Страница 168 из 170
— Обрывы и оползни по реке свежие, — сказала Инга, — разве ее берега не могли измениться за несколько десятков лет?
— Ну, на сколько там! Это мелочь! Такую махину не смоешь: обрыв высотой метров пятнадцать. Форма долины в целом осталась прежней. Посмотрите в масштабе. Так что мы вышли точно: вот угол, как раз под обрывом, а вот крестик.
— Чего же мы стоим? Давайте искать! — предложил я. — Если место то самое…
— Давайте уточним район поисков. Допустим, что центр креста совпадает с тем местом, где находится тайник. В масштабе пироговской карты перекрестие двух черточек составляет квадратный миллиметр, то есть на местности это будет участок приблизительно километр на километр. Миллион квадратных метров! Вот так…
Липский наморщил лоб, что-то подсчитывая в уме.
— Если предположить, что достаточно беглого взгляда на каждый клочок земли размером в квадратный метр, скажем, секундного, то… один час — это три тысячи шестьсот секунд, м-м-м… значит, около трехсот часов. Грубо говоря, потребуется две недели чистого времени, то есть если не пить, не есть, не спать. Устраивает?
— Формализм! — возразил я. — Опять голая математика! Перехлестнул Митяй, ну, зачем этот тупой перебор всех квадратных метров? Не зря, брат, еще Конфуций говорил, что знания без размышления вредны.
— А ты знаешь этот афоризм до конца? Что размышления без знаний опасны? — уперся Липский. — Ведь на каждом квадратном метре может скрываться лаз в пещеру или хорошо замаскированная крышка тайника-бункера. Ты же слышал о зырянских ямах?
— Гонг! — закричал Сашка. — Разойдись! В синем углу — международный мастер Димитрий Липский, Советский Союз…
— Вес петуха, — закончил за него я.
— А в красном углу — Василий Ветров, вес барана, — довольно жестко отпарировал Митяй.
Вот и поговори с ним, разбойником!
— Бросьте, в самом деле, пикировку, — устало сказал Андрей, — продолжим заседание, так сказать, в парламентарном порядке. Первое: раз мы на месте, здесь и быть лагерю. После обеда второе: решение кардинальной проблемы всей нашей экспедиции — как искать и где искать? Ввиду того, что время наше и материальные средства иссякают, предлагаю найти оптимальный вариант поисков методом мозговой атаки.
— Ой! Это еще что такое? — спросила Инга.
— Правила простые, — Андрей внимательно осмотрел всех нас по очереди, как бы подчеркивая, что придает этому большое значение, — каждый генерирует идеи. Любые, пускай самые нелепые; самое главное, чтобы идей было много. Критиковать, высмеивать идеи нельзя, слышишь, Митя?
Липский пожал плечами.
Мы приступили к делу — начали обустраиваться на новом месте. В момент воздвигли палатки, и веселые языки огня брызнули из-под валежных сухих, сучьев. Интересное и наверняка не мной первым замеченное дело: у костра никогда не бывает скучно. Попробуйте посидеть просто так у стола, тем паче один. А у пламени сколько угодно! Наверное, это происходит потому, что огонь есть нечто живое: он может быть ровным, спокойным, может шалить, а иногда становиться буйным, неукротимым, жадным; он имеет свой норов, свой характер, рождение, молодость, старость и, как все живое, естественную или насильственную смерть, которой он и сопротивляется сколько может. Нет, не зря поклонялись огню, как божеству, наши отдаленные прародители!
ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯ
На следующее утро было дано генеральное сражение. Вооруженные длинными, как копья, и, как копья, заостренными палками, медленно и грозно, подобно македонской фаланге, начали мы прочесывание местности. Прощупывая основания кустов, пробуя дно ям и провалов, внимательно осматривая основания валунов и обломков скал, мы убедились в том, что формалист Липский был во многом прав, вернее, права сухая математика: поиски шли гораздо медленнее, чем предполагалось ранее, и отнимали больше сил, чем хотелось.
Во время обеда выяснилось к тому же, что продукты на исходе. Чтобы не сокращать рацион, пришлось отрядить в поселок начпрода совместно с поваром-консультантом. До поселка, хорошо просматриваемого с высоты и казавшегося от этого расположенным совсем рядом, на самом деле был не близкий свет. Поэтому наш и так не столь мощный строй совсем поредел. Но главное заключалось в том, что мы не находили признаков того, что искали.
Настроение начало заметно падать. Черт возьми! Столько было надежд, столько потрачено времени, столько сделано усилий, неужели все впустую! Эта мысль неотвязно преследовала меня, как собственная тень, не давая даже как следует сосредоточиться на самом процессе еще продолжавшегося катиться по инерции поиска.
Следя за казавшимися с высоты маленькими фигурками Липского и Вершининой, которые бодро двигались по шпалам в сторону поселка, Сашка недовольно проворчал:
— Эх… Что мы тут втроем наколупаем? В этих лесах вагон идолов можно упрятать!
Даже его проняло. За все время нашего похода по следам золотой бабы он, пожалуй, больше любого из нас выказал молчаливой стойкости и упорной, яростной выносливости. Что ж, нервы есть у каждого. Человек не машина, в конце концов.
— Да, дело застопорилось, — продолжил Яковенко, в сердцах ширнув своей палкой в землю. — Глухо!
И потому, как вдруг округлились Сашкины глаза и как подалась вниз палка в момент, когда он произнес свое «глухо», мой мозг взорвался ликующей мыслью: «Есть! Наконец-то есть!»
С великим тщанием мы удалили спутавшуюся траву и убрали дернину. Обнажилась острая кромка плотной породы с выщербинами, похоже, обработанной вручную. Ширина лаза не превышала полуметра. Андрей лег у зияющего в земле отверстия:
— Дайте палку! — на лбу у него явственно вспух поперечный рубец.
Прощупав все стенки скважины, он отшвырнул палку и сел.
— Ничего не понимаю. Пещера имеет форму обычного топора — книзу на клин. Глубина метра полтора максимум. Короче, сильно сбивает на обычный скальный разлом, кем-то слегка расширенный…
— Не может быть. — Яковенко полез в щель с лопаткой, бросив мне: — А ну, Василь, принеси-ка фонарь. Может, дно просто заложено камнями.
Когда я принес фонарь, Яковенко сидел у края ямы и охал. Около него хлопотал Андрей. Рядом валялась лопатка и несколько свежеотколотых кусков темной, с желтоватым отливом породы.
— Вот не везет, — кривясь от боли, объяснил Сашка, — стал расчищать дно, лопата соскользнула ну и саданул по ноге. Да не бойсь, все в норме, не до крови даже. Лезь в щель, Василь, погляди, что там.
Я зажег «Турист» и ногами вперед осторожно сполз в яму. Изворачиваясь, как уж, в узком пространстве, начал обследование. Андрей оказался прав: пещера по форме действительно напоминала топор, точнее, секиру, края ее сужались понизу.
К сожалению, никаких следов потайного, хотя бы заложенного породой хода мне обнаружить не удалось.
Я вылез из ямы, делать там было решительно нечего.
Никто ни о чем не спросил, все было ясно и читалось по моему лицу, как по книге.
Помолчали, молчание получилось тяжелым, давящим.
— Что ж, — сказал шеф, внимательно разглядывая и слегка ощупывая Сашкину ступню, — небольшой ушиб, до свадьбы заживет.
И без всякого перехода, на той же ноте, негромко:
— Надо иметь мужество и для того, чтобы с достоинством проигрывать. Немало академических, снаряженных по всей науке экспедиций возвращается с пустыми руками… Сделаем охлаждающие примочки, авось быстрее рассосется… Вот… то экспедиции… а нам сам бог велел.
— …Алло, орлы! — за нашими спинами затрещали кусты.
К нам медленно подошли два незнакомых парня в клетчатых рубахах, без натянутости представились:
— Анатолий!
— Михаил!
Шеф протянул руку.
— Андрей меня зовут. Это Василий. Это Александр. Вы, ребята, оттуда? — махнул он рукой в сторону поселка.
— Откуда же еще? С рудника!
— Железо, — полюбопытствовал я, — или медь?
— Оно самое… — Анатолий присел на корточки и потянулся к отбитым Сашкой кускам породы. — Драгоценный металл ищете? Гля-ка, Миш! Он у нас заочник, в институте на горного инженера учится. Я говорю, кварцит вроде, золотоносная жила, а?