Страница 46 из 87
– Он тоже твой кузен?
Гэвин опять покачал головой, преодолев слабость в теле.
– Его привез в Крейгдью отец Роберта много лет назад. Он стал членом клана.
– Так он родом не из ваших?
– Но заслужил всеобщее уважение. Он был еще совсем молод, когда отец Роберта сделал его своим телохранителем. А когда правитель Крейгдью умер, и мать увезла Роберта в Испанию, Джока выбрали временным правителем. До возвращения Роберта.
– И потом он без всяких возражений уступил ему власть?
Гэвин слабо пожал плечами.
– Он ничем не выказал своего недовольства. А кто может сказать, что на самом деле думает Джок? По нему нипочем не угадаешь.
Кейт поверила ему. Она тоже ничего не смогла разглядеть в синеве студеных глаз Джока. А про его лицо, словно выбитое из камня, и говорить нечего.
– Он сразу отступил в тень и принялся обучать Роберта тому, что знал сам и без чего нынешнему правителю не обойтись. – Гэвин скорчил шутливую гримасу. – Учитель он не из самых ласковых. Но Роберт многое узнал и усвоил от него.
– А ты?
– Воин из меня никудышный. Единственное, чему Джок сумел научить меня, это самым необходимым приемам обороны.
– И он по-прежнему живет в замке? – спросила Кейт, не сводя глаз с каменной громады, высившейся еще довольно далеко от них.
– Нет. Мой дом и дом Джока в городе. Когда Роберт уезжает ненадолго, Джок предпочитает жить у себя.
Кейт почувствовала некоторое облегчение. Ей бы не хотелось жить рядом с таким бесстрастным человеком, по которому никогда не поймешь, о чем он думает.
– А кто этот Бобби Макграт?
– Один из наших парней. Его отправили в Эдинбург, чтобы в стане врага всегда был свой человек. Он должен быть в курсе того, что затеял Джеймс, знать, что у него на уме. – Посмотрев на идущих впереди Джока и Роберта, Гэвин присвистнул. – Судя по всему, новости у Джока и в самом деле не очень приятные.
Кейт тоже видела, как Роберт, глядя на своего телохранителя, то и дело недовольно хмурит брови.
– Город выглядит вполне спокойным. Что же такое могло стрястись?
– Что угодно. Малкольм не дает нам жить в тишине и покое. Весь вопрос, насколько непоправим ущерб, который он нанес.
Кейт не хотелось думать ни о Малкольме, ни о Джоке, ни о чем другом. Замок поглощал все ее внимание. Она с такой жадностью вглядывалась в него, словно всю жизнь жаждала увидеть эту суровую громаду и теперь старалась угадать, то ли это, о чем она мечтала.
Склады, таверны, небольшие лавчонки полукругом теснились возле пристани. Но как только они с Гэвином завернули за угол, исчезло все, что могло напоминать хоть о какой-то упорядоченности. Город располагался на трех невысоких холмах. Крытые соломой и камышом, обложенные дерном дома в беспорядке лепились на склонах. Однако, несмотря на хаотичность и разбросанность, город не производил неприятного впечатления. Они шли с Гэвином по мощенной камнем улице, где то и дело попадались магазины и лавки. Видимо, это была главная улица города. И она прямиком вела к замку.
– Здесь очень чисто, – заметила Кейт, вдыхая свежий воздух. Казалось, что это резкие порывы морского ветра промыли и вычистили Крейгдью до блеска. – И запах какой-то особенный.
– Джок не переносит грязь и вонь. Когда он исполнял обязанности правителя, то запретил опорожнять на улицу ночные горшки. Два раза в неделю по городу ездила специальная повозка, куда сваливали нечистоты. И всякий, кто нарушал установленный порядок, платил штраф.
Кейт удивилась, почему никому не приходило в голову принять такой же закон в Шеффилде. В городе пахло намного лучше и приятнее, чем в деревне, где она провела столько лет.
Улицу заполняли люди: мужчины, женщины, дети, которые смеялись и болтали друг с другом. Джок сказал, они хотят убедиться, что Роберт жив и здоров. Но этого им было мало. Они подходили к нему, тянули руки для приветствия, некоторые дружески обнимали его. Все это походило не на возвращение господина – правителя острова, а на приезд домой главы семейства.
Наблюдая за тем, как встречают Роберта жители острова, Кейт снова почувствовала себя одинокой и никому не нужной.
– Они его любят.
– Да. В той степени, в какой он им позволяет.
Она повернулась, чтобы взглянуть в глаза Гэвина.
– Роберт заботится об их безопасности. Прилагает все силы, чтобы они не голодали, чтобы у них всего было в достатке... Но иной раз мне кажется, что он чувствует себя страшно одиноким. Испания сделала его не таким, каким он был. И Роберт никак не может вернуться к самому себе.
Кейт не собиралась жалеть Роберта. У него было все, о чем только могла мечтать она сама. И если он настолько глуп, что не может получить удовлетворения от этого, то пусть страдает от своего одиночества. Она переменила тему.
– Все здешние мужчины носят юбочки?
Гэвин пришел в ярость.
– Это не «юбочки», а килты. Они короткие, потому что мы, горцы, не боимся холода и, когда ходим по горам, не боимся поцарапаться о скалы или о колючки, как жители долин.
– Но Ангус ходил без килта.
– Он живет в долине и несколько разнежился от легкой жизни.
По всей видимости, Кейт нечаянно задела Гэвина за живое. Горячность, с которой он бросился на защиту их обычаев, забавляла Кейт.
– Но и Роберт, и ты тоже одеваетесь иначе, поддразнивая его, продолжала этот щекотливый разговор Кейт.
– Роберт считает, что в стане врагов лучше ничем не выделяться.
Кейт внимательнее принялась рассматривать разноцветные клетчатые юбочки – обычный наряд большинства мужчин на Крейгдью.
– Да, в такой одежде трудно остаться незамеченным в толпе.
Видя, что Гэвин нахмурился, Кейт указала на небольшую церковь, мимо которой они проходили. Церковь напоминала хорошо ограненный драгоценный камень, обрамленный кольцом площади.
– Роберт говорил мне, что его мать была очень набожной. Это она выстроила такую красивую церковь?
– Нет. У нее была своя часовня в замке. Она не хотела иметь ничего общего ни с нашими людьми, ни с нашей религией, ни с нашими проповедниками.
– А когда я с ними встречусь?
Гэвин почувствовал напряжение в ее голосе и сразу догадался, откуда оно.
– Люди духовного звания в Крейгдью не похожи на твоего ханжу викария. Наш проповедник очень добрый, мягкий человек, который сделал много хорошего для прихода. Его не часто увидишь в церкви. Большей частью он разъезжает по острову и по нашим землям на континенте. Он ухаживает за больными, благословляет тех, кто хочет жениться, крестит родившихся детей и отправляет в последний путь людей нашего клана.
Наконец они подошли ко рву, который отделял замок от города. Когда они шли по деревянному настилу, Кейт вдруг засмеялась.
– Это тот самый ров, куда Роберт столкнул тебя, когда ты играл на волынке?
– Я играл не так уж плохо. Ну, может, чуть-чуть фальшивил. Но это не моя вина. Эль оказался слишком крепким. Или кружка слишком большой.
Кейт вспомнила, как два брата подшучивали друг над другом. У них было столько общих воспоминаний, которые вплетались в канву их жизни. Даже неукротимый Джок Кандарон занимал свое особенное место в жизни Роберта и Гэвина.
Они ступили во двор замка. Его плиты были такими же чистыми, как и весь город. Они блестели так, словно их надраили минут пять назад.
– Опять Джок? – спросила Кейт.
Гэвин отрицательно покачал головой.
– Нет. В замке хозяйничает Дерт. Джок не вмешивается в ее дела.
Кейт с трудом могла представить себе, чтобы Джок кому-то позволил распоряжаться здесь.
– Дерт?
– Управительница замка. – Гэвин открыл высокую, обитую медью дверь. – Ее зовут Дерт О'Коннел. Джок привез ее из Ирландии шесть лет назад, после того как убил ее мужа.
– Что? – вырвалось у потрясенной Кейт.
– Да нет! Не пугайся. Все в порядке. Она не переживала.
– Приятно слышать, – спохватилась Кейт сухо. – А я думала, что у вас разрешается убивать только испанцев или англичан.
– Коннел – исключение из правил. – Гэвин закрыл дверь и крикнул так, что звук его голоса, отраженный высокими сводами потолков, эхом прокатился по всем залам: – Дерт!