Страница 161 из 169
Он сидел на веранде своего нового дома в Сан-Диего между секретарем и машинисткой, которая выполняла также обязанности телеграфистки, и без всякой охоты занимался своими обычными делами. Чейн раздумывал, во что ему обойдется закрытие всех своих предприятий. У него было множество акций страховых компаний, он мог купить себе королевскую пожизненную ренту, проводя время то в одном из своих домов в Колорадо, то в узком кругу друзей где-нибудь в Вашингтоне или на островах Южной Каролины, мог забыть о проектах, из которых ничего не получилось. С другой стороны…
Стук машинки прекратился. Девушка смотрела на секретаря, лицо которого побелело. Он протянул Чейну телеграмму, пришедшую из Сан-Франциско:
«Подобран рыболовной шхуной «Мы здесь» когда упал с парохода очень хорошо рыбачил Отмелях все отлично жду денег или указаний в Глостере у Диско Тропа телеграфируй что делать и как мама Гарви Н. Чейн».
Отец выронил телеграмму, опустил голову на крышку письменного стола и тяжело задышал. Секретарь побежал за врачом миссис Чейн, но когда тот пришел, Чейн расхаживал по веранде взад и вперед.
— Что… что вы об этом думаете? Возможно ли такое? Что это значит? Я не могу себе этого представить, — допытывался он у врача.
— А я могу, — ответил доктор. — Я теряю семь тысяч долларов в год… Вот и все. — Он подумал о своей нелегкой работе в Нью-Йорке, которую он оставил ради Чейна, и со вздохом возвратил ему телеграмму.
— Значит, вы ей скажете? А вдруг это обман?
— Чего ради? — спокойно возразил доктор. — Очень легко проверить. Несомненно, это ваш мальчик.
Вошла горничная-француженка, уверенно, как незаменимый человек, услуги которого стоят больших денег.
— Миссис Чейн просит вас немедленно прийти. Она думать, ви больной.
Владелец тридцати миллионов покорно склонил голову и последовал за Сюзанной, а с верхней площадки широкой, белого дерева лестницы доносился высокий, тонкий голос:
— В чем дело? Что случилось?
Вопль эхом пролетел по всему дому, когда муж рассказал ей о телеграмме.
— Ну, это не страшно, — спокойно сказал доктор машинистке. — Когда в романах пишут, что радость не убивает, это, пожалуй, единственное из области медицины, в чем они не ошибаются, мисс Кинзи.
— Я знаю, но извините, у нас масса работы.
Мисс Кинзи была родом из Милуоки и отличалась прямотой суждений, к тому же ее симпатии были на стороне секретаря. А секретарь внимательно рассматривал огромную карту Америки, висевшую на стене.
— Милсом, мы немедленно отправляемся. Вагон доставить прямо в Бостон! Организуйте стыковки! — прокричал сверху Чейн.
— Я так и думал.
Секретарь повернулся к машинистке, и их глаза встретились (из этого родилась новая история, но к настоящей она отношения не имеет). Она глядела на него вопросительно, будто сомневалась, справится ли он с задачей. Он подал ей знак перейти к телеграфу Морзе, подобно генералу, вводящему войска в бой. Затем он артистично провел рукой по своим волосам, поглядел на потолок и приступил к работе, а белые пальцы мисс Кинзи легли на ключ телеграфного аппарата.
«К.-Г. Уэйду, Лос-Анжелес…»
— «Констанс» в Лос-Анджелесе, верно ведь, мисс Кинзи?
— Да, — кивнула мисс Кинзи, а секретарь посмотрел на часы.
— Готовы?
«Пришлите салон-вагон «Констанс» сюда и организуйте отправление специального отсюда в воскресенье, чтобы выйти на дорогу «Нью-Йорк лимитед» в следующий вторник».
Пип-пип-пип! — стучал аппарат.
— А быстрее нельзя?
— Не по такой дороге. Отсюда до Чикаго им потребуется часов шестьдесят. Они ничего не выиграют, если поедут на специальном дальше на восток… Готовы?
«Организуйте транспортировку «Констанс» в Нью-Йорк, Олбани и Бостон. Мне необходимо быть в Бостоне вечером в среду. Обеспечьте сквозное движение. Телеграфировал также Каниффу, Туей и Барнсу».
Мисс Кинзи кивнула, а секретарь продолжал:
— Так вот. Теперь пошлем телеграммы Каниффу, Туей и Барнсу. Вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке, мисс Кинзи? Ничего, еще съездите… Готовы?
— В Нью-Йорке я не была, но знаю, что это такое, — ответила мисс Кинзи, тряхнув прической.
— Простите… Значит, так: мы дали знать в Бостон и Олбани. Прибытие в девять пять в среду. Итак, кажется, все.
— Великолепно, — сказала мисс Кинзи, восхищенно глядя на него. Такого мужчину она понимала и ценила.
— Да, неплохо, — скромно признался Милсом. — Другой бы на моем месте часов тридцать порастерял да еще неделю потратил, чтобы разработать маршрут.
— Что верно, то верно, — сказала она, приходя в себя. — Но все-таки о мальчике вы позабыли. Не дать ли и ему телеграмму тоже?
— Я спрошу.
Когда он вернулся с телеграммой для Гарви, в которой отец просил встретить его в Бостоне в определенное время, он увидел, что мисс Кинзи заливается от смеха, склонившись над машинкой. Милсом тоже засмеялся, потому что из Лос-Анджелеса пришла паническая телеграмма такого содержания:
«Сообщите в чем дело Все в полном недоумении и растерянности».
Через десять минут пришло сообщение из Чикаго:
«Если раскрыто преступление века, не забудьте вовремя сообщить друзьям. Наши газеты готовы поместить материал».
В довершение всего пришла телеграмма из города Топека (даже Милсом не мог сказать, какое отношение имел к этому Топека):
«Полковник не стреляйте. Мы к вашим услугам».
Прочтя эти сообщения, Чейн мрачно усмехнулся, увидев, что его противники сбиты с толку.
— Они решили, что мы ступили на тропу войны. Милсом, сообщите, что сейчас нам пока не до этого. Скажите им, в чем дело. Вам с мисс Кинзи тоже придется поехать, хоть я и не думаю, чтобы мы по пути занимались делами. Скажите им правду… на сей раз.
Так и было сделано. Мисс Кинзи отстучала сообщение, а секретарь добавил историческую фразу: «Пусть наступит мир». И в двух тысячах миль отсюда представители различных железнодорожных компаний вздохнули свободнее. Чейн отправляется за сыном, который каким-то чудом отыскался. Медведь ищет своего медвежонка, а не рыщет за добычей. И суровые люди, вытащившие было ножи, чтобы защищать свое богатство, убрали оружие прочь, чтобы пожелать ему удачи, а полдюжины ударившихся в панику маленьких дорог подняли головы и заговорили о том, какие кары были уготованы Чейну, не реши он заключить мир.
Теперь, когда все успокоились, наступила горячая пора для телеграфистов, потому что города и люди спешили на помощь Чейну.
Из Лос-Анджелеса сообщили в Сан-Диего и Барстоу, что машинисты Южной Калифорнии поставлены в известность и находятся в полной готовности; из Барстоу послали телеграммы во все пункты по пути следования специального поезда до самого Чикаго. Локомотив, вагон для паровозной бригады и великолепный, с золотой отделкой салон-вагон «Констанс» будут без задержки «переправлены» через расстояние в две тысячи триста пятьдесят миль. Этот состав будут обслуживать раньше всех остальных ста семидесяти семи поездов; все их бригады и машинисты должны быть извещены об этом. Потребуется шестнадцать локомотивов, столько же машинистов и помощников, все самые опытные и надежные. На замену локомотива отводится две с половиной минуты, на заправку водой — три, на погрузку угля — две минуты.
«Предупредить всех, что Гарви Чейн очень спешит, — кричали телеграммы. — Состав пойдет со скоростью сорока миль в час, и начальники участков дорог будут лично сопровождать его до границы своего участка. Зеленую улицу Чейну от Сан-Диего до Чикаго, ибо он очень спешит».
По представлениям привыкших к просторам жителей Запада (хоть слышать это не по душе обоим городам), Чикаго и Бостон стоят неподалеку друг от друга, и некоторые железные дороги стараются поддерживать эту иллюзию. Железнодорожная компания «Нью-Йорк лимитед» мигом доставила «Констанс» в Буффало, а оттуда другая нью-йоркская фирма (на остановках в салон заходили известные магнаты с седыми бакенбардами и золотыми брелоками на цепочках часов, чтобы накоротке поговорить с Чейном о делах) элегантно вкатила «Констанс» в Олбани, откуда состав прибыл в Бостон, совершив путешествие от одного океанского побережья до другого в рекордное время: семьдесят семь часов тридцать пять минут, или за трое суток и пять с половиной часов. Там их ждал Гарви.