Наместник

— Действительно, что за библейское имя? — переспросил отец.

— Так звали отца одного моего знакомого, — ответила дочь.

— Нет. Это имя нам не подходит. Тем более, что у нас будет дочка. Так сказал доктор.

— У вас будет мальчик, — спокойным и потому пугающе безапелляционным тоном возразила Беатриче, все еще созерцая воздух перед собой. Потом тихо встала и так же меланхолично зашагала к двери, на ходу прощаясь и никак не объясняя своего ухода вдруг…

Когда Беатриче осенью появилась в школе, все сразу заметили, как она изменилась. Многие ее одноклассники приписывали ее преображение несчастной любовной истории с Муромским. Учителя объясняли ее состояние семейными проблемами.

Кирилл все еще не мог до конца осознать своего нового статуса и иногда искоса поглядывал на Бет, пытаясь угадать ее настроение. Однажды, оставшись с ней наедине, он сказал:

— Извини, если причинил тебе боль.

— Не ты причинил мне боль, — безразлично молвила она, а потом, взглянув в глаза юноши так пристально, будто хотела понять, что же в них ее когда-то привлекало, спросила:-Разве ты заметил во мне боль?

— Не знаю, — растерянно отозвался Муромский и отвел глаза, потому что вспомнил, что не может теперь вести с девушками откровенные разговоры.

— Тогда и не болтай зря! — зло ответила Беатриче и быстрым шагом удалилась от него.

Она все еще оставалась для него загадкой: ни с кем не дружила, почти не появлялась в школе. При этом вопрос учителя никогда не мог застать ее врасплох. Она стала круглой отличницей по всем предметам. А учительница литературы просто разводила руками.

— Откуда у тебя такие мысли в голове, — спрашивала она. — Ты читала Ницше?

Когда перед зимними каникулами классная объявила, что Косовей экстерном сдала все экзамены, зачеты и контрольные и больше не будет ходить в школу, это никого не удивило.

— Ну, и слава богу, что я эту чокнутую больше видеть не буду, — сказала Линка Муромская, которая теперь вела разговоры лишь о подгузниках и пустышках и гордо носила по школе свою распухшую молочную грудь.

— Сама ты чокнутая, — почему-то расстроился Сомов.

— Говорю тебе, она ненормальная. Со своей собакой разговаривает, как с человеком, будто она ее понимает. Я сама слышала.

— А я знаю, что она ходит в какую-то спортивную секцию, — сказала Ритка.

— Наверное, не секцию, а секту. Сатанистов, — предположил кто-то, и все с ним согласились.

А между тем в который раз расцветала весна. Беатриче, как когда-то по Дремучему Лесу, бродила по городу со своей верной Троей, сама не зная с какой целью.

— Как скучно здесь, — вздыхала она. — А помнишь, как однажды мы встретили его в лесу, и он пригласил нас в свой замок?

И она снова начинала вспоминать, и сердце снова сжималось от тоски.

— Скучно…

— Бет, послушай, ты должна жить нормальной человеческой жизнью, — говорил ей Ю-Ю.-Найди себе парня, общайся со сверстниками, на тусовки ходи.

— Не могу никого видеть, Юрка. Всегда перед глазами образец для сравнения.

— Что же ты собираешься делать?

— Вот станет совсем тепло, и мы с Троей отправимся бродяжничать. С детства об этом мечтала.

— А жить ты будешь на что, а питаться чем? Солнечной энергией?

— У меня же есть сила.

— Ну, и что?

— Воровать буду. Но только самое необходимое. А может и не только…

— Браво! — рассмеялся черт.

— Нет, решено. Ты со мной, Троя?

В этом сомнений не было. Собака повсюду следовала за своей хозяйкой, хотя та и не нуждалась в защите. Чудики выходили дочь Горгоны во второй раз, и она, узнав о том, что Беатриче покидает Дремучий Мир навсегда, поспешила на Ту Сторону, пока еще был цел мост. Среди людей она потеряла возможность говорить, зато могла долго слушать и, сочувствуя по-собачьи, тихонько поскуливать.

— Я думала, что чужая в Дремучем Мире, а оказалось, что здесь, — говорила ей хозяйка, и она соглашалась.

Однажды в конце апреля Беатриче пришла в школу, чтоб, наконец-то, забрать свой аттестат.

— Ты не придешь на выпускной? — спросила ее классная.

— Нет, — ответила она.

— Ты десять лет проучилась со своими одноклассниками и не хочешь провести с ними последний вечер?

— Мне это не интересно, — поморщилась девушка и увидела появившееся в приоткрытой двери знакомое лицо.

Через тридцать секунд Ритка уже висла у нее на руке и тащила по шумному коридору, нашептывая накопившиеся за эти месяцы новости.

— А еще у нас появился новый парень. Ты бы его видела! Такой лапушка!

— Кто такой? — спросила Бет не любопытства, а приличия ради.

— Блондин, голубые глаза, высокий. Все наши девчонки просто с ума посходили, а он еще не никого выбрал. По слухам, у него еще пока никого нет.

— Это радует, — молвила Бет равнодушно.

— Ну, а я о чем тебе говорю? Хочешь познакомлю? Да вот он идет.

Перед девушками внезапно выросла заметно подросшая фигура Лелио.

— Так! — властно молвила остолбеневшая от удивления бывшая наместница. — Что ты тут делаешь?

— Вы что, знакомы? — вытаращилась Марго. Изумлению ее не было предела…

Весь 11-в прильнул к окну, наблюдая, как новенький вожделенный красавчик и их с детсада знакомая, чокнутая Бет, вместе выходят из школы и о чем-то напряженно разговаривают. Но если бы они только слышали, о чем шла речь, то решили бы, что оба сбежали из психушки.

— Понимаешь, госпожа наместница…

— Не называй меня так! — прикрикнула Бет. — А то я подумаю, что ты издеваешься!

— Ну, прости. Я по привычке. Так вот. Иногда и я выхожу в мир людей. Скучно все время сидеть в Дремучем Мире. Ну, и ты ведь меня знаешь.

— Да. Ты любишь пошалить. А мама твоя в курсе, что ты здесь?

Лелио расхохотался:

— Я уже взрослый мальчик!

— И почему именно моя школа?

— Мне стало интересно. Захотелось посетить то место, где воспитали Первую наместницу Беатриче.

— Я же сказала тебе, не зови меня так!

— Еще раз прости, — поклонился Лелио, не переставая ухмыляться.

— Ну, и плут же ты! Хотя, ладно. Черт с тобой! Какое мое теперь дело? Морочь моим дорогим одноклассникам головы, сколько угодно, если тебе нравится.

— Пока нравится, а там посмотрим. А ты чем занимаешься в этом мире?

— Пока ничем. Собираюсь идти бродяжничать.

— Бродяжничать? Что за фантазия? Зачем это тебе?

— Тоску развеять.

Из-за ворот важно выплыла зевающая Троя, которая везде сопровождала свою хозяйку. Беатриче наклонилась к собаке и потрепала ее по загривку.

— Тоскуешь? — вдруг серьезно спросил Лелио.

— Пропади все пропадом! И в первую очередь твоя мамочка, которая наговорила мне бессмыслицы про любовь, которая всегда побеждает!

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Вряд ли. Мне ты ничем не поможешь, — с безнадегой в голосе произнесла Беатриче и, помолчав немного, хотела было спросить:-Как там… А впрочем, не важно…

Утром первого мая Беатриче собиралась в дорогу.

— Я беру только самое необходимое, — говорила она Трое. — Все остальное мы сможем добыть.

"Самое необходимое" легко поместилось в маленьком рюкзаке. Джинсы и куртка, под курткой майка — если будет жарко, дорогие и потому довольно прочные кроссовки, светлая косынка, чтоб не пекло голову, были уже надеты.

В комнату с зубной щеткой во рту вошла Елена Сергеевна, на ходу сообщая хорошую новость:

— Бети, вчера я договорилась с Анной Федоровной по поводу университета. А ты куда-то собираешься?

— Да, мама. Я ухожу.

— С рюкзаком? Надолго? К ужину будешь?

— Нет, я буду к зиме, — не шутя заявила дочь.

— Как угодно! — фыркнула мать. — Только сегодня у тебя встреча с твоим будущим преподавателем. Не опоздай. Ты ведь хочешь стать студенткой университета?

— Нет, мама, я хочу стать бродягой. Извини, мне пора. Прощай!

— Бети! Бети! — неслось ей вслед, когда она спускалась по лестнице. — Так ты будешь к вечеру?