Страница 2 из 22
Девушка, которую Ваня любил ещё с начальной школы, как то раз она поделилась с ним красками и помогла нарисовать маме рисунок. Милая, добрая, нежная — такой он её запомнил, таким идеалом она жила у него в голове. А сейчас она сидела с этими придурками, слушая дрянные рассказы этого идиота. Тот самый лучик солнца в его сером мире сейчас сидел на коленях у самой отвратительной личности школы, обычного гопника с раздутым эгом.
— Эй, кто там идёт? А ну быстро сюда подошёл, а то будет больно! — крикнул Коля.
Иван оцепенел. Он не знал, что делать. Подходить не хотелось — его снова изобьют, отнимут деньги на еду, и на это будет смотреть Аня. Убежать он не мог — они бы догнали и избили ещё сильнее. Парень застыл в ступоре.
— Ты че, глухой? Сань, а ну приведи его! — приказал главарь Белозёрову.
Тот послушно поставил бутылку на лавочку и скрылся в темноте. Через пару секунд он вернулся, таща за собой Ивана.
— Ух ты ж! Какие люди, да без охраны! Ванечка, а ты чего тут подслушиваешь? Подглядываешь за своей ненаглядной? — Ахаха! — взорвались смехом парни.
— Может, ты извращенец? Как там... О, вспомнил — куколд? — продолжал издеваться Коля. Он прекрасно знал о чувствах Ивана.
— Ахахах! — компания поддерживала каждое слово лидера.
— Смотри, тогда вот чего покажу, — сказал Сидоренко, взял Аню за шею, повернул к себе и страстно поцеловал.
Та пыталась отвернуться, убраться, ей было неприятно находиться в такой ситуации, но Коля был сильнее, и она сдалась, растворившись в поцелуе.
Иван заиграл желваками. Изнутри у него всё клокотало от гнева. «Его Аню целует это чмо». Мысли затуманились, осталось лишь одно желание — убить. Без жалости и сожалений.
— Нравится, сучонок? — насладившись поцелум, спросил Коля. — Вижу, что нравится.
Он грубо отстранил девушку, встал и вплотную подошёл к Ивану, почти уткнувшись лицом в его лицо.
— Я заберу твою ненаглядную, а ты ещё и спасибо скажешь, ничтожество, — прошипел он, и его дыхание обожгло Ванину щёку. — А теперь проваливай. И помни этот поцелуй, когда бужешь в одиночестве мечтать о ней. Она никогда не будет твоей.
Он похлопал Ивана по щеке снисходительным жестом, будто господин, поощряющий раба и уже собирался отвернуться. Но тут же увидел кулак, летящий ему прямо в переносицу.
Что-то с хрустом поддалось, и по лицу Коли размазалась алая полоса.
— А-аргх! Тварь! — взревел он, зажимая нос. — Я тебя убью! Молись!
Но Иван уже не слышал угроз. Бешено стучащее сердце заглушало всё. Он набросился на обидчика, ослеплённый одной лишь мыслью — заставить его замолчать, стереть с лица земли эту мерзкую ухмылку. Он бил, не разбирая цели, не думая о последствиях, повинуясь лишь слепой, животной ярости, что наконец вырвалась на свободу.