Страница 146 из 179
— Калиф. Уже у нас есть калиф.
Дерьмо! Выборы закончились скорее, чем я ждала.
— Кто? — Аш думала, что имя будет незнакомым. Из разговоров с Леовигильдом и другими рабами она была в курсе оскорбительных слухов о привычках господ амиров двора короля-калифа, мимолетно знакома с некоторыми политическими карьерами, знала о таких сексуальных связях, которых свидетелями были рабы, и слышала довольно много сплетен о смертях от естественных причин. Если бы у нее было еще часов сорок восемь уговорить солдат поболтать, у нее были бы лучшие основания судить о военной мощи страны. Часто упоминали имя Леофрика, получение им трона было вполне возможно, но сомнительно.
В случае выигрыша у него будет слишком много новых обязанностей и некогда подумать о… вивисекции. Если же он проиграет…
Мне требовалось еще хотя бы сорок восемь часов! Я слишком мало знаю!
— Кто? — снова спросила она.
Голосок Виоланты через тонкую, как лезвие ножа, щель проговорил:
— Гелимер. Аш, теперь стал калифом амир Гелимер.
Перед ее камерой, в комнате для стражи, ярко вспыхнул свет — загорелся второй ряд светильников с греческим огнем. Наступил еще один черный день.
Свет просачивался сквозь каменную решетку над дверью. Аш сидела и смотрела на амбразуру окна и на не излучающее света небо.
— Фарис, — мужской голос заглушил протестующий визг стальных засовов, задвигаемых в стенные пазы.
— Леовигильд?
В камеру вошел безбородый раб с узлом в руках, за дверью остались два вооруженных стражника.
— Вот!
Он свалил узел на тюфяк, узел рассыпался на отдельные предметы одежды. Аш опустилась на колени и быстро перебрала все вещи.
Там была льняная рубашка из тонкой ткани. Рейтузы, еще пришнурованные к камзолу; цвета в темноте не разобрать. Короткий плащ из толстой шерсти с рукавами, застежкой сверху донизу на серебряные пуговицы. Пояс, кошелек — пустой, как с огорчением определила она на ощупь, — а вот обуви никакой, только пара подметок с длинными кожаными ремешками. Аш ошарашенно подняла глаза.
— Я покажу, носи, — Леовигильд огорченно качал головой. В отраженном свете ей было видно, как смягчились черты его лица. — Виоланта говорит, не придет. — Гибкий молодой человек быстрым жестом сложил ладони лодочкой и как будто крепко прижал что-то к щеке. — Носи, Фарис.
Аш, стоя коленями на тюфяке, смотрела на него снизу вверх. В руках у нее была шляпа дуэньи на подкладке, с висящим хвостом.
Горн с гидроприводом уже шесть раз оповестил город о времени, и только тогда снова открылась дверь ее камеры.
Голод грыз ее и, наконец, утих. Она знала, что приступы голода еще вернутся, причем будут сильнее. Уголком губ она безотчетно улыбнулась; ощущение было узнаваемое. Не впервые она сталкивалась с голодом.
Значит, они считают, что ее еще стоит поуговаривать.
Из гавани, расположенной под окном ее камеры, доносились звуки, эхом отражающиеся от каменных стен и бойниц: громкое пение, пронзительный визг флейт, непрерывные крики и один раз — быстрый звон клинков. Она не могла проползти по туннелю окна достаточно далеко и выглянуть из окна вниз, но, прижавшись к железным прутьям, глядя в темноту, ухитрилась увидеть шутихи над соседней, восточной гаванью и крошечные силуэты фигурок в неистовой пляске по случаю празднества. К запаху моря примешивался запах древесного дыма.
Рейтузы оказались тесноваты, камзол великоват, но все искупало забытое ощущение тонкой льняной рубашки на теле. Она непроизвольно насвистывала, зашнуровывая синими от холода пальцами странную обувь, принесенную Леовигильдом, — до высоты голени, поверх рейтуз.
Только меча не хватает.
Она повязала завязки плаща вокруг шеи, накинула шерстяной капюшон и запихнула его по возможности поглубже под стальной ошейник вокруг всей шеи. Ну и пусть все увидят это свидетельство ее рабского статуса, зато ошейник не станет так натирать шею. Потом откинула капюшон назад и нацепила шляпу. Постепенно она согревалась, несмотря на то что ветер с воем врывался в окно и наносил мокрый снег на гранитный край окна.
— Назир, — приветствовала она вошедшего Тиудиберта. Его лицо выражало неодобрение и одновременно страх получить выговор за вопрос начальству о причине ее нового обличья, и при виде этого она чуть не засмеялась, но воздержалась — она еще не забыла его недавнего нападения.
— Вперед! — он указал ей большим пальцем на дверь. Мне надо узнать, кто прислал эти одежды. Если Леофрик в качестве дара — это может означать одно. А если Виоланта или Леовигильд их украли — совсем другое. Если я спрошу, и это окажется воровством, их ждет смерть. Лучше помолчать.
Значит, промолчу. Просто это еще одна загадка для меня. Обойдусь без ответа.
Один из людей Тиудиберта что-то сказал ему, указывая на ее щиколотки. «Предлагает снова заковать, — догадалась Аш. — И руки, что ли?»
Назир что-то рявкнул в ответ и ударил спросившего.
«Приказ не заковывать? Или просто не было приказа?»
От напряжения у нее свело живот, как бывало по утрам на поле боя перед сражением. Аш сдвинула вперед тяжелый шерстяной плащ, укутывая им плечи, спрятала под ним голые руки и улыбнулась Гейзериху и Барбасу, выходя из камеры.
Спиральная лестница дома Леофрика была забита свободнорожденными в их лучших нарядах. Отряд Тиудиберта без излишнего шума вел ее через толпу; они поднялись по лестнице и вышли в большой двор, усыпанный мокрым снегом, по которому рабы с непокрытыми головами скользили взад и вперед, разнося выпивку, знамена, лютни, жареную рыбу, шутихи и нагрудные патронташи шутовских колокольчиков. Аш прикусила губу, ее заносило на мокром снегу, усыпавшему выложенные в шахматном порядке плиты двора. С обеих сторон солдаты плотно отгородили ее от толпы и торопливо подгоняли к выходу из длинного арочного туннеля на темную улицу или переулок.
По этой дороге меня привели в дом Леофрика. Четыре дня назад? Неужели всего четыре?
Гейзерих остановился перед ней как вкопанный. Она наткнулась на его спину и недовольно буркнула. Поверх доспехов на нем была длинная верхняя одежда свободного покроя, цвета Дома Леофрика и изображение зазубренного колеса, контрастно черного на белом фоне. Вполне можно дотянуться до эфеса его меча. И как только Аш сообразила это, назир отдал приказ, ее схватили за руки и обмотали запястья короткой веревкой.
Гейзерих шагнул вперед.
В свете высоко поднятых факелов впереди были видны только спины других солдат.
Вместе с толпой они очень медленно продвигались вперед по узким голым улицам Цитадели.
Аш спотыкалась о разбросанный по земле мусор: сгоревшие факелы, чей-то башмак, ленты, брошенное деревянное блюдо. Связанные руки мешали ей сохранять равновесие, и она смотрела под ноги, стараясь в зыбком желтом свете видеть, куда ступает. Вдали дважды пробили городские часы, она иногда шла, но чаще стояла неподвижно, зажатая телами солдат из отделения Тиудиберта.
Никто из молодых людей не дотрагивался до нее.
Поскольку она шла, глядя под ноги, то место назначения увидела, только когда они подошли близко. Мелкая холодная снежная крупа — не совсем снег — падала с черного неба на обращенные вверх лица. Здесь, в свете множества факелов, которые держали рабы, стоявшие с непокрытыми головами на низкой стенке по периметру открытой площади, ей было все видно на расстоянии полета стрелы.
В желтом свете виднелись головы плотно стоящей толпы и стены здания поодаль, очевидно, это был центр Цитадели. Позолоченные высокие изогнутые стены здания переходили наверху в большой купол. Перед зданием стоял еще более плотный кордон воинов в одежде личных цветов калифа: в сущности, ей было видно только пустое пространство между толпой и кордоном.
Справа в толпе произошло движение. Все головы повернулись в ту сторону. Назир что-то пробормотал без восторга.