Страница 43 из 60
Но вряд ли Беатриче полагала, что захотят остаться почти все. Она была удивлена и ошарашена. Когда, перед тем, как впустить Хамсина в общину, она заговорила о свободе, ей никто не поверил. Все привычно решили, что это очередные бредовые мысли вновь попавшей в лабиринт узницы. Рано или поздно это случалось с каждым, кто оказывался здесь. Но теперь, когда о воле заговорил Бахрам, когда он заявил, что любой из общинников может выйти отсюда, когда угодно, им предстояло решиться на очень серьезный шаг. Ведь уже несколько сотен лет лабиринт неизменно был их домом, не слишком гостеприимным, во многом неуютным и даже опасным, но их родным домом, где жили их предки, и будут жить их потомки. Свобода стала для них лишь мифом, сказкой о стране Эльдорадо. Но никто их не ждал в той стране обетованной. Поэтому многие, кто — испугавшись неизведанного, кто — не желая менять привычные традиции, а кто — не хотя покидать родные пещерные стены, отказались пойти с Беатриче наверх.
Она не стала настаивать. Только сказала:
— Я отправляюсь на волю после времени сна. После него те, кто хочет пойти со мной, будьте готовы. А пока подумайте.
Общинники расходились молча. Даже дети, понимая, что решается нечто важное, притихли. Бет была расстроена. Ее старания никому оказались не нужны.
— Напрасно, ты беспокоишься о них, — сказал ей Хамсин-Если не хотят — так и не надо их уговаривать.
— А ты не думаешь, что они просто бояться тебя? — предположила Бет.
Наместник ничего не ответил. Беатриче поняла, что так оно, наверное, и было. Он даже не удосужился дать обещание, что не станет их больше преследовать. Во время речи Бахрама, титан сидел без движения, и его бронзовая маска надежно скрывала все его мысли по этому поводу. Несколько раз покосившись на него, Бет не обнаружила никаких перемен в его положении. Лишь потом она заметила, насколько он был доволен.
— Я поговорил с Бахрамом и разгадал загадку лабиринта, — объяснил он свое хорошее настроение. — Это все, что беспокоило меня в последние годы. И ты мне очень помогла. Сам я вряд ли сумел разговорить старика.
— Он не особенно и таился, — угрюмо произнесла Бет. — Будто только и ждал, что я или кто-нибудь другой спросит об этом.
— Вот видишь, его замучила совесть. А ты как будто и не рада тому, что скоро выйдешь отсюда?
— Я рада, — с тоской молвила Бет.
— Что-то не заметно.
— Действительно рада. Только иногда радость бывает с привкусом горечи, понимаешь?
— Из-за того, что общинники не хотят идти с тобой?
— Наверное, а может быть и не только.
Хамсин не стал уточнять, почему "и не только". Судя по всему, это ему было просто не интересно. Он был чрезвычайно доволен собой. Хотя пришлось и нелегко, но ему практически все удалось.
— Ты ведь точно не будешь нападать на нас, когда выйдешь? — на всякий случай спросила Бет.
— Я же дал слово.
— Но ведь тебе нужны какие-то там ископаемые?
— Я попытаюсь решить эту проблему по-другому. И не бойся. Ни тебе, ни Гавру ничего больше не грозит.
Некоторое время спустя, привели потерявшихся нукеров. Их было трое. Один из них был Сагиф, двое других — Анджар и Тагнек. Все они исхудалые и испуганные, очень обрадовались, что попали, наконец-то, к людям. А весть о том, что выход из пещер найден, и вовсе привела их в сумасшедший восторг.
Время сна длилось семь пещерных часов. Всю эту пору Бет не спала. Она была слишком взволнована. Бодрствовало и большинство общинников. Им предстояло решить, стоит ли покидать их дом, ради сказочной воли. А вдруг она разочарует их?
После сна Бет подошла к покоям Бахрама. Там уже собрались все жители Глухих пещер. Она не могла понять, кто это: провожавшие или уходившие. Здесь уже были и Саб-Бияр, и Иверлин, и Хамсин. Все ждали появления Бахрама. Вскоре с посохом в руках вышел и он, остановился на пороге и произнес:
— Я прошу объявиться тех, кто хочет уйти от нас наверх.
В полной тишине ничего не произошло. Все остались стоять на своих местах и молчать. Видимо, все ждали, когда кто-нибудь первый проявится. Тогда Бет подошла к стоящим поодаль от всех Хамсину с тремя его воинами, показывая таким образом, что отбывающие должны были поступить также. Через несколько секунд к ним приблизилась Ив.
— Куда я теперь без тебя? — тихо сказала она, улыбнувшись.
Вслед за ней подошел Саб-Бияр.
— Хоть на воле я и не знал ничего, кроме шахты да рабского труда, я хотел бы умереть под солнцем или звездами, а не под каменными сводами, словно жрец в мавзолее, — громко пояснил он общинникам свое решение.
После этого никто больше не двинулся с места.
— Я все еще твой союзник? — шепотом спросила Беатриче у Хамсина.
— Безусловно.
— Тогда позволь мне сказать им что-то от твоего имени.
— Изволь, — ответил наместник, чуть удивившись и повернув голову в сторону девушки.
Беатриче слегка вышла вперед и произнесла:
— Друзья. Я знаю, что многие из вас колеблются оттого, что не знают, как сложится ваша жизнь на воле. Другие, наверное, бояться, что вновь попадут в рабство к Хамсину. Так вот, — она обернулась на титана, показывая таким образом и его причастность к этим словам, и продолжила:-Хамсин обещает, что больше не станет преследовать никого из вас и отпустит, а я приглашаю вас поселиться в Дремучем Мире.
Среди общинников возникло некоторое оживление, и прокатился негромкий гомон. Через несколько минут к меньшинству примкнули еще три семьи из семи, девяти и двенадцати человек. На этом передвижение закончилось. Бывшие пленники лабиринта окончательно разделились на уходящих и остающихся.
— Больше никто не хочет покинуть нас? — спросил Бахрам.
Молчание стало ему ответом.
— Тогда вот выход, — буднично заявил он и вскинул вверх свой посох.
В тот же момент в высоком каменном потолке возникло отверстие, которое стало расширяться. Из него, раскручиваясь по спирали, медленно начала спускаться широкая каменная лестница с периллами. Достигнув пола, она с грохотом опустилась на него и остановилась. Через мгновенье, вызвав возглас восторга в толпе, сверху ударил мощный луч лунного света.
Когда процессия начала подниматься, вслед за ней устремились сотни глаз, провожающие ее словно в открытый космос. Толпа смотрела вверх и, затаив дыханье, впервые в жизни созерцала в вышине звезды.
Первым шел Хамсин, за ним Сагиф с двумя нукерами. Потом, молча и настороженно глядя вверх, шагали семьи общинников. Беатриче, Иверлин и Саб-Бияр замыкали шествие. Вдруг Бет заметила какой-то шум внизу.
— Хамсин, постой! — крикнула она. — Остановись! Там что-то происходит.
Все оглянулись назад и увидели, что к ним приближался Бахрам, помогая себе своим посохом.
— Что случилось, дервиш? — спросил его Саб-Бияр, когда тот, наконец, добрался до них.
— Я иду с вами, — едва переводя дыханье, ответил он.
— А как же они? — спросила Ив, указывая вниз.
— Они сделали свой выбор, — ответил Бахрам. — Нужно поторопиться. Скоро лабиринт закроет выход.
— Значит, они навечно останутся там замурованы? — ужаснулась Беатриче.
— Они теперь свободны, — заверил ее старик. — Никто не станет больше удерживать их.
Бахрам все еще не мог отдышаться.
— Идем, я помогу тебе, — сказал ему Саб-Бияр и подхватил его под руки.
На вершине горы, куда вышли бывшие узники лабиринта, дул пронизывающий ветер. Синела поздняя ночь. Ослепительно горел свежий месяц. Для тех, кто лицезрел это впервые, все казалось видением. Несколько поколений узников лабиринта не видели ничего подобного. И как прозрачное ночное небо могло сравниться с сырыми сводами мрачных пещер, а ослепительная луна с тусклым светом желтых камней? Воздух был так чист, что у всех начала кружиться голова, а им предстоял еще нелегкий спуск.
На верху гора имела небольшую ровную площадку, куда лабиринт и вывел общинников. Но потом она резко спускалась вниз и продолжалась крутыми обрывами и нагромождениями скал. В ночи можно было различить сотни острых, изрезанных ветрами и дождями вершин, которые выступали на пути и казались непреодолимой преградой. А вдали, где можно было видеть в промежутках между скал, вырисовывались темные воды озера, отражавшего серебристое лунное сияние.