Любовники поневоле

– Ну, хорошо, пусть, так, – сказал Коннор. – Но ты ведь не передумала насчет нашей свадьбы?

– Я просто не хочу отказываться от всего в жизни ради замужества, – умоляюще проговорила Кэт. – А ты? Ты бы захотел продать все, что у тебя есть, чтобы посвятить все свое время мне?

– Ты хочешь сказать, продать «Девушку из Чикаго» и рудники вверх по Десятимильному каньону и…

– Все рудники, – подтвердила Кэт.

– Господи, милая, мужчины не делают этого. Они работают и содержат свои семьи.

Кэт кивнула и отвернулась со слезами на глазах. Она получила ясное представление о том, к каким выводам пришел ее возлюбленный.

На следующее утро Коннор уехал, оставив записку, что у него дела в Денвере. Мейв, Джеймс и малышка отправлялись домой вечером этого же дня. Перед посадкой на поезд Мейв сказала дочери, беседуя с ней с глазу на глаз:

– Неблагодарное дело, девочка моя, восставать против общественных устоев. Такие новомодные идеи лишь принесут тебе несчастье. – Она взяла маленькую Бриджит, которую Кэт держала на руках, и добавила: – Если будешь продолжать в том же духе, то никогда не родишь такое милое дитя, как это.

Кэт сглотнула комок, застрявший в горле, и помахала вслед отходящему поезду. Совет матери запоздал. Кэт была уверена, что по возвращении в Брекенридж Коннор разорвет помолвку. Он уже девять лет остается неженатым; без сомнения, решит и дальше вести такую же жизнь, а не связываться с женщиной, у которой возникают совсем не свойственные женщинам идеи.

«Ладно, – с грустью подумала Кэт, – лучше снова заняться делами». Она отправилась домой и упаковала дорожную сумку, собираясь в очередную поездку по привлечению покупателей «Вкусного Сливочного Масла Фицджеральд». «Может быть, – размышляла Кэт, укладывая вещи, – стоит продавать не только масло, но и яйца», – хотя она знала, что куры подвержены болезням и могут внезапно подохнуть. Слеза покатилась по щеке, когда Кэт закрыла за собой дверь спальни. – Августина! – позвала Кэт, заглядывая в кухню. – Августина, я еду в Робинсон. Ты присмотришь за детьми?

– Конечно, мисс Кэт. Я обожаю этих малышей. – Августина задумчиво улыбнулась. – Боюсь, я никогда не смогу стать такой деловой женщиной, как вы. Кажется, у меня больше склонности к домашнему хозяйству, чем я думала в те времена, когда работала в школе.

Горькие мысли посещали Коннора на пути в Денвер. Почему он едет в такую плохую погоду улаживать дела с рудниками, которые сделают Кэт богаче; достаточно богатой, чтобы она могла отвергнуть его предложение выйти за него замуж? Предполагается, что женщины хотят выйти замуж, и при этом не предъявляют целый список условий своему избраннику. Кэт вела себя так, будто замужество – тюрьма, а он предлагает ей идти на каторгу. Коннор негодовал всю дорогу до перевала, потом задремал, а проснувшись обдумал доводы Кэт и признал, что она, возможно, высказала ряд ценных замечаний.

Может быть, в будущем ему и удастся сделать Кэт «идеальной женой». Но что такое «идеальная жена»? Коннор никогда раньше не задумывался об этом. К тому времени, как он сошел с поезда в Денвере, в его голове уже возникли некоторые идеи по этому поводу. Например, Коннор считал, что «идеальная жена» должна быть набожной и отдающей много сил благотворительности – как Кэт – но не до такой степени, чтобы пытаться закрыть салуны или направить на путь истинный девиц легкого поведения. Хотя, поразмыслив об этом, Коннор так и не смог понять, что натолкнуло Кэт на мысль постучаться в дверь Марселлы Вебер.

«И, разумеется, – рассуждал он, регистрируясь в отеле, – «идеальная жена» не пожелала бы получить официальный выборный пост; ей было бы все равно, есть у нее право голоса или нет, и уж, конечно, не стала бы говорить мужу, что если тот хочет, чтобы она отказалась от своих занятий, пусть сам сделает то же самое». Господи, он же описывает Розу Лорел! Это она-то «идеальная жена», с которой Коннор был так несчастен! Он уронил дорожную сумку на пол гостиничного номера и уставился на запруженные народом улицы Денвера за окном.

Может быть, «идеальная жена» – как раз то, чего ему хотелось меньше всего? И может, он влюбился в Кэт потому, что она так непохожа на этот образ? Нужна ли ему жена, которая, как выразилась Кэт, «сидит дома и смахивает пыль с безделушек»?

Чем больше Коннор размышлял об этом, тем больше убеждался в том, что соскучится до смерти, если ему удастся изменить Кэт. А она будет с ним еще несчастнее, чем была Роза Лорел. Ни он, ни Кэт не подходили под те критерии семейной пары, на которые ориентировались их современники.

Садясь на поезд, чтобы ехать обратно в Брекенридж, Коннор уже не мог дождаться того момента, когда доберется до дому и уверит Кэт, что они смогут прекрасно ужиться вместе, и ей не понадобится меняться ни на йоту. И нужно будет поторопиться со свадьбой, пока здание пожарной команды не начало свое путешествие на Главную улицу. Коннор улыбнулся сам себе. Все-таки даже от такого человека с передовыми воззрениями, как он, нельзя было ожидать всех этих уступок, а эту холодную, жалкую церковь он просто ненавидит. Может быть, потом они с Кэт сделают пожертвование на ее ремонт.

– Где Кэт? – спросил Коннор первым делом, вернувшись из Денвера.

– Она поехала в Робинсон, – ответил Шон.

– Проклятие, – посетовал Коннор. – Ты не знаешь, твоя сестра не передумала выходить за меня замуж?

– Боюсь, друг мой, дело идет к этому. Кэт считает, что ты не способен ее понять…

– …и собираюсь запереть ее на кухне, – добавил Коннор. – Я и не думал внушать ей такие мысли.

– Ты не забывай, – сказал Шон, – жизнь научила Кэт, что этим кончается всякое ухаживание.

– Жизнь и меня научила тому же, – задумчиво проговорил Коннор, – и я хочу воспользоваться шансом. И, ей-богу, Шон, я собираюсь жениться на твоей сестре и сделать ее счастливой. – Коннор сунул руки в карманы брюк и взглянул на лестницу, ведущую в комнату их медового месяца, которую они с Августиной обставили для Кэт. Да, черт побери, он намерен провести свой медовый месяц именно там и именно с Кэт! – Я знаю, как заставить ее передумать! – воскликнул Коннор и, бросив сумку на пол, выбежал из дома.

Шон покачал головой. Что это нашло на Коннора? Эти двое упрямы как мулы. Бог знает, смогут ли они когда-нибудь поладить или же вечно будут спорить, смогут ли остаться вместе и не поубивать друг друга? Может быть, мысль о том, чтобы свести их, оказалась не такой уж блестящей, как он думал раньше.

– Ты шутишь, Коннор, – не поверил Чарли Максвелл.

– Нет, не шучу, – заявил Коннор. – Теперь я хочу, чтобы ты изложил все это на бумаге, а я подпишу в присутствии свидетелей.

Чарли покачал головой.

– Никогда ни о чем подобном не слышал.

– Доброе утро, – сказал отец Эузебиус. – Вы готовы?

«О, Боже мой, о каком заседании я забыла? – разволновалась Кэт. Что сегодня? Двенадцатое января. Наверное, комитет по обновлению церкви!» – Одну минуточку, я только переоденусь, отец Эузебиус. – Торопливо направляясь в свою комнату, Кэт гадала, почему вдруг он так удивился. Неужели священник думает, что она пойдет на заседание в старом домашнем платье? Для такого случая у нее есть новое платье из золотистой саржи с сапфирово-голубым жакетом и туникой, а юбка и отвороты отстрочены косичкой из такого же яркого мохера. Кэт быстро надела этот наряд и вышла в гостиную.

– Вы пойдете вот в этом? – спросил отец Эузебиус.

Кэт оглядела свое платье. Очень симпатичное, даже слишком нарядное для заседания комитета.

– Да. А почему бы и нет? – ответила она, удивившись, с каких это пор священник стал интересоваться дамскими нарядами. Кэт надела пальто, обмотала голову шарфом, натянула теплые перчатки. – Это не в церкви? – поинтересовалась она, когда они повернули на Линкольн-авеню.

Отец Эузебиус бросил на нее озадаченный взгляд.