Страница 13 из 18
Рука на какое-то время онемела. Но Гуров решил не обращать внимания на такие мелочи. В сравнении с разбитым черепом ушибленная рука была просто царским подарком. Тем более что стало ясно – скрываться дальше нет никакого смысла.
Еще не поднявшись, Гуров достал из-за пояса пистолет, снял с предохранителя и выстрелил в темное низкое небо. Потом он поднялся и увидел спотыкающегося на обломках Крячко.
– Нужно их догнать! – коротко бросил Гуров, устремляясь в ту сторону, куда скрылись незнакомцы.
Но в этот момент где-то поблизости послышался шум автомобильного мотора, который тут же стал быстро удаляться и вскоре растаял где-то за рощей.
Глава 5
Везли Бекаса долго и, пока везли, завязали глаза. Это было, разумеется, очень неудобно, но оставляло надежду на благополучный исход путешествия – если люди не хотят, чтобы ты запомнил дорогу, то тебя или убивают, или завязывают глаза. Второе, конечно, куда предпочтительнее, особенно если знаешь, как эти люди скоры на расправу. Бекас теперь это знал.
У него было время подумать, что ждет его впереди. Правда, как ни напрягал он мозги, ответа на этот вопрос не находил. Головоломка складывалась слишком причудливая. Слишком много всего накопилось за тот год, что он провалялся в коме. Все осложнилось до крайности. От тех планов, что были у Бекаса накануне катастрофы, теперь следовало отказаться. Возврата к старой жизни у него не было. Это стало ясно, как только Бекас стал чуть-чуть приходить в себя. Ощущение смертельной опасности – вот что он почувствовал прежде всего. Потому и стал притворяться, что пытался выгадать время и придумать, как выпутаться. Охрану для него наняли, разумеется, начальники из его лаборатории. Они давно уже поняли, что Бекас организовал утечку информации, и больше не желали рисковать.
Бекас потихоньку стал тренироваться – сначала садиться, потом вставать, ходить по палате. Все по ночам, с оглядкой, чтобы не раскрыться раньше времени. Персонал настолько уже привык к его растительному существованию, что почти не обращал на него внимания. Бекасу это было на руку. Он тренировал непослушное тело и мучительно размышлял над тем, что ему делать. Надежда была только на заказчика и его деньги. Если заказчик не передумал получить, что хотел, то у Бекаса еще оставался шанс. Но чтобы узнать про заказчика, нужно было сбежать из больницы и как-то продержаться несколько дней. У Бекаса совершенно не было опыта конспиративной работы.
На знакомых тоже не было никакой надежды. Про брата и говорить нечего – он не простит Бекасу машины. Да и после побега Бекаса будут искать прежде всего у родственников.
Бекас все думал и думал, как ему добраться до заказчика, и тут заказчик нагрянул к нему сам. То есть не сам – послал каких-то головорезов. От воспоминания об этих людях у Бекаса до сих пор мурашки бегали по коже. Но конец у них был тоже не дай бог никому. Просто какая-то пляска смерти. А потом появился и сам заказчик, и Бекас понял, что настоящие испытания его еще только ждут.
Разумеется, его не просто так вытащили из больницы. Информация по-прежнему интересует заказчика. Несмотря на все возникшие неудобства. Ради нее он готов на многое. Но как далеко простирается его жестокость? Чем больше Бекас думал над этим вопросом, тем страшнее ему становилось. Он понимал, что теперь заказчику гораздо выгоднее не заплатить Бекасу, а ликвидировать его. Такой вариант был негуманным, но дьявольски логичным. Добравшись до информации и убрав потом Бекаса, заказчик избавлялся от кучи проблем. Такова была объективная реальность, и с ней следовало считаться.
Что же, несмотря на длительное выпадение из реальной жизни, с логикой у Бекаса по-прежнему все было в порядке, чего нельзя было сказать о бренном теле. Длительная неподвижность и неполноценное питание основательно подкосили его силы, а сегодняшнее приключение и вовсе вымотало сверх всякой меры. Больше всего Бекасу хотелось сейчас упасть на постель и хорошенько выспаться. Он мысленно поклялся наотрез отказаться от каких бы то ни было поисков, если ему не дадут хорошенько отдохнуть. Пусть лучше убивают сразу, решил он.
Но, кажется, сегодня его убивать не планировали. После примерно получасовой поездки автомобиль остановился. Превратившийся в слух Бекас различил лишь неразборчивые голоса, смех, шаги, шаркающие по асфальту, хлопанье дверей. Шума машин не было слышно.
Потом захлопали дверцы, и Бекаса вытащили из салона. Только тут подал голос главный заказчик. С некоторым оттенком раздражения он бросил:
– Отвечаете за него головой! Пускай пока очухается, а завтра поедем смотреть, что он нам приготовил. Кстати, побеседуйте с ним о местонахождении. Мне не хотелось бы завтра терять время, зря шатаясь по памятным уголкам Подмосковья… Было бы неплохо, если бы он вспомнил все заранее. Вы меня поняли? Отлично! И еще… По известным вам причинам вести себя надо предельно тихо. Гарик с ребятами займется поисками того ублюдка, которого вы упустили. Его надо найти как можно скорее. Он очень опасен. Никто не может гарантировать, что он не побежит завтра в ментовку. А ваша задача – как можно быстрее все выяснить. Действуйте!
Бекас никогда не был так близок к своему заказчику. Всегда между ними сохранялась невидимая, но плотная прослойка, сквозь которую проникали лишь телефонные импульсы. Теперь Бекас мог потрогать заказчика рукой, мог ощущать тепло, исходящее от его тела, мог спросить имя, но ни один из этих вариантов не вызывал у него энтузиазма. Момент, когда заказчик мог озолотить Бекаса, был безнадежно упущен. Сейчас этот человек был так же опасен, как и работодатель, на которого некогда пахал Бекас. Сейчас они оба участвовали в состязаниях, напоминающих перетягивание каната. И роль каната выполнял Бекас. Ясное дело, о его мнении и чувствах никто и не собирался думать.
Поэтому единственной заботой «каната» было теперь, как бы вырваться из цепких рук состязающихся. Сделать это будет непросто – Бекас это понимал. К тому же у него совершенно не оставалось на это сил. Но он также понимал, что, не освободись он от опеки, его очень скоро порвут в клочья.
«Что стоило мне тогда сказать в трубку, где я припрятал этот чертов диск! – с тоской подумал он. – Сейчас был бы, по крайней мере, избавлен от счастья лицезреть эту группировку».
По правде говоря, лицезреть он все еще никого не мог – глаза ему не развязывали. Бекас слышал, как хлопнули дверцы и отъехала машина. Потом его повели куда-то. Под ногами он ощущал асфальт. Похоже, это был какой-то большой двор. По-прежнему были слышны голоса, негромкая странная музыка, скрип дверей. Но никаких машин. И деревья не шумели. «Будто тюремный двор, – с тревогой подумал Бекас. – Или больничный. Каменный мешок. Акустическое ощущение именно такое».
Потом ощущение сменилось. Его втолкнули в узкий коридор, где пахло мышами, какими-то прогорклыми специями и вареной лапшой. Бекасу неожиданно захотелось есть. Рот наполнился слюной, в животе заныло. Но заговорил он не об этом.
– Может, снимете наконец повязку? – грубо спросил он. – Надоели эти парижские тайны!
По шагам он сообразил, что с ним остались двое. Для него, впрочем, вполне достаточно. Сейчас с Бекасом мог бы справиться и ребенок, а эти двое совсем недавно не моргнув глазом расстреляли не менее опасных головорезов. Грубить не стоило, но Бекас и заискивать уже устал.
– Ладно, можно снять, наверное, – сказал, подумав, один из сопровождающих. – Чего уж он тут увидит?
– Если и увидит, я ему быстро шары вправлю, – хмыкнул второй.
Грубая рука сорвала с Бекаса повязку. Тусклый свет грязного коридора показался ему ярким, точно прямо в лицо ему ударил луч прожектора. Бекас заморгал, закрылся рукой.
– Где мы? – спросил он, но не получил ответа.
Его втолкнули в боковой коридор. Это оказался выход на лестницу. Стали подниматься. На одной из площадок сидели на корточках несколько очень худых людей с восточной внешностью. Они курили и негромко о чем-то разговаривали. Увидев Бекаса и его спутников, курильщики примолкли и проводили их внимательными взглядами. На следующем этаже опять запахло едой.