Когда она улыбнулась

Мои друзья. По сути, моя вторая семья. Здесь все, кем я дорожила во время учёбы, все те, кто когда-то внес вклад в то, что я сейчас из себя представляю, каждое бесценное воспоминание бурей эмоций вспыхнуло в моей памяти, разжигая когда-то давно загашенные чувства.

— Ребята… — шепчу я, а самой хочется кричать от радости.

Бегу навстречу толпе, что расселась по партам и стульям за компьютерами.

Они тут же подрываются и обнимают меня в ответ. Некоторые плачут, кто-то из последних сил сдерживает слезы, но каждый, безусловно, рад.

Наобнимавшись вдоволь, мы медленно расцепляем объятия и просто смотрим друг на друга сквозь пелену слез.

— Дадите вы мне пройти или нет? — раздается голос Дины из-за всех спин. Она самая низкая в нашей компании, так что ее даже не сразу можно заметить.

Она уверенно пробивается через толпу, расталкивая друзей локтями, и вскоре выбирается вперед, ко мне.

— Вот, — она протягивает очередную ленточку и улыбается, а я хмурюсь, потому что все мои друзья из школы уже здесь.

В животе закручивается узел, и я опускаю взгляд на ткань.

«Нас не было в твоей жизни до,

Мы появились после,

Но любим тебя все равно,

Маленькой, средней и взрослой».

Вчитываюсь еще и еще, но на ум не приходит ни одного кабинета.

Не было до, появились после… время…?

Музей! Ну конечно! Там ведь хранится память!

Я делаю шаг прочь из кабинета, выхожу в холл и дохожу до лестницы, но не слышу за собой шагов. Оборачиваюсь и вижу, что мои друзья стоят у двери кабинета информатики и улыбаются, словно провожая. Пару секунд я смотрю на них, улыбаюсь и, сняв свои «хрустальные» туфельки и оставив их на лесенке, спешу на четвертый этаж, приподняв подол платья.

Крепко держусь одной рукой за перила, потому что кажется, что еще чуть-чуть, и я споткнусь, упаду и не дойду. А мне нужно дойти.

Это не может быть сон! Это. Не. Сон.

Но с каждым шагом верю в это все меньше, потому что дверь музея закрыта. Меня там не ждут. Смотрю на ткань, читаю еще раз, но это единственное место, которое может восприниматься как память…

Простояв с пару минут у двери, я медленно спускаюсь, глядя в большие панорамные окна школы.

За окном что-то мелькает, и я, нахмурившись, замираю, вглядываясь в темноту.

За окном мелькает вновь, и я успеваю различить знакомые лица, очертания лиц, если быть точнее.

Сбегаю вниз по ступеням и выбегаю на зимний мороз, успевая на ходу надеть прихваченные на лестнице туфельки.

На снегу перед крыльцом стоят Лёха, Марина с Сашей под руку, Паша и Данил.

Но не Виктор. Его там нет.

— С наступающим, — словно ничего не замечая, друзья по очереди подходят ко мне и обнимают. Данил, подошедший последним, снимает свое пальто и, накинув на мои плечи, тоже заходит в школу.

Я же остаюсь стоять на крыльце и всматриваться в темноту. Под пальто пробирается ночной холод, и кожа покрывается мурашками.

— Я думал, ты не будешь так долго меня ждать, — резко оборачиваюсь на каблуках и вижу Виктора.

Он стоит в тени крыльца с букетом полевых цветов, которые сейчас достать не так-то и легко.

— Виктор! — бросаюсь к нему на шею, обнимая. Мгновение, и я чувствую его горячие ладони на своей талии. — Я думала, я сошла с ума, и ты… всё мне приснилось… я так этого боялась…

Из глаз начинают катиться неконтролируемые слезы. Слезы счастья и облегчения.

— Я так рада, что ты здесь.

— Ну, Несмеяна… ну ты чего… — он успокаивающе гладит меня по спине, но успокоиться мне так и не удается. — Сделал называется сюрприз… — бормочет он, касаясь губами моей шеи, отчего по коже тут же пробегает табун мурашек.

— Так это ты всё устроил? — отстраняюсь от него, заглядывая ему в глаза. Он смотрит на меня с минуту, а после неуверенно кивает и улыбается.

Новая волна слез накатывает на меня, и я вновь утыкаюсь в его грудь, не переставая рыдать.

— Ты не рада…? Ты пойми… я как лучше хотел! — тараторит он, пытаясь меня успокоить.

— Спасибо, — шепчу я, вновь заходясь рыданиями.

— А по тебе и не скажешь, что ты рада… — негромко говорит он, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Я не рада. Я просто счастлива! — поднимаю голову и смотрю на Виктора, широко улыбаясь ему.

***

Это произошло. Я дождался её улыбки. Я смог заставить её улыбнуться.

Сердце бешено бьётся, а кровь прилила к щекам, стало ужасно жарко.

— Ты улыбнулась… — шепчу, а сам пытаюсь запечатлеть выражение её лица на всю жизнь. — Улыбаешься! Мне! — Обхватываю руками её талию и кружу в воздухе, пока она не просит остановиться, потому что у неё кружится голова.

— Ты так рад моей улыбке? — спрашивает она, когда мы стоим в пустом гардеробе и вешаем куртки.

— Да я горы за неё свернуть был готов. Обидно, знаешь ли, когда твоя улыбка принадлежит всем, кроме меня, — беру её под руку и, пропустив и придержав дверь, веду в актовый зал.

Её друзья уже вовсю танцуют и наслаждаются вечером.

— Как ты всё это устроил? Собрал моих друзей из разных точек мира, договорился, чтобы отдали в наше распоряжение целую школу? А главное… Когда?!

— Было непросто, — не говорить же ей, сколько бумаг мне пришлось подписать, сколько раз я переделывал график и как долго объяснял её друзьям, что делать. Не для того я всё это устраивал, чтобы она сейчас думала про усилия, вложенные в это.

Через полчаса к нам присоединяются родители и брат Лены, моя и Лёшина родня, родители остальных обещают присоединиться лишь в одиннадцать (когда нас здесь не будет).

Фотограф щёлкает всех приглашённых с разных, порой даже странных ракурсов, а официанты снуют по периметру с подносами.

Да, я сделал этот «приём» для неё. Да, здесь всего двадцать пять человек, если не считать персонал. Да, я угробил огромное количество времени. И да, я рад, что решился на это.

Стоит стрелке на моих часах достичь одиннадцати, как я тяну Лену за собой из зала. Она не сопротивляется и с интересом наблюдает за нашим путём.

Когда мы спускаемся в гардероб, она всё же спрашивает, куда мы идём, на что я отвечаю простое «узнаешь». Больше она у меня ни о чём не спрашивает. Молча сидит и с интересом наблюдает за дорогой.

Я специально не пил, чтобы сесть за руль, она же, насколько я знаю, пропустила пару бокалов шампанского. Нервно поглядываю на часы, боясь не успеть, но всё же не разгоняюсь, мало ли, гололёд. Лена всё это время молчит, только бросает на меня косые взгляды.

Через двадцать минут мы доезжаем до места назначения. До Нового года оставалось сорок минут. Стоит поторопиться.

Выхожу из машины и, прихватив с заднего сиденья тёплые зимние ботинки и носки для Лены, обхожу машину и, открыв дверь, снимаю её туфельки и под её заинтересованным взглядом надеваю на её ноги носки и зимнюю обувь, плотно затянув по ноге.

— Значит, ты до сих пор не хочешь мне говорить, где мы?

— Скоро сама всё увидишь, — улыбаюсь и встаю.

— Не разочаруй меня, надеюсь, мне не захочется отмотать время назад и вернуться в школу, — а я-то как надеюсь.

— Скоро всё увидишь, — повторяю и аккуратно, стараясь не испортить макияж и укладку, надеваю на её глаза маску для сна, чтобы она ничего не видела.