газет "День литературы" и "Завтра", а также в книжных лавках СП России (Комсомольский пр., 13), Литинститута (Тверской бульвар, 25), ЦДЛ (Б.Никитская, 53) и в редакции "Нашего современника" (Цветной бульвар, 32).
Наш телефон: (499) 246-00-54; e-mail: [email protected] /* */; электронная версия: http://zavtra.ru/
Главный редактор — Владимир БОНДАРЕНКО.