Страница 11 из 59
Может, так оно и было,
Мне гадать об этом странно,
Может, я тебя любила,
Друг случайный и нежданный.
Может это только шутка
С неопасным поцелуем.
Мне всегда немного жутко
В одиночку в полнолуние.
Золотистый блик на окне…
Погляди, как звезды чисты.
Мне приснился сон о луне
Гордой и волшебной, как ты.
Я его совсем не ждала,
Как не ждут ни встреч, ни разлук.
Может быть и не было зла
От твоих протянутых рук…
Может так оно и было,
Мне гадать об этом странно.
Может я тебя любила,
Друг случайный и нежданный.
Может это только шутка
С неопасным поцелуем.
Мне всегда немного жутко
В одиночку в полнолуние.
Серый город.
Я не знаю, когда это будет.
И не верю, что будет скоро.
Лишь надеюсь, что в этой жизни,
Или в следующей за ней.
Я пройду знакомой дорогой,
И проснувшийся Серый Город
Спустит мост, приветствуя музыкой
Ржавых цепей.
И время свернется в петли.
И путь сомкнется в кольцо.
И я пойму,
Что нет никакого пути…
И, как прощение былых грехов
Я увижу твое лицо.
И, может быть, даже сумею сказать:
«Прости».
Город сумерек, узких улиц.
Город вольных, бродячих кошек.
Город шорохов, город скрипок.
Королей и ночных воров.
Как сейчас там должно быть пусто.
Как спокойно и мертво спит он,
Потеряв королеву, уставшую
Верить в любовь…
Но время свернется в петли,
И путь замкнется в кольцо.
И я пойму, что нет никакого пути…
И, как прощение былых грехов,
Я увижу твое лицо.
И, может быть, даже сумею сказать:
«Прости».
ТРАССА.
Душный день догорал над острыми черепичными крышами, похожими на спины симпатичных ленивых динозавров. Сумерки не несли прохлады. Три черных кипариса, как почетный караул, выстроились в ряд у плывущей в рыжем свете веранды маленького кафетерия и, то ли сторожили любезную им, душную жару, то ли провожали уходящее солнце.
Голос сивиллы был хрипловатый и чуть-чуть, самую малость насмешливый. Ровно настолько, чтобы «клиент» не усомнился, что тут имеет место настоящая магия. Грубая крестьянская рука, темная от загара, крепко держала такую же широкую, но бледную и рыхлую ладонь. Темно-карие глаза глядели со смешинкой — мудрой и понимающей.
— Ты будешь удачлив в игре, но в конце-концов крупно проиграешься. Тебя будут любить три очень красивые женщины, но та единственная, которую полюбишь ты, отвергнет тебя. Будешь знаменит, но переживешь свою славу и умрешь в безвестности. Впрочем, жизнь твоя будет долгой а смерть — легкой.
На круглом столе, перед маленькой компанией, стояла большая бутылка терпкого греческого вина, в оплетке из лозы, и огромное блюдо спелого черного инжира, в котором тихо светилось собранное за день щедрое солнце. Никто не ел. Почтительно и доверчиво двое внимали сивилле.
Играла скрипка — легко и немного печально, одну из тех незатейливых уличных мелодий, которыми так богат любой провинциальный южный городок, и Яна неожиданно подумала, что видит сон. Странный сон длиною в жизнь.
— Как-то все это… безнадежно, — поморщился ее спутник, осторожно вынимая запястье из цепких пальцев сивиллы, — например женщина… Вы ведь настоящая ясновидящая, — в голосе проскользнул едва уловимый вопрос, даже, скорее просьба к этой загадочной женщине с непонятной силой во взгляде — рассмеяться и свести все к заурядному розыгрышу. Но она молчала, продолжая улыбаться, и эту улыбку можно было истолковать как угодно.
— Могли бы вы, скажем, узнать, что за женщина. В смысле: "Кто предупрежден — тот не побежден".
— Это не только возможно, но и очень легко, — глубоким, грудным голосом отозвалась сивилла, — только тебе, Игорь, это не поможет. Судьба — штука хитрая, ее на коне не объедешь.
— А если попробовать?
— Попробуй, — доброжелательно улыбнулась женщина…
— И… что будет?
Сивилла неожиданно рассмеялась низким, почти мужским смехом.
— Кто ж тебе это скажет? Я могу читать линии судьбы на ладони, но если ты отбросил написанное, нет никого, кто сказал бы тебе заранее, чем все это кончится.
— Как-то все это безнадежно, — повторил Игорь, непроизвольно пряча руки под стол.
— А ты? — пожилая женщина неожиданно легко для своей внушительной комплекции развернулась к девушке, и та увидела ее глаза — цепкие, хитрые, умные.
Яна покачала головой:
— Спасибо, не стоит. Свою судьбу я знаю.
И довольна ей? — спросила сивилла, вскинув острый подбородок. Густой голос словно материализовался в вязком воздухе и ощутимо надавил на грудь.
— Вполне, — Яна пожала плечами и через силу улыбнулась. Теперь она понимала, каково было ее случайному спутнику под этим тяжелым взглядом. Отчего он выглядит так жалко и украдкой вытирал о шорты другую ладонь.
Наверное, она и сама выглядела не лучше.
Не отрывая взгляда сивилла кивнула на догорающее небо.
— Час меж собакой и волком, — веско сказала она, — Волшебный час. Ты кто по гороскопу?
Она ответила, чувствуя нарастающее напряжение. Сивилла заарканила ее своим всевидящим взглядом и низким голосом. Яна попыталась освободиться, но лишь увязла еще глубже… ведьму, похоже, позабавила ее попытка. Полные выцветшие губы дрогнули в усмешке:
— Ты оказалась в нужный час под нужными звездами. Редкая удача…
Говори же, — внезапно приказала она.
Что? — спросила Яна, облизывая сухие губы. Сердце испуганной птицей колотилась в ребра.
— Говори, чего желаешь. И, да исполнится все по воле звезд… и моей.
Невероятные слова упали в тишину тяжело, как двенадцать камней в неподвижный черный омут. Никто не заметил, что давно смолкла скрипка. Игорь сидел, открыв рот и был, судя по всему, в состоянии, близком к обмороку. Но сивилла уже не глядела на него.
— Говори! — палец коснулся левого запястья, легонько постучал, — время!
Яна судорожно сглотнула. Шальной птицей метнулась мысль: глупая, нереальная, сумасшедшая. Неужели сейчас, вот так просто…
— Время уходит, девушка. Поторопись.
Цена? — проговорила Яна мучительно, через силу, презирая себя. — Все имеет свою цену. Ты знаешь цену моего желания?
— Знаю. И ты ее знаешь.
— Нет! Скажи мне.
— Нет времени. Солнце садится. Девушка, этот миг может не повториться никогда… Говори!
— Скажи цену! — яростно потребовала Яна, глядя в сузившиеся глаза сивиллы, нависавшей над ней, как стотонная глыба. Последний луч заката мигнул над крышами… и погас. На город рухнула ночь.
— Время вышло, — произнес голос: бесстрастный, чужой и ужасно далекий.
Силы в нем не было никакой.
Слепящая вспышка перед глазами уничтожила тьму… Мгновение легкости и головокружения… И…
Черное, бархатное небо над головой. Низко висящие звезды, огромные, как новогодние игрушки. Пахнущая дождем прохлада. Великолепный бетон под ногами. Неподалеку — крытая шифером веранда, стеклянная будка контроля, опущенный шлагбаум и уходящая в темноту ТРАССА. Девушка обернулась и ничуть не удивилась, увидев за спиной приземистую, заляпанную свежей грязью «Хонду».
Мотоцикл ждал ее.
— Фффу! Чуть не попалась!
Она легко рассмеялась. Пожалуй, ей было скорее весело, чем досадно.
— Добро пожаловать на ТРАССУ. Они близко?
— У нас, как минимум, двести километров форы, — машинально ответила она и только потом рассмотрела того, кто задал вопрос.
Это был щуплый джинсовый парень. Слегка патлатый, в меру помятый, как раз чтобы выглядеть стильным трассовиком а не опустившимся бомжом. До ее появления он дремал в седле, положив руки и голову на «рога» своего «Харлея». Этакий урбанизированный ковбой, типичный продукт ТРАССЫ.