Каштановый омут

Однако вышло так, что Джиллиан не смогла бы предупредить Элинор вовремя, даже если бы не задержалась на несколько минут подумать. Отвернувшись от служанки, которой она дала поручение, Джиллиан вдруг заметила направлявшегося к ней через зал краснолицего мужчину. Его плащ был обшит мехом не только с изнанки, но и снаружи, а также на воротнике. Доспехи его были из числа самых лучших. В руке он держал шлем, украшенный золотой проволокой. Куртка его была искусно вышита и даже сверкала тут и там вокруг шеи драгоценными камнями. Это мог быть только сам граф Арундель.

Первым порывом Джиллиан было бежать куда подальше. Она никогда в жизни не общалась с таким знатным вельможей. Что, если она как-нибудь обидит его? Положение ее было тем более ужасным, что она знала, как важен этот человек для политических интересов Адама. К счастью, прежде чем она успела поддаться этому трусливому импульсу, в голову ей одновременно пришли две мысли. То, что Арунделя вообще никто не встретит, было бы куда большим оскорблением, чем возможное неловкое поведение Джиллиан. Последнее можно было бы отнести на счет недостаточного воспитания девушки; первое же целиком ложилось виной на леди Элинор и ее семейство.

Затем Джиллиан вспомнила многократно повторяемые слова леди Элинор, что она сама – знатная дама и должна вести себя соответствующим образом, если хочет стать женой Адама. Помня об этом, она сделала несколько шагов вперед, низко присела и застенчиво улыбнулась, видя, что джентльмен, стоявший перед ней, ошеломлен не меньше ее самой.

– Леди Элинор? – запинаясь, произнес он, прекрасно понимая, что этого не может быть. Он не видел леди Элинор много лет, но она, безусловно, должна быть намного старше этой девушки, да и забыть ее было нелегко.

– Нет, милорд, – тихо, но твердо ответила Джиллиан. – Я леди Джиллиан из Тарринга. Я приветствую вас в Роузлинде и прошу прощения, что леди Элинор и лорд Иэн не смогли встретить вас. Лорд Иэн и лорд Джеффри приехали поздно ночью. Могу ли я взять ваш плащ? Не хотите ли присесть? Могу ли я предложить вам вина? Перекусить? Ванну?

Все внимание Джиллиан было приковано к Арунделю, и ей даже не пришло в голову удивиться, как это он попал в зал, а ни один слуга не предупредил о его появлении. Иэн мог оставить Бьорну распоряжение впустить графа Арунделя, но все же об этом должны были сообщить. Однако эти вопросы не возникли в испуганном мозгу Джиллиан, так что она была совершенно поражена, когда, протянув ей свой плащ и вежливо отказавшись от предложенных услуг, пока не подойдут хозяева, Арундель обернулся через плечо.

– Теперь я вижу, почему вы так легко убедили вассалов леди Джиллиан подчиниться ей, – широко улыбаясь, произнес Арундель.

Джиллиан проследила за его взглядом и ахнула, сначала побледнев, а затем покраснев от радости. Позади Арунделя стоял Адам. Она не могла понять, как просмотрела его раньше; лицо ее застыло, язык онемел. Адам оторвал от нее глаза, чтобы ответить Арунделю, и зарделся, заметив у того на лице усмешку, отчего Арундель уже засмеялся вслух. Адам покраснел еще больше. При виде сверкающих глаз Адама тревога вывела Джиллиан из паралича.

– Садитесь, пожалуйста, милорд, – сказала она Арунделю, указав на мягкий стул с высокой спинкой и встав между Арунделем и Адамом. – Могу ли я взять ваш плащ, сэр Адам?

Кровь понемногу отлила от лица Адама, и он потянулся рукой к застежке плаща, но тут же опустил руку.

– На мои доспехи смотреть не стоит, – заметил он каким-то странным тоном.

Джиллиан стояла к нему лицом, так что Арундель не мог видеть, как она побледнела при этих словах. Адам этого, впрочем, тоже не видел, так как в ту секунду уже смотрел на мать, только что спустившуюся в зал.

– Что ты хочешь этим сказать, Адам? – крикнула Элинор, приближаясь к ним.

Почти одновременно раздался вопрос Иэна, спешившего вслед за ней:

– Ты ранен, сынок?

– Вовсе нет, – ответил Адам Иэну и улыбнулся матери. – В результате небольшой военной хитрости я оказался весь в грязи и крови, но не моей, не моей. И когда мы взяли замок, я снял доспехи и отложил их. Я и не думал, что должен сказать, чтобы их почистили. Ты же знаешь, что Олберик всегда делал это, но Олберика со мной не было. Катберт – прекрасный воин, отличный командир, но он никогда не служил рыцарю без оруженосцев. Так что… Он, конечно, не повторит впредь такой ошибки, но сегодня утром я решил не тратить время на это и надел то, что было.

Убедившись, что с сыном все в порядке, Элинор переключила внимание на другие дела. Взгляд ее перебежал с лица Адама на Джиллиан. Было бы неплохо, решила она, отвлечь Арунделя, пока он не довел женщину до обморока, а Адама до эмоционального взрыва, который, несмотря на улыбку, явно созревал в нем, судя по сверканию глаз и побелевшим губам.

– Леди Джиллиан, будьте добры, приведите Адама в порядок, – вежливо попросила Элинор.

– Да, мадам, – едва слышно ответила Джиллиан. Адам глянул на нее, потом посмотрел на мать, но Элинор уже отдала все свое внимание Арунделю, приветствуя его, извиняясь за то, что не успела встретить, тепло благодаря за то, что он почтил своим присутствием Роузлинд. Он отвечал кратко, его мысли были заняты чем-то другим. Адам отвернулся и направился в свою комнату с неприятным чувством в груди. Он был уверен, что мать умышленно избегала его взгляда; Джиллиан, бледная и напрягшаяся, пошла за ним явно неохотно. Их встреча сегодня, такая холодная и сухая, представляла грустный контраст с тем, как она летела навстречу ему в Тарринге, забыв обо всем, даже об опасности приближаться к его жеребцу. Ко всему прочему, удаляясь, он услышал, как Арундель высказал, что было у него на уме.

– Хозяйка Тарринга, да? – сказал он Элинор. – Она, должно быть, хорошо обеспечена, если я правильно помню владения Невилля. И какая очаровательная женщина. Что бы вы сказали…

– Она уже помолвлена, милорд, – торопливо перебила его Элинор, улыбаясь. – Вы же не считаете меня настолько недалекой, чтобы я не постаралась закрепить славу Тарринга за своей семьей.

Адам содрогнулся. Он убил бы свою мать! Как можно говорить такие вещи в присутствии Джиллиан? Неужели она не понимает, что Джиллиан, хоть и мягче по характеру, такая же ярая собственница? Не мудрено, что Джиллиан так побледнела. Если она решит, что Адам хочет просто присвоить то, что принадлежит ей, ему ее не видать. Что ж, лучше ничего не говорить о браке, пока он не сумеет доказать, что для него несравнимо важнее она сама, чем ее поместья.

Джиллиан ни разу не взглянула на Адама после того, как он сказал, что ничуть не ранен. Она знала, что не справится с собой, если посмотрит на него, и помнила, как щепетильно он относится к «скандалам и сплетням» в доме матери. Прислуга последовала за ними в комнату Адама, и Джиллиан, не обращаясь к Адаму ни словом, передала его плащ служанке, а затем сняла с него кольчугу и вручила ее слуге-мужчине. Камин в комнате был уже растоплен. Джиллиан велела слугам разжечь его этим утром, чтобы убедить себя, что Иэн был прав, и Адам действительно сегодня вернется. Еще одного слугу она отправила принести ванну, а сама принялась рыться в сундуках, подыскивая для Адама наряд поэлегантнее.

– Джиллиан… – произнес Адам.

Она по-прежнему не смотрела на него и отправила последнюю служанку за аптечкой.

– Я не ранен, – упрямо повторил Адам, – и не хочу мыться. – Но Джиллиан не обратила на его слова никакого внимания, направившись вслед за служанкой. – Подожди, – резким тоном остановил ее Адам.

Джиллиан не могла не подчиниться прямому приказу и застыла в дверях.

– Джиллиан… – сделал очередную попытку Адам.

Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, она захлопнула дверь и бросилась к нему. Адам охнул от неожиданного толчка, отступил на шаг и ухватился за Джиллиан, чтобы удержать равновесие. Она изо всех сил вцепилась в него, и Адам вскрикнул от боли.

– Мне кажется, ты сказал, что не ранен! – воскликнула Джиллиан, прижимаясь лицом к его груди.