Страница 4 из 4
Алина выхватила телефон, сжала его в руке.
— Ты жалкая. Думаешь, победишь меня через грязь?
— Это не игра в победу. Это игра в выживание. А ты — не отсюда. И не доживёшь до выпускного, если продолжишь дерзить.
— Зато не умру пустой, как ты, — прошептала Алина. — А знаешь, что самое страшное? Ты ведь даже не злая. Ты просто одинокая и жалкая. Умираешь от страха, что никто тебя не выберет по-настоящему.
На секунду Лера дернулась. Но тут же нацепила маску.
— Береги рот, провинция. Пока он тебе ещё нужен.
Позже, за школой, у заброшенного спортполя, Алина нашла Кирилла. Он курил, смотря в пустоту.
— Тебя ищут, — сказала она.
— Я искал тишину, — ответил он. — Но в этом городе её не осталось.
Они молчали. Потом он бросил окурок, повернулся к ней.
— А ты правда ничего не чувствуешь к Марку?
Она отвела взгляд. Медленно. Неуверенно.
— Нет. Он сложный. Как будто внутри него два человека. Один — тот, кто причинит боль. Второй — тот, кто спасёт. Я боюсь, что выберу не того.
Кирилл подошёл ближе. Осторожно взял её за руку.
— Я не буду с тобой играть. Ни в ревность, ни в конкуренцию. Но знай — я рядом. Даже если ты посмотришь в другую сторону.
Она сжала его руку. Сильно.
Но в голове всплывали слова Марка:
«Ты хоть раз была собой?..»
Тем временем Марк сидел в машине. Отец снова звонил. Он не отвечал. В бардачке — письмо от матери. Старое. Он читал его раз в год.
Сегодня — второй.
«Сын, ты живой. В этом мире много лжи, но твоя правда — внутри. Если ты будешь искать любовь — найди ту, которая не сломает тебя, а соберёт. Даже если для этого тебе придётся потеряться. Не делай моих ошибок»
Он закрыл глаза.
Он уже терялся.
В ней.
Глава 7
Выходные пролетели, как всегда — слишком быстро и слишком тихо. Казалось, только вчера она закрывала за собой дверь в пятницу вечером, сбрасывая с плеч тревоги и расписание. А уже — понедельник. Будильник снова звенит раньше, чем организм готов к реальности. Снова кофе наспех, холодный пол под ногами и пальто, которое почему-то всегда теряется в шкафу именно утром.
Погода подыгрывала настроению: не дождь, не солнце — что-то серое, невнятное, как фон, написанный левой рукой. Небо — мутное, будто кто-то разлил молоко по стеклу. Ветер — не холодный, но липкий, цепляющийся за волосы и капюшон. Всё будто сдерживало дыхание, не торопясь начинать неделю.
Утренний город шумел — не радостно, а по инерции. Люди шли быстро, в наушниках, с усталыми лицами, с привычными маршрутами. Никто не улыбался. И никто не удивлялся — это же понедельник.
В лицее пахло бумагой, мятой тканью и парфюмом, который кто-то явно переборщил с утра. В раздевалке — ворчание, зевота, запоздалые «ты сделала домашку?», кто-то сбивался в кучу у зеркала, кто-то пытался зарядить телефон прямо у входа. Весь день был в этом: суета без смысла, шум без цели, разговоры, которые сливались в фоновый гул.
В школьном чате «Elite 11» появилось видео. Монтаж. Алина — будто бы в компании с каким-то взрослым мужчиной, с двусмысленным голосом за кадром. Слова, вырванные из контекста. Заставка: “Твоя школьница. Твоя проблема.”
Подпись: “Соколова. Версаль не прощает.”
По классам уже шли скрины. Кто-то ржал. Кто-то отводил глаза. Кто-то снимал в сторис «реакции».
Алина вошла в школу, как в клетку со львами. У неё не дрожала спина. Но руки — сжимались до боли.
Она дошла до своего шкафчика. На нём было нарисовано краской:
“Проститутка.”
Кирилл был рядом через секунду. Он снял куртку, закрыл надпись.
— Пошли отсюда.
— Нет, — ответила она. — Я пришла — значит, я останусь.
Она вошла в класс. Села на своё место. Все замолкли.
— Молчи, молчи, — прошептала Лера сзади. — Упадёшь громче.
На учительском собрании обсуждали только одно: «девочку из провинции».
— Родители Марка Воронцова требуют отчисления, — сказала завуч. — Скандал может ударить по спонсорам.
— Но это видео — фейк, — вставил молодой учитель. — Это можно доказать.
— Мы не можем рисковать репутацией, — сухо ответили. — Возможно, перевести её в другую школу.
Тем временем Марк ворвался в кабинет отца.
— Это твоих рук дело? Скажи это ты сделал?
— Я защищаю твоё будущее.
— Нет. Ты просто травишь тех, кто тебе не подчиняется.
— Эта девочка — катастрофа. Ты не видишь? Она навредит тебе.
— Она — единственная, кто не боится смотреть мне в глаза. А ты боишься даже сам на себя посмотреть.
Отец встал. Его лицо потемнело.
— В этом мире, Марк, побеждают не те, кто прав. А те, кто умнее.
— Тогда я выберу быть настоящим. Даже если проиграю.
Марк вышел, хлопнув дверью. Впервые не для шоу, а из ярости.
На перемене он нашёл Алину в библиотеке. Она сидела между стеллажей, закрыв лицо книгой. Не плакала. Но глаза были стеклянные.
— Я знаю, что это Лера. Я найду, кто сливал фейки, — сказал он.
— Зачем ты пришёл? — тихо.
— Потому что я устал молчать.
Он сел рядом.
— Я боюсь, Марк. Не Леры. А того, что начну верить им. Что начну видеть в себе то, что они говорят.
— Не смей. Ты — сильнее их. Ты — свет, даже если сейчас всё тьма.
Она посмотрела на него.
И впервые — не отстранилась, когда он взял её руку.
— Ты сам не боишься?
— Бояться — нормально. Предавать себя — нет.
Кирилл видел их издалека.
Он стоял, сжав рюкзак в руках.
Он знал, что уходит.
Не потому что слабый.
А потому что понял: между ними искра, которая сожжёт всё.
И он не хотел быть тем, кто будет стоять под этим огнём.
Алина пришла домой. Молчала. Села перед зеркалом.
На телефоне — уведомление:
«Повестка. Заседание родительского комитета. Рассмотрение вопроса отчисления.»
Она посмотрела на себя в отражении.
— Ты же не для того выжила… чтобы сломаться сейчас, — прошептала.
И достала камеру. Включила «прямой эфир».
— Меня зовут Алина Соколова. Я не из Версаля. Я не из «высших». Но я — человек. И если вы решили разрушить меня, вам придётся сделать это на глазах у всех.
Потому что я не буду молчать.
Экран засветился лайками. Комментарии шли потоком.
В эту ночь тишина ушла из города.
Глава 8
На следующий день школа встретила Алину по-другому.
Не потому что простили.
А потому что запомнили.
Её прямой эфир посмотрели десятки тысяч. Видео расходилось по пабликам, блогерам, родителям, одноклассникам.
В комментариях — половина злоба. Половина — восхищение.
А главное — никто больше не молчал.
В класс она вошла с высоко поднятой головой.
Лера сидела на первом ряду, с телефоном в руке.
В этот раз — она не улыбалась.
— Придумала новый спектакль? — прошипела она, когда Алина прошла мимо.
— Нет. Просто научилась говорить правду.
В коридорах теперь шептались уже не о ней, а о Лере.
— Это она вбросила фейки?
— Серьёзно?
— Если правда… жесть.
На перемене Алину остановила незнакомая девочка с первого курса:
- Соколова? Я просто… Спасибо. За вчера. Я не знала, что так можно. Говорить вслух. И не бояться.
Алина улыбнулась.
И впервые за долгое время — без боли.
После уроков в актовом зале — родительское собрание.
Алина сидела в первом ряду. Позади — родители Леры. Её мать с ледяным лицом, отец — влиятельный бизнесмен. А рядом с ними — отец Марка.
— Соколова выставила себя в публичное поле, — начал завуч. — И если школа не отреагирует, это будет расценено как попустительство…
Конец ознакомительного фрагмента.
Полную версию книги можно приобрести на сайте Литнет.