Страница 21 из 98
— Вот именно, зачем?
— Нет, я серьезно спрашиваю. Я не знаю ответа.
— Я тоже. — Профессор Дилламонд вернулся на трибуну, переложил бумаги с одного места на другое, потом достал из ящика носовой платок и высморкался. — Обе мои бабушки были дойными козами на ферме. Кое-как они наскребли денег, чтобы нанять для меня учителя. А теперь весь их труд пропал даром.
— Но ведь вы еще можете преподавать, — упрямо повторила Фэнни.
— До поры до времени, моя дорогая, до поры до времени, — сказал Дилламонд и отпустил класс до звонка.
Пока Галинда собиралась, она обратила внимание на странный, задумчивый взгляд Эльфабы, а на выходе из класса заметила, что ее соседка подошла к кафедре, где профессор Дилламонд дрожал от неудержимых рыданий.
Через несколько дней мадам Кашмери выступала с одной из редких открытых лекций о поэзии — на сей раз о ранних гимнах и победных песнях. К концу занятия она спросила, есть ли вопросы. К удивлению собравшихся, Эльфаба, распрямившись из своей привычной позы зародыша, подняла руку.
— Мадам Кашмери, если позволите, — у нас еще не было подходящей возможности обсудить квели, которые вы недавно прочли.
— Пожалуйста, — предложила директриса, нетерпеливо звякнув браслетами.
— Профессор Дилламонд считает их грубыми и безвкусными, учитывая недавние запреты на подвижность Зверей.
— Профессор Дилламонд, при всем к нему уважении, всего лишь… профессор, — сказала мадам Кашмери. — А не поэт. К тому же он Козел, а слышал ли кто-нибудь, смею вас спросить, чтобы Козлы слагали сонеты или баллады? Увы, дорогая моя мисс Эльфаба, профессор Дилламонд ничего не понимает в таких стилистических приемах, как, например, ирония. Дайте нам, пожалуйста, ее определение.
— Боюсь, я не смогу, мадам.
— Согласно одному из определений, ирония — это искусство столкновения противоположностей. Высказывание, истинный смысл которого противоречит буквальному смыслу использованных слов. При этом нужно, конечно, держать определенную дистанцию от предмета разговора. Ирония предполагает незаинтересованность, непредвзятость. У профессора Дилламонда ее нет, но, думаю, ему это простительно.
— То есть вы хотите сказать, что фраза, которая ему так не понравилась: «Не дело Зверей разговаривать», — была ироничной? — спросила Эльфаба, не глядя на мадам Кашмери.
Студентки затаили дыхание и с интересом ловили каждое слово. Все понимали: обе спорщицы испепелили бы друг друга на месте.
— Да, ее можно понять и так, — уклончиво ответила директриса.
— А вы — как?
— Что за наглость! — вспыхнула мадам Кашмери.
— Извините, я не хотела показаться дерзкой, я просто пыталась разобраться. Если вы — или кто-то другой — согласны с последней фразой, тогда она не противоречит тем нравоучениям, которые ей предшествовали, а закономерно из них вытекает. Это просто заключительная часть, подчеркивающая позицию автора. Никакой иронии я не вижу.
— Вы многого не видите, мисс Эльфаба, — возразила директриса. — Вам бы побольше смотреть на мир глазами более опытных и знающих людей. Какэто, наверное, грустно — быть пленницей собственного невежества, заложницей слабосильного разума — для личности столь юной и… яркой.
Мадам Кашмери почти выплюнула последнее слово, и Галинде послышался в нем намек на кожу Эльфабы, которая действительно прямо-таки светилась от внимания к ней.
— Но я и хотела взглянуть на мир более опытными глазами — глазами профессора Дилламонда, — не сдавалась Эльфаба.
— Думаю, в том, что касается толкования поэзии, нужно согласиться с квелью. Не дело Зверей разговаривать.
— Это вы так иронизируете? — спросила Эльфаба, но села, закрыла лицо руками и не отнимала их до самого конца лекции.
4
Началось второе полугодие, а Галинда все еще жила вместе с Эльфабой. Она пыталась было выпросить себе другую комнату, но мадам Кашмери и слушать не желала ни о каких обменах.
— Кого я поселю на ваше место? Нет-нет, это слишком расстроит других девушек. Если только вы не хотите перебраться в Розовую спальню. Я наблюдала за вашей опекуншей, и мне кажется, она уже достаточно оправилась от того заболевания, которое вы описывали при первой встрече. Возможно, сейчас мисс Клютч готова взять под свое крыло пятнадцать девушек?
— Ах нет, что вы! — воскликнула Галинда. — Ее приступы все еще повторяются, только я вам об этом не говорила. Мне не хотелось быть лишней обузой.
— Какая забота! Я тронута. И раз уж вы пришли, не поговорить ли нам о ваших учебных планах на следующий год? Как вы знаете, на втором курсе студентки выбирают свою будущую специальность. Вы уже решили, чем будете заниматься?
— Пока нет, — призналась Галинда. — Сказать по правде, я надеялась, что мои таланты сами проявятся и подскажут, в каком направлении двигаться дальше, заниматься ли точными науками, литературой, магией или историей… Вот только богословие мне вряд ли подходит.
— Да, такой, как вы, будет трудно выбрать, — сказала мадам Кашмери не слишком-то лестным тоном. — Но я бы все-таки посоветовала магию. Мне кажется, вы смогли бы добиться в ней значительных успехов, а я льщу себе мыслью, что редко ошибаюсь в подобных делах.
— Я подумаю, — сказала Галинда, хотя у нее сильно поубавилось желания изучать магию, когда она услышала, что за каторга штудировать заклинания и, еще того хуже, понимать их.
— Если выберете магию, то вполне возможно, что мне удастся поменять вам соседку. Мисс Эльфаба уже твердо заявила, что ее интересуют естественные науки.
— Тогда я очень хорошо подумаю, — пообещала Галинда, но что-то не давало ей покоя. Несмотря на роскошный гардероб и напыщенные речи, мадам Кашмери по-прежнему казалась Галинде опасной. Как будто блеск ее улыбки был отсветом мечей и кинжалов, а низкий голос — отзвуком далеких взрывов. Галинду мучило ощущение, будто она что-то упускает из виду. Это действовало на нервы. Сидя с чашкой ароматного чая в директорском кабинете, Галинда чувствовала, как у нее внутри надрывается что-то очень важное. Возможно, чистая душа?
— К тому же скоро в Шиз приезжает сестра Эльфабы, и я не в силах этому помешать, — продолжала мадам Кашмери после нескольких минут молчания и пары бесподобных печений. — А это, насколько я понимаю, действительно жутко. Вам вряд ли понравится. Наверняка она будет много времени проводить с мисс Эльфабой. Такая-то сестра.
Директриса слегка улыбнулась, и от нее сильнее повеяло духами, как будто и запахи были ей подвластны.
— Такая вот сестра, — повторила мадам Кашмери и сокрушенно покачала головой. — Ужасно, право слово, но нам остается только собраться с силами и терпеть. На то ведь и существует наше университетское сестринство, верно? — Она накинула платок и положила мягкую руку Галинде на плечо (девушка вздрогнула и была уверена, что директриса это заметила, хотя и не подала вида). — Но надо же — сестринство! — какой неожиданный каламбур! Какая горькая ирония! Хотя, конечно, со временем любые слова и поступки оборачиваются иронией.
И она сильно, до боли, не по-женски сжала плечо Галинды.
— Остается надеяться, что эта сестра привезет достаточно вуалей. Ха-ха. Однако у нас впереди еще год. Подумайте же про магию, дорогая моя, подумайте хорошенько. Ну а теперь до свидания и спокойной ночи.
Галинда медленно шла к себе в комнату, гадая, какой же должна быть сестра Эльфабы, чтобы вызвать у Кашмери столь злые намеки. Она бы с радостью спросила саму Эльфабу, ноне могла придумать, как завести об этом разговор.