Бык из моря

— Проход можно осветить.

— Только не факелами! Надсмотрщики пугали его ими, может быть, даже жгли.

Минос поморщился.

— Я велю Дедалу сделать в проходе волшебные огни. Ему не по нраву обращаться к своему мастеру, поняла Ариадна, но пока все идет хорошо. Осталось выяснить еще только одно — и тогда она согласится проводить Минотавра в его храм.

— А вы уверены, что всем этим вкусным жрецам и жрицам безопасно танцевать перед ним? Представьте, что подумают те, кто придет взглянуть на него, если он схватит кого-нибудь.

— Ну и что? — резко вмешалась Пасифая. — Они посвящены ему; он может делать с ними, что пожелает.

Минос взглянул на жену — и Ариадна закусила губу. В его глазах были озадаченность и скорбь, ужасающее ощущение утраты, но почти сразу их сменили расчетливость, решимость и отвращение, и глаза царя вновь обратились к Ариадне.

— Я велю передвинуть его трон к проходу и попрошу Дедала возвести перед ним незримую магическую стену — до тех пор, пока мы не решим, нужны ли более серьезные меры.

— Хорошо, через несколько дней я проведу его по колонному залу. Не забудьте осветить переход в храм. И помните: я не могу принудить его. Я не боюсь, что он причинит мне зло, но он попросту отодвинет меня в сторону и поступит, как хочет.

— А не мог бы Дионис...

— Нет! — почти одновременно воскликнули Ариадна и Пасифая; впрочем, самой Ариадне собственное возмущение показалось ничего не значащим — в сравнении со стыдом, страхом и потрясенным признанием, промелькнувшими в одно мгновение на лице царицы. Она наконец увидела разницу меж Дионисом, возникшим перед ней, чтобы унести прочь Ариадну, и человеком-зверем за запертыми дверьми.

При виде столь дружного отказа Миносу не оставалось ничего, как только пожать плечами.

— Приходи поскорей, — попросил он Ариадну. — Стражники говорят — он тебя звал.

— Я приду сейчас, — отвечала Ариадна. — Прежде чем он проголодается настолько, что не сможет думать ни о чем другом. Вели приготовить мне большую миску жареного мяса и туши козла и ягненка, ободранные, но неразделанные. Я сменю платье и тотчас приду.

Приготовленное мясо отвлечет Минотавра, убеждала себя Ариадна — и все же ей стало немного страшно, когда, подходя к дверям, она услышала его рев. Она постаралась подавить страх — и думать только о своем сводном брате, а не о Дионисе. Она надеялась, что Дионис уже ушел с Гекатой. Он придет в ярость, если узнает, что она кинулась помогать Минотавру сразу после того, как он умолял ее держаться от зверя подальше. К счастью, бояться ей оказалось нечего. Ответом на ее голос стала мертвая тишина в комнате, а потом — обещание пойти и сесть в кресло, чтобы «Ридна» вошла и принесла ему вкусную свежую еду.

Войдя внутрь, Ариадна почувствовала, как желудок ее сжимают мучительные спазмы: пол был измазан кровью и усеян засохшими ошметками мяса и странного вида костями; впрочем, запах разложения был не так уж силен, а она перед этим почти не ела. Минотавр — по-своему — улыбался ей, протягивал к ней руки и с очевидной радостью твердил ее имя.

— Здесь очень грязно. — Ариадна сделала вид, что неодобрительно оглядывается — на самом же деле глаза ее были закрыты. — Пойдем в спальню, там чище и ты съешь этот прекрасный обед. А тут за это время все вычистят. Ты ведь разрешишь мне позвать слуг?.. Мы закроем дверь в спальню, и шум не помешает тебе.

Минотавр выхватил из миски кусок мяса и отправил в рот.

— Грязно, — согласился он, озираясь и чавкая. — Чистить.

К облегчению Ариадны, Минотавр не затащил останки Исидора в спальню, хотя постель и оказалась заляпана старой кровью. Поставив блюдо с едой, Ариадна нашла чашу, набрала воды и подала ему. Он выпил охотно, но больше не захотел и снова потянулся за мясом. Когда он деловито вгрызся в баранью ляжку, Ариадна сказала, что хочет присмотреть за уборкой. Минотавр только кивнул.

Как выяснилось, команда уборщиков состояла из приговоренных к смерти преступников — пока они служили Минотавру, исполнение приговора откладывали. Оружия в покое не было; факелы заменили волшебными светильниками. Случись что — обслуга не имела никакой возможности ни защититься, ни причинить вред Минотавру.

Жесткие, покрытые старыми шрамами лица этих людей были сейчас бледны, руки и голоса дрожали. Собирая и отскребая то, что осталось от Исидора, они прекрасно понимали, что нечто подобное может постичь и их — не быстрая смерть от удара лабриса, а мучительное раздирание на куски. На Ариадну, вышедшую невредимой из спальни Минотавра, они взирали с благоговейным трепетом.

Она показала им, где нужно почистить получше, — и они бросились исполнять. Потом она сказала, что Минотавр, возможно, не тронет их, если они его не рассердят, а лучший способ его рассердить — спорить с ним. Дайте ему делать, что хочет, а потом прибирайте за ним, посоветовала она. Если он попросит что-нибудь дать ему и они могут это достать — пусть достают как можно быстрее. Если он просит что-то сделать — надо делать немедленно. Возможно, он захочет погулять, сказала под конец Ариадна; тогда единственное, что они могут, — это показать ему, что их тоже не выпускают.

— Когда я уведу его в храм, смените ему постель и познакомьтесь со всем, что тут есть, чтобы суметь принести ему все, что он захочет, и ухаживать за ним — это он обожает.

— А куда мы будем уходить на ночь? — спросил один из мужчин (всего слуг было пятеро — трое мужчин и две женщины).

— Никуда. Вы ночуете здесь. Не думаю, что вы вообще когда-нибудь отсюда выйдете. — В голосе Ариадны звучала печаль. — Полагаю, еду и постель вам будут передавать...

Одна из женщин испуганно охнула. Остальные отпрянули. Ариадна оглянулась: в дверях стоял Минотавр.

— Гулять сейчас? — спросил он, едва удостаивая взглядом сжавшихся в комок слуг.

— Тебе скоро идти в храм, — отозвалась Ариадна. — А у тебя вся шкура свалялась. Сядь и дай мне и служанкам тебя расчесать. А потом пойдем.

Он тут же уселся, и Ариадна побежала в спальню за щетками, гребнями и тряпками, чтобы смачивать его мех.

— Купаться? — спросил Минотавр, когда она возвратилась.

— Нам не хватит времени нагреть воду, милый. Когда вернешься из храма, попроси этих людей, и они тебя выкупают.

Ариадна послала слугу принести воды и, подозвав одну из женщин, велела ей смачивать тряпки и обтирать ими Минотаврову шкуру. Она боялась, слуги оробеют, но они, хоть и трясясь, делали, что сказано — и довольный Минотавр не пытался пугать их.

Ей оказалось совсем нетрудно вывести его к лестнице и свести вниз, в колонный зал. Ариадна была уверена, что вдоль всего коридора из-за неплотно прикрытых дверей за ними следила охрана — но им никто не мешал, пока в дальнем конце зала Минотавр не замедлил шаг.

— Длинная темнота, — сказал он.

— Темноты больше нет, — ответила Ариадна. — Я устроила так, что переход теперь освещен. Идем. Тебе понравится.

Он трогательно взял ее за руку, словно для уверенности, но пошел вперед — как и всегда, он доверял ей, а когда увидел, что коридор и в самом деле освещен, совершенно счастливый потерся щекой о ее макушку. Ариадна слегка оттолкнула его — но глаза ее при этом были полны слез. Скорее всего его принуждали входить в темный переход и факелами гнали вперед. Будь у них хоть немного здравого смысла — они укрепили бы факелы в стенах, стало бы светло — и тогда Минотавр сам охотно ходил бы по нему. Ребенок боится темноты, он не понимает, что из тьмы обязательно выйдешь снова на свет.

У заднего входа в храм Ариадна остановилась.

— Ты знаешь, как идти дальше, — сказала она. — Иди посиди в своем кресле, милый, а жрицы и жрецы придут и потанцуют для тебя.

— Долгая про... протс... Много людей? Ариадна потрепала его по щеке.

— Когда тебе надоест, просто вставай и уходи. Никто не остановит тебя. Иди назад по проходу, который теперь светлый, а я буду ждать в зале с колоннами. Мы вернемся к тебе в спальню, ты искупаешься, если захочешь, и я тебе что-нибудь расскажу.