Страница 1 из 14
Глава 4
Вернувшись домой, я дома не узнал. Во время пребывания на чужбине, у меня не было возможности узнавать новости. Те крохи, которые долетали до моих ушей, заставляли усомниться в их подлинности. Я даже радовался тому информационному молчанию, окружившему меня. Оказывается, можно прожить и так.
Что же произошло на Родине? Многие стали носить на лицах медицинские маски, некоторые даже перчатки. Каждый день передавали сводки о тысячах заболевших и умерших от ковида. Требовали немедленно вколоть себе какую-то подозрительную химию. Вялотекущие боевые действия по границам России, то там, то сям, на радость военным и тем, кто на войне зарабатывал, превращались в нечто активное, что стали называть «третьей мировой». Что характерно, сотни тысяч заболевших от ковида, сначала превратились в тысячи, затем в сотни, а потом и вовсе пандемию отменили. Стали говорить о вреде вакцин и тысячах умерших от «ядовитой жижи».
Судя по тому, что гиперзвуковые ракеты стали управляемыми, старичку, бывшему у меня в гостях, удалось найти возможность «подружиться с плазмой» и пробиться командам с земли к системам управления полетом ракеты. Жаль, что разработчиков чудо-оружия по привычке засекретили, мне хотелось пообщаться с ними. Интересно, поняли они, Кто помог им разгадать тайны плазмы, чтобы и впредь обращаться за помощью к т.н. «вселенскому разуму».
Всё что мог, узнал из новостей интернета, буквально за пару часов. И тут, как в кино, пропищал птичкой звонок входной двери…
И на пороге моего дома появился Юра-малый. Конечно, он повзрослел и превратился в здоровенного мужика, очень похожего на отца, разве только без следов последствий алкоголизма.
— Да ты не думай, я не в обиде на тебя, — успокоил меня Юра. — Прав оказался и мой отец, воспитавший меня в экстремальных условиях предвоенного времени.
— Ну и чем же ты сейчас занимаешься? — спросил я.
— Встал на место отца, — сообщил он. — Ты небось еще не узнал всех новостей?
— Ждал кого-то вроде тебя, — признался я. — Так что у нас произошло?
— Куратора устранили, — стал он загибать пальцы. — Поэтому секретку максимально повысили. Аллу отправили на войну в качестве тренера спецназа. Я так думаю, чтобы ее там удобней было устранить. Твоего Батю услали на Дальний восток приходским батюшкой. Кто еще? Нелегал в отставке умер естественной смертью. — Юра печально улыбнулся. — Так что из прежнего состава, Николай, только ты да я.
— Так может, и нам с тобой на войну? — предложил я. — Раз тут делать нечего?
— Нам с тобой велено держать оборону дома и не высовываться до получения дальнейших указаний.
— Кем велено? Если никого не осталось?
— Кое-кто все-таки остался. — Юра упрямо мотнул головой. — Называть его приказано Генерал. Как я понимаю, у него прямой выход на самый верх…
— Это куда же?
— Это к тому Благороднейшему человеку, которому нам служить до конца жизни. Как мне намекнули, ты лично знаком с ним. — Юра достал из кармана пиджака толстый конверт. — Это твои новые документы. Тут паспорт на тоже святое имя только другие отчество и фамилия, ордер на новую квартиру, загородную дачу. Эта квартира продана, деньги перечислены на твой счет в банке. Автомобиль купишь сам. Вещей отсюда не брать, всё это подлежит сожжению. Всё, поднимайся, уходим. Сейчас на поезд, едем на море, загорать, купаться, кушать фрукты.
Когда мы с Юрой заняли места в поезде до Адлера, согласно купленным билетам, я вспомнил о конверте из Метеоры и наконец-то вскрыл его, сломав сургучную печать.
Прочел послание и погрузился в омут нахлынувших мыслей. Рука с листом бумаги непроизвольно опустилась. Текст, написанный ровным четким почерком инженера, растаял, трансформировался — и вот, извольте видеть, я словно в широкоформатном кино увидел самого себя, только со стороны. Снаружи.
Вот я в одних синих сатиновых трусах среди ночи вышел во двор. Глубоко вдохнул прохладный влажный воздух, поднял глаза к небу, до головокружения рассматриваю огромные звезды. Они весело мигают, медленно вращаясь по кругу вокруг одной самой яркой звезды, названия которой мне еще предстоит узнать позже, в школе, на уроках астрономии. От реки, там, за кирпичными домами, высокими тополями, от широкой реки, куда вечером, всё в алых блесках садится багровое солнце — тянет прозрачным туманом.
Эта чудесная, полная тайн летняя ночь окутывает меня плавным движением звездного кружения, гостеприимным теплом земли, шелестом листьев, шуршанием невидимых птиц в густой листве, лунным сиянием, ощущением абсолютной безопасности. Здесь я дома, свой среди своих, мне рады, меня окутывает материнская любовь бесконечно большой природы планеты Земля. Я кожей всего тела слышу её уютный шепот, чувствую касания невидимых ладоней, голыми ступнями утопаю в мягком ковре травы с редкими заснувшими цветами.
Наконец, я срываюсь с места и бегу по земле, по асфальту, поднимаясь всё выше н выше, летаю по кругу над улицей, над спящим городом, плечами касаясь ласковых звезд, животом — верхушек деревьев, пальцами ног — гладкой поверхности реки. Меня веселит и ободряет мой собственный смех, закипающий в груди, рвущийся из горла наружу, в эту великую тишину, окутавшую землю и небо. Наконец, я приземляюсь, шлепаю по тротуару домой, непрестанно оглядываясь, прощаясь благодарно с чудной ночью, мне надо спать, ведь завтра будет новый день, полный открытий, красоты, дружбы и любви.
Вот я с мальчишками иду, толкаясь и смеясь, с удочками и ведрами в руках. Мимо домов и кустов, вдоль металлических заборов и клумб с цветами — вниз к реке. За нами увязалась девочка Ира, впрочем, к ней никто не относится как к девчонке — она такая же как мы, также бегает и прыгает, лазает по деревьям и гоняет с нами в футбол-волейбол, зимой стоит на катке в воротах во время первенства двора по хоккею, а еще она здорово дерется, у нее железные кулачки и быстрый удар. Но все же Ира бежит с нами последней, чтобы не нарваться на злые издевательства наших лидеров — Васьки Большого и Юрика Мелкого — самых шумных и смелых, которые всегда начинают драки, затевают игры и разные пакости.
Только на берегу реки мы затихаем, забрасывая удочки, ожидая утренней поклевки. Вопли там и тут вспыхивают с выдергиванием рыбы из воды наружу, трепещущей, дергающей удочку. А когда солнце поднимается выше и клев прекращается, мы ножами разрезаем рыбки на кусочки, разбрасываем по мелководью и сквозь прозрачную чуть взбаламученную воду наблюдаем как из прибрежных коряг и водорослей выползают огромные серые раки, которых надо брать двумя пальцами сверху, чтобы не позволить им кусаться острыми когтистыми клешнями, которыми эти хищники могут при случае и пальчик откусить, как докладывает нам бывалый Васька Большой, по привычки выпучивая карие глаза, для устрашения нас, рядовых членов банды, отставить — команды. И тут Ира доказывает нам своё право на членство в мальчишеском сообществе, доставая из рюкзака коробки с бутербродами, пакет с помидорами и под общий восторг — трехлитровую банку с огненно-красным борщом, сваренным ее предобрейшей мамой. Мы к этому времени достаточно проголодались, набрасываемся на еду как тигры из цирка, что неподалеку, там на крутом берегу на краю парка, куда мы обязательно пойдем вечером.
Потом замелькали уроки в школе, соревнования по бегу и прыжкам в длину, кружки дома пионеров с моделями планеров и танков, посиделки в темноте фотолаборатории, где на белой бумаге, опущенной в ванночку с проявителем, проступают черно-белые изображения наших физиономий. Совместные походы в кино на «Спартака» и «Морозко», «Трех мушкетеров» и «Битва за Москву», а еще, конечно, «Ромео и Джульетта» и «Фантомас». Праздничные парады с плакатами и транспарантами под духовую музыку и поздравления из огромных динамиков, последующие праздничные застолья с уткой в яблоках и салатом оливье под шипенье шампанского и лимонада.