Порок Сердца

– Рита. Ты что, не помнишь, кто ты?

– Я королева Ритуал, это мой айсберг, мой океан, мой закат, мой мир, мой сон. А вот кто ты? Может, ты падший эмо-ангел, который пришел забрать мою душу?

– Еще минут двадцать, и так оно и будет. Просыпайся немедленно!

– А если я боюсь просыпаться?

– Чего тебе бояться, сейчас двадцать первый век – неудавшихся самоубийц больше не вешают вверх ногами и не кидают их трупы на живодерню, как делали в Европе в Средние века.

– В Средние века меня давно бы сожгли на костре как ведьму!

– Хватит болтать, просыпайся!

– Тоже мне, будильник одноглазый. В Индии женщин-самоубийц, между прочим, канонизировали.

– Канонизировали вдов, покончивших с собой, а у тебя нет мужа. Просыпайся.

– Вот пристал. Тебе надо, ты и просыпайся. Может, я буддистка и моя прошлая земная жизнь принесла мне только страдания, а сейчас я жду новой счастливой жизни.

– Ты не буддистка – ты нудистка. – Эгор ткнул пальцем в еле прикрытую наготу Риты, которая продолжала его смущать и сбивать мысли в плохую сторону. – Просыпайся!

– Нет, это ты – нудист. Нудишь и нудишь. А если я не хочу просыпаться? Если я не хочу вспоминать, кто я? Если я, с твоих слов, решила покончить с собой, значит, на это есть очень серьезные причины, и я не хочу их вспоминать и портить окончательно прекрасный вечер.

– Прекрасно. Не хочешь просыпаться? А чего же ты хочешь?

– Тебя.

Рита посмотрела своими ясными, холодными и удивительно прекрасными глазами на Эмобоя, и он тотчас же потерял контроль. Ее тело, едва прикрытое тонкой простыней, притягивало его, как Солнце Землю и все, что есть на ней. Это космическое чувство поглотило его, и он не мог с ним бороться.

– Мне кажется, что я тебя хорошо знаю, хотя не могу вспомнить. К тому же я вижу, что ты тоже весь дрожишь от желания. Ну а если мне действительно суждено сейчас умереть, я хотела бы, чтобы это произошло в твоих объятиях. Поцелуй меня. Нет, вижу, ты не ангел – ангелы бесполы.

Рита откинула простыню, обняла замершего и вконец утратившего разум Эгора за шею и потянула к себе. Вкус ее сладких губ наполнил голову Эмобоя, как веселящий газ, и он покорно провалился в черную дыру любовного водоворота. Тело Риты плавилось под его руками, одежда Эмобоя сгорела от соприкосновения с ее пылающей кожей, а все его тощее жилистое и костистое тело превратилось в единый орган – генератор удовольствия госпожи Ритуал. Он даже не заметил, как оказался в ней, и айсберг заходил ходуном вместе с кроватью, а балдахин сорвало от немыслимой амплитуды, и он улетел в океан. Хорошо хоть кровать прочно вплавилась в лед из-за жара их тел, которые сплелись, как гуттаперчевые плети. Их стоны лились ариями адских опер страсти, они сливались в поцелуях каждой порой тел. Эгор, о миссии своей подспудно помня, пытался Риту разбудить могучими ударами о лоно изнутри, но в результате он забылся сам, опомнившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. Конвульсии под ним вдруг прекратились, он руки расцепил и в ужасе смотрел на бледное и мертвое лицо. «Убил ее, – подумал он. – И Ритку я не спас, и Кити изменил. Но это ж только сон». И сразу вспомнил, что кульминация у Риты и раньше завершалась только так. Из глаза Риты побежала по бледному лицу ее предательская жалкая слеза. «Жива! – возликовал Эгор. – Еще минуток десять есть у нас. Успею разбудить во что бы то ни стало!»

– Егор, – не открывая глаз, сказала грустно Рита, – спасибо, что пришел. Спасибо за любовь. Теперь могу уйти от вас спокойно.

– Нет, только не теперь! О чем ты говоришь! Так ты меня узнала, Рита?

– Сразу! Я ждала тебя. Хотела еще раз хотя бы я с тобой побыть. И ты пришел, и, значит, ты простил! – сказала Рита, все так же не открывая глаз, из которых бежали медленные круглые слезы. Она положила бледную ладонь на руку Эмобоя и крепко стиснула ее.

– За что тебя прощать мне, что за бред? Рита открыла глаза, села и отвернулась от Эгора, не отпуская его руки.

– Ты погиб из-за меня! Из-за моей жадности, трусости и похоти. Я давно должна была сказать Кити про нас. Вы поссорились бы, и ты не пошел бы встречать ее после этого чертова концерта. Ты был бы жив, а Кити поревела бы немного, но пережила и не превратилась бы в немого овоща, как сейчас. Мое сердце разрывается, когда я вижу свою веселушку Кити безмолвной старушкой, оно обливается слезами, когда я вспоминаю тебя, твою дурацкую улыбку и белый ежик. Я одна во всем виновата, и я себя наказала, свершила правосудие. Я очень сильная, но жить без вас, с разбитым сердцем и чувством вины не хочу.

– Отлично. А теперь послушай меня. Да, Егора Трушина убили, и его действительно не вернуть. Но ты передо мной ни в чем не виновата. Вот если б ты меня спалила Кити, я бы тебя никогда не простил, а она тем более. Уж я-то ее знаю. Я спас ее, и она больше не овощ. И думаю, сейчас она названивает тебе. Говорить тебе, какую страшную глупость ты совершила, я не буду, некогда. Ты думаешь, я тебе снюсь?

– Да, конечно, так же как и все. – Рита повернулась к Эгору и покачала головой с жалостью.

– А вот и нет. Я настоящий, просто теперь я в другом мире и по-другому выгляжу, но это я. И я вытащу тебя отсюда, даю слово. Потому что, если ты умрешь, я никогда себя не прощу. Веришь? – Эгор с силой сжал ее белые плечи и встряхнул, глядя в глаза.

– Уже почти верю. А что за другой мир? Там хорошо?

– Ага, офигительно. Меня принуждает к сожительству здоровенная бабочка, которая хочет поработить Вселенную.

– Большая черная бабочка. – Рита встала на колени, в глазах ее проснулся страх. – Я видела ее сегодня во сне, она так странно посмотрела на меня и что-то говорила, но что – я не могу вспомнить, а потом я проснулась, взяла таблетки… О господи, я и правда это сделала. – Рита заревела и прижалась к груди Эмобоя.

– Так просыпайся! – Эгор опять тряхнул ее за плечи.

– Не могу, я не знаю как. Стараюсь, но не получается.

– Чертова лгунья Маргит, играет со мной в свои подлые игры! – Эгор с силой ударил кулаком по кровати. – Ритка, я вытащу тебя, но ты обещай мне, если и правда хоть чуть-чуть меня любила, что никогда, никогда не будешь больше сводить счеты с жизнью. Потому что я уже не смогу тебя спасти. И еще потому, что я отдал бы сто вечных жизней в Эмомире за одну лишь ночь с любимой в Реале.

– Со мной? – тихо спросила Рита.

– С тобой, – тихо соврал Эгор.

– Обещаю, – твердо сказала Рита, – я хочу жить!

Эгор обнял ее и прямо с кровати головокружительным прыжком нырнул с Ритой в океан. Пенистая пучина с радостным хлюпом поглотила их. Вода вокруг айсберга была ледяной, и обнаженные любовники окоченели. Медленно кружась и не расцепляя объятий, они опускались на дно. Из их легких вырывались пузыри и убегали вверх. Последнее, что увидел Эгор, были переполненные ужасом глаза Риты.

Глава 18

Барбекю у барбикенов

Клоун стоял перед кроватью Эгора, слегка наклонившись и приблизив рыжую кудлатую голову к его лицу. Час, который Маргит отвела Эмобою на спасение подруги, только что истек, но юноша не возвращался из сна самоубийцы, и это очень пугало Тик-Така. Королева, как только вышло отпущенное время, тихо взмахнула шерстистыми крылами и беззвучно улетучилась, за ней бесконечно длинной тенью-шлейфом последовали ее усатые чешуй-чатокрылые фрейлины. У кровати Эмобоя остались только клоун – по дружбе, Кот – по работе и Мания – по зову кукольной души. Прошло еще несколько минут тягостного ожидания, и вдруг Эгор так резко сел на кровати, что бедный Тик, получив серьезный удар лбом в лоб, отлетел, перевернувшись через голову, на соседнюю кровать. Эмобой, словно не почувствовав удара, сидел, тяжело дыша, с болезненной тревогой в краснеющем глазу, и смешно, как тюлень ластами, перебирал длинными руками.

– Я успел. Я успел?! – Эгор с надеждой смотрел на понурых куклу и Кота, которые предпочли промолчать.