Не моргай - I

- Можно ручку? - произнес запыхавшийся от бега Андрей.

- Свою бы хорошо носить, - усталым голосом ответил охранник и, сползая с кресла, протянул старую изрядно погрызанную шариковую ручку. - Чего так поздно? Важного кого-то везут?

- Кого-то важного, - согласился Андрей, оставляя свою подпись почти в полной темноте, лишь немного подсвечивая журнал экраном смартфона.

- Путина, что ль? Хотя о чем это я, не дождемся, наверное. Этот нас всех переживет, - махнул рукой охранник.

- Я ненадолго, - Андрей отошел от стойки охраны.

- Да мне хоть на всю жизнь оставайся, - ответил охранник, но явно не понял всей глубины сказанной им шутки.

Заходя в лифт, Андрей продолжал крутить шариковую ручку в руках. Мягкий кончик был изгрызан, и по нему можно было бы даже сделать слепок зубов. Любой другой человек уже выбросил бы колпачок, нащупав следы чужих зубов, однако мир Андрея был совсем другим. Он имел дело с мрачной стороной человечества каждый день. Это не могло не оставить след на его счастливых отношениях со Светланой.

Первой его жертвой был человек, проглотивший лезвие. Татуированный зэк хотел попасть в госпиталь, но что-то пошло не так, а может, сокамерники пошутили, и в итоге бедолага проглотил лезвие не так, как было нужно для безопасного изъятия. Когда его положили на стол в морге, лезвие все еще оставалось в желудке.

Андрею в какой-то мере нравилась работа с трупами - они были молчаливыми клиентами. Детские мечты его матери о его будущем в качестве врача развеялись с первыми полученными психологическими травмами. У каждой мечты есть обратная сторона. Кто-то должен спасать живых, а если у тебя не выходит, то ты можешь, по крайней мере, позаботиться о мертвых.

Холл морга также тонул во мраке. Похоже, света не было во всем здании. Андрей уже отправился бы проверять запасные генераторы, если бы не свет свечи в дежурном отделении. Направившись туда, он услышал грохот музыки: тяжелые басы доносились из глубины морга. Вероятно, Алексей Доротеев, ответственный за ночное дежурство, пытался скрасить свое пребывание как мог. Учитывая, что света не было во всем здании, резонно было предположить, что источником музыки служила автономная bluetooth-колонка.

Андрей достал свой смартфон и включил подсветку. Он прекрасно видел комнату дежурного отделения, но все же по какой-то причине предпочел освещать путь. Несмотря на то, что физически он был здесь, разум его все еще пребывал дома, представляя, как многое он мог пропустить.

Возможно, именно сегодня к Светлане и ее детям ворвется маньяк и Андрей будет тем самым человеком, который позвонит в полицию. И тогда их судьба изменится, он сможет провести с ней остаток дней. Со временем она его полюбит, он в этом не сомневался. Она полюбит его бледность, его худобу, его склонность к уединению. Спустя годы он расскажет ей о том, что подсматривал за ней все эти годы. Она посмеется, ведь к тому времени она уже будет любить его. У них будут дети.

- Эй, Андрюх! - раздался голос из дежурного отделения.

Крайне упитанный врач, весом не менее ста двадцати килограммов, с развивающимся пороком сердца вышел из дежурного отделения морга с жирным гамбургером в руке.

Кто знает почему, но Андрей всегда видел странные вещи в людях. Он видел застывшие кусочки еды в зубах дежурного врача, видел растекшиеся потные пятна под мышками и на спине. Он видел частичную эрекцию от просмотра эротики на смартфоне во время дежурства. Именно частичную, потому что знал, что сердце не справляется с кровотоком и причинное место не получает достаточное количество крови для полной эрекции.

Андрей замер, скосив взгляд в сторону, он не любил смотреть в глаза людям. Не то чтобы он боялся, он не хотел, чтобы они увидели что-то в его глазах. Что-то, что он не хотел показывать посторонним. Он покажет это только Светлане, когда они останутся наедине.

- Я пришел. В каком отделении покойник? - спросил Андрей больше у пола, чем у врача.

- В семнадцатом, - врач откусил кусок от крупного гамбургера, с которого стекало масло ему на галстук, оставляя жирные пятна, в темноте напоминающие кровь. - Я уже припахал Леху, но ты зайди, скажи, что забираешь жмура. У них там вроде какая-то вечеринка. Пользуются тем, что Семен Алексеевич уехал, черти.

- Так сообщи ему.

Он хотел закончить этот разговор.

- Я тебе стукач, что ли?

Кусочки лука и помидора упали на пол приемного отделения.

- Нет… Конечно ты не… Я пойду.

Андрей двинулся мимо приемного отделения, скосив взгляд на то, как врач наклоняется, чтобы поднять выпавший лук и дольки помидоров. Несколько дней назад Андрей видел, как этот пол мыли с хлоркой, потому что покойник, которого достали из реки, буквально разваливался на части при транспортировке.

Какой обыденной может быть смерть.

Глава вторая: Орден Ласточки

<<Олаф фон Бисмарк>>

“1619 год. Священная Римская империя, Франкфурт.”

Магистр Ордена осматривал зал. Его взгляд, тяжелый, как могильная плита, скользил по теням, что сгущались в углах древней крипты. В этом каменном чреве под Франкфуртом собралось не меньше двух дюжин фигур, вылепленных из мрака. Каждый из них притащил за собой шлейф из пыли дальних дорог, лишь немногие дышали местным воздухом с рождения.

Древний собор милостиво укрыл их, как земля укрывает мертвецов. Здесь, в холодной тишине, собрался весь потускневший цвет европейской аристократии: надменные отпрыски Франции, бледные лорды из туманной Британии, гордецы из Испании и Священной Римской Империи, бояре с диких земель Руси, вельможи Италии, Чехии, Швейцарии. Их имена, выжженные на пергаментах власти, были ядом на устах простолюдинов на их далеких родинах.

- Я рад, что вы откликнулись на мой зов, братья и сестры.

Голос магистра, сухой, как шелест старых костей, резанул по тишине. Он говорил на немецком - языке, который для этих людей, впитавших его с молоком кормилиц, был почти роднее собственного.

- Путь был долог, я знаю.

Зал молчал, храня тишину лучше, чем тысячи скелетов, замурованных в этих стенах. Искры, срывавшиеся с редких факелов, умирали на ледяном камне пола, так и не успев дать тепла. Миллионы мертвых, запечатанных в подземельях собора, внимали его словам наравне с живыми.

- Наши братья на востоке - в Китае, Индии, Японии - шлют вести, пропитанные страхом. Чужие расползаются, как чума. Это лишь вопрос времени, когда эта зараза, набравшись сил, хлынет в Священную Римскую Империю через земли Речи Посполитой. Это будут темные времена. Все, что мы строили, обратится в прах. У нас нет достаточных сил на востоке, и я знаю - каждый из вас пойдет туда, если я прикажу. Но вы здесь не за этим.

В зале царила тишина, тяжелая и вязкая. Живые вели себя тише мертвых. С губ магистра срывался пар; холод крипты пробирал до костей.

- Я бы рад сказать, что мы спасем этих несчастных. Но мы не можем спасти всех. Мы заколотим наши границы, зальем их кровью и сталью, но не дадим этой скверне просочиться на запад. Наших сил едва хватает.

Магистр замолчал, давая словам впитаться в камень и души.

- Губерт фон Кессель принес страшные вести. В наших рядах завелись крысы. Дезертиры. Каждый из них - это зияющая рана, через которую утекают наши тайны. Не менее тревожные новости идут и с востока. Война между поляками и русами создает все больше прецедентов для появления чужих. Наш авторитет тает, как весенний снег на могиле.

- Нескольких моих людей забрали в армию, - голос, густой, с вязким восточным акцентом, вырвался из темноты. - Когда они дезертировали и попытались вернуться к исполнению своего истинного долга, их повесили, как собак.