Страница 38 из 43
— У нас прервалась связь с «колоколом». Правда, не двое, а четверо суток тому назад. Я думал, что они пришлют записку в «торпеде», но…
— Больше ничего?
— С нас хватит и этого, — зло сказал Слава. — Если бы не ваша радиограмма, батискаф был бы сейчас у «колокола».
— У вашего батискафа есть противорадиационная защита?
Славу удивило, как легко, ни разу не запнувшись, Аркадий Филиппович выговорил трудное слово. Даже в такую минуту мальчишество в Славе взяло верх, и он ответил:
— Противора… радиационной (подумал: «Все-таки разок споткнулся») защиты в нашем батискафе нет.
Аркадий Филиппович улыбнулся одними глазами:
— В таком случае вам придется отложить погружение.
— Это невозможно, — категорически сказал Слава. — В «колоколе» — мои товарищи.
«Эх, молод да зелен Вячеслав Борисович. Не научился распознавать, с кем и как следует говорить, — подумал Тукало не без удовольствия. — И такому поручают руководить экспедицией. Директор, видите ли, берет курс на выдвижение молодых…»
— Вы замеряли радиоактивность воды в бухте? — будто невзначай спросил Аркадий Филиппович.
— Замеряли. А что?
— Когда замеряли?
— Дней пять назад. В норме.
— А сейчас она в семь раз превышает норму.
— Да что вы? — испуганно воскликнул Никифор Арсентьевич.
— Почему? — спросил Слава.
— А вот это мы с вами и должны выяснить, — сказал Аркадий Филиппович. — Но предварительно я сообщу еще о некоторых событиях. С экспериментальной установки по опреснению морской воды исчезли два контейнера: один — с обогащенным ураном, второй — с отходами атомной электростанции. Следы повышенной радиоактивности привели нас к этой бухте. Здесь следы обрываются. Похоже, что оба контейнера находятся здесь, под водой, причем их стенки повреждены. Капитан третьего ранга Жербицкий сообщил мне еще об одном контейнере, обнаруженном вами и бесследно исчезнувшем…
— Выходит… — прошептал Слава.
— Еще ничего не выходит, — отрезал Аркадий Филиппович.
— Выходит, что надо немедленно идти за ними, — «закусил удила» Слава. Не глядя на Аркадия Филипповича и Жербицкого, он повернулся к Никифору Арсентьевичу:
— Готовьте батискаф, погружение через полчаса. Пойду я один.
Тукало вынул изо рта сигарету и посмотрел на следователя взглядом, говорившим: «Видите, какой он». Но Аркадий Филиппович почему-то не рассердился, придвинул пепельницу к Тукало, чтобы тот не уронил пепел на стол.
— Погружение в батискафе сейчас опасно.
— Пока я руководитель экспедиции, мои распоряжения здесь будут выполняться, — отчеканил Слава. Все же ему стало неловко за свою излишнюю резкость, и он пояснил: — Вы сказали, что опасность велика. А там, под водой, люди. Значит, у нас нет времени на споры.
Голос Аркадия Филипповича стал менее холодным, чем обычно:
— Вы не дослушали. Через полчаса здесь будет подводная лодка. Пойдете на ней. Капитан третьего ранга рассказал об аварийном механизме вашего «колокола». Он подойдет и для лодки. Капитан отправится с вами.
Жербицкий подошел к Славе и молча стал рядом с ним.
XIX
Заслонку заклинило, и водолазам пришлось потратить немало усилий, прежде чем они открыли ее. Но тут, как назло, прорвалась струя воды и сработала система блокировки. Пришлось преодолеть и этот барьер. Шлюз-камеру открывали больше часа. Наконец Слава и Жербицкий оказались в салоне «колокола». Все предметы здесь были на своих местах, как будто Валерий и Евг только что вышли. В первую очередь Слава заглянул в нишу, где помещались скафандры, и сказал:
— Один из них пошел в легком скафандре с семичасовым запасом кислорода…
— Но мы не знаем, когда они вышли, — откликнулся Олег, поняв направление мыслей товарища.
— Пока мы кружились да причаливали, прошло почти три часа. В самом худшем случае до их прихода осталось часа четыре. Подождем.
— Ждать лучше в лодке, — сказал Олег несколько нерешительно. Он боялся, что Слава неправильно истолкует его осторожность.
— Надо сначала осмотреть бассейн, — сказал Слава.
— Но ты же видишь, что дверь закрыта на засов. Там их нет.
— И все же заглянуть туда необходимо.
Они услышали шум за дверью, донеслось: «Откройте!»
Слава потянул засов влево, распахнул дверь и отпрянул. В салон вкатился какой-то серый мешок. Послышалось пыхтенье, как будто заработал пылесос.
— Да это же осьминог! — сказал Слава и выскочил в коридор.
Слышно было, как он бежал по пластмассовой дорожке, как открыл вторую дверь. Тем временем осьминог уверенно заковылял к пищевому синтезатору, открыл лючок и стал поедать зеленую массу. Жербицкий во все глаза наблюдал за ним.
Слава вернулся. Он был растерян и удивлен, проговорил:
— В бассейне никого нет…
«Может быть, крик почудился?» — подумал он. Спросил у Олега:
— Ты тоже слышал, вроде бы кто-то кричал?
– «Откройте!»?
Слава кивнул. На лице появилось выражение озабоченности.
— Но кто же это был?
Спрут перестал есть и выпучил глаза. Люди услышали:
«Я, восьмирукий».
— Это, кажется, он, — не веря своим ушам, сказал Жербицкий.
Слава отрицательно покачал головой:
— Осьминоги не могут разговаривать. У них нет органов для этого.
«Неправильно. У меня есть воронка».
Именно необычная ситуация вернула Славе самообладание, и он наконец-то сообразил, что надо обязательно найти лабораторный журнал — там должны быть записи об осьминоге. Он рылся в ящиках, думая: «Выходит, Валерий был все-таки прав. Но как же осьминог производит звуки? И чем он слышит? Кожей? Может быть, она преобразует звуки в иные колебания? Невероятно. Но это ведь неизвестный нам вид октопуса…» Он перебирал содержимое ящиков, не находя того, что искал. «С такими мыслями прямая дорога в психиатричку. Надо стать примитивным, как дикарь. Что случилось, то случилось. Если невероятное произошло, остается поверить в него. А там видно будет». Он спросил у октопуса:
— У тебя есть имя?
«Люди назвали меня Мудрецом».
— А где они сейчас?
«Ушли».
— Куда?
«Не знаю».
— Придется ждать, — сказал Слава Жербицкому. — По крайней мече, теперь можно предположить, что это их обычный рабочий выход. Вот только журнала почему-то нет…
Они услышали вопрос осьминога:
«Вы хотите ждать, пока двое вернутся? Зачем?»
— Они пойдут с нами.
«Я могу поехать с вами».
— Ну что ж, мы согласны взять и тебя.
«Чего же вы ждете?»
— Я сказал: наших товарищей.
«Зачем они были здесь?»
— Изучали море.
«Я знаю то, что они изучали, лучше их».
— Ого, да ты, оказывается, хвастун, — сказал Слава. — Но я верю тебе.
«Чего же вы ждете?»
— В этом месте пластинка заела, — подмигнул Слава Олегу, но тот не отреагировал на шутку. Он прислушивался к болезненному давлению, распространявшемуся от затылка к вискам. Оно мешало думать. «Неужели облучился? Что угодно, только не это!» Он однажды видел, как умирал человек от лучевой болезни…
— Нам пора в лодку, — сказал Жербицкий дрогнувшим голосом.
Слава посмотрел на него и вдруг подумал: «А ведь осьминоги могут оказаться для нас важнее, чем дельфины, полезнее». Он удивился этой своей мысли. Почему он так подумал? Голова кружилась, мысли ворочались с трудом. А эта появилась легко. И при чем здесь дельфины и осьминоги? «Надо поскорее доставить октопуса наверх. Это сейчас важнее всего. Наконец-то мы нашли бесценного помощника, разведчика, пастуха рыбьих стад…»
«Осьминоги — вот лучшие союзники на море!» — подумал Олег, забыв об опасности облучения. Он начал представлять себе различные варианты использования осьминогов, и ему стало очень приятно, будто кто-то включил центр удовольствия в его мозгу. Не хотелось ничего делать, только бесконечно перебирать варианты. Голова больше не болела, давление исчезло. Но какой-то сторожевой пункт его сознания еще сопротивлялся, как фанатик-часовой, когда крепость уже взята противником. И Олег все Же вспомнил о подлодке, которая их ожидала. Снова в затылке, в висках зажужжали буравчики. Олег знал, что стоит вернуться к прежней теме раздумий — и буравчики заглохнут, будет очень приятно, словно лежишь на пляже у моря под ласковым солнцем. Но он собрал волю, отбросил остатки сладкой дремы. Взглянул в затуманенные глаза товарища и позвал: