Страница 12 из 127
В статье «Исторические примечания об Архангельской губернии…» («Родина» № 3 за 1992 год, стр. 66–71) приведена цитата из малоизвестной «Сибирской истории» И. Фишера:[9]
«Настоящая от города Архангельска с европейскими народами торговля открылась в 1553 году по поводу прибывшего на двинское устье английского корабля под начальством Рышарда Шанцелорда (в современной транскрипции Ричард Ченслер, — Авт.), который прибывающим на Холмогорах царским правителям, объявив себя послом англинского короля, требовал свободного пропуску в Москву ко двору царского величества; получа же дозволение ездил в оную и 15 марта 1554 года в царствование царя и великаго князя Иоанна Васильевича Втораго заключил торговый союз между Англиею и Россиею договор…»
Между тем, речь опять об Иоанне IV.
Также и В. Н. Татищев, когда вёл поиски древних русских карт, писал, что:
«…царь Иоанн II, о котором в 1552 году сказуется, что земли велел измерить и чертёж государства зделать»…
И далее:
«…токмо книга, имянованная Большой чертёж, осталась… в ней описаны реки, озёра, горы и знатные селения с разстоянием, которая начата, мнится при Иоанне I Великом (теперь он III, — Авт.), а при внуке его царе Иоанне II и после при царе Алексии допалнивана, но… яко описание Москвы реки и других знатных не находится, и тако явных погрешностей и проронок в ней немало».
Отметим кстати, что в исторических источниках наиболее интересны самые невероятные сообщения, ибо придумать что-то совсем новое очень трудно, а потому то, что на первый взгляд кажется небывальщиной, как раз и может быть правдой. Либо сочинял этот текст гениальный выдумщик. Был ли таким выдумщиком Татищев? Ведь он пишет:
«…о черкасах-черкесах, о которых упоминает Геродот (!), которые… татарским губернатором на Днепр переведены и град Черкасы построили, а потом усмотря польское беспутное правление, всю Малую Русь в казаки превратили, гетмана или отомана избрав черкесы именовались… при царе Иоанне II-м на Дон с князем Вешневецким перешед, град Черкасской построили…»
У Татищева имеются и другие места, где Иоанн IV именуется Иваном II, более того, IV-м он именуется только составителями именного указателя. А сам Василий Никитич вдруг разъясняет, что наш традиционный Иван III, — Иоан в князях III, а в царях I. Очевидно, аналогичный подход применяет он и к Ивану Грозному. Причём, Ивана III Татищев обычно именует Иоан, а его внука Ивана IV-го — Иоанн, а иногда они именуются рядом, как Иоан I и Иоанн I. (См., например, Татищев В. Н., Избранные произведения, 1979, стр. 283.)
А в четвёртой части «Истории Российской» Татищева (стр. 137, 139), найденной и опубликованной в середине XIX века, то есть уже после издания книг Миллера и Карамзина, следом за Великим князем Иваном III описывается Иван Грозный, но именуется он Иваном V-м! Почему же у Татищева Иван IV значится то первым, то вторым, то пятым, но никогда — четвёртым? Наверное, у историков найдутся ответы. Но мы не вопросы задаём, а показываем, на сколь странных, а порою зыбких основаниях построена вся русская историография.
Кстати, у Миллера в «Истории Сибири» (издание 1938–1941 годов) цари нумеруются крайне редко. Однако, на стр. 202 Иван III назван «Иван Васильевич Первый — Великий Князь», а не «Первый — царь», как должно было бы быть. И, наконец, апофеоз нумерации Ивана Грозного: у Карамзина он именуется «Великий князь и царь Иван IV Васильевич II»!
В книге Лызлова «Скифская история», выпущенной в 1692 году, цари ещё не пронумерованы.
А. К. Гуц, а ранее А. Бушков заметили, что в «Скифской истории» не упомянут Иван Калита…
Обратим своё внимание и на другие удивительные сообщения.
М. В. Ломоносов в «Древней Российской истории» пишет:
«О грамоте, данной от Александра Великого славянскому народу, повествование хотя невероятно кажется, и нам к особливой похвале служить не может, однако здесь об ней тем упоминаю, которые не знают, что, кроме наших новгородцев, и чехи оною похваляются».
«Должно мне упомянуть о происхождении Рурикове от Августа, кесаря римского, что в наших некоторых писателях показано… Многие римляне преселились к россам на варяжские береги. Из них, по великой вероятности, были сродники кое-нибудь римского кесаря, которые все общим именем Августы, сиречь величественные или самодержцы, назывались. Таким образом, Рурик мог быть кое-нибудь Августа, сиречь римского императора, сродник».
В XVI веке все европейские дворы охватила страсть к поиску «престижных» предков, — историкам тогда только за это и платили. Удивительно ли, что и княжества Восточной Европы не миновала эта мания? И бродили повсюду соображения: какой царь от кого произошёл. А идеи, они, раз возникнув, а тем более будучи записанными, живут дальше своею собственной жизнью. Новые поколения подхватывают их, толкуют и перетолковывают, ищут сокровенный смысл даже в самых никчёмных выдумках. Вот и русский гений, Михайла Васильевич Ломоносов, зная уже традиционное деление прошлого на периоды, прикладывает к сим периодам неизвестно чьё мнение о происхождении русских князей от римских императоров. Между тем, если правильно понимать, кто таковы эти императоры, где и когда правили, сообщение может оказаться совершенно верным!
Как и в остальной Европе, у нас в каждый отдельный период историю писали из каких-то политических выгод. Ведь этими вопросами занимались великие князья, а историки были чиновниками при них. Историк — тот, кто пишет книгу о прошлом, не более того. Каждый следующий переписывает из книг предыдущих со своими комментариями; получившийся текст и есть история. Это видно и сейчас. Авторы современных учебников пишут то, что считают нужным, что будет, так сказать, востребовано издателем. А издатель будет печатать только тот учебник, который утверждён министерством образования. А это министерство справится о мнении исторического отделения Академии наук. А в Академию попадают только твёрдые и последовательные традиционалисты, умеющие учитывать требования момента.
Причём, если историк говорит: «это мне нравится, а это не нравится», и в зависимости от своего хотения что-то усиливает, что-то принижает, а что-то и вовсе исключает из своей «истории», он совершенно прав, ибо так же поступали все его предшественники. История — замечательная наука: каждый исследователь может всегда выбрать из предлагаемых «фактов» те, которые ему нравятся, и объявить ложью или заблуждением те, которые не нравятся. Ведь на деле никаких фактов нет в наличии, а есть только ТЕКСТЫ, заведомо дающие интерпретацию фактов. А поскольку тексты всегда противоречивы, выбор есть. Главное, «колебаться» вместе с научной линией Академии.
Взглянем с этой точки зрения на знаменитое вступление (зачин) «Повести временных лет»:
«Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити (выделено нами, — Авт.), и откуда Руская земля стала есть».
Здесь мы видим грамотный риторический приём, содержащий отнюдь не вопросы, а твёрдые утверждения, сделанные в политических целях, и, наверное, вполне понятные современникам Нестора. Ему надо было утвердить мысль, что киевские князья Рюриковичи первее на Руси (в Киеве) кого бы то ни было. Но Киев поминается только в Лаврентьевском списке «Повести», а в Ипатьевской летописи нет даже Киева: «…Откуда есть пошла Руская земля, стала есть, и кто в ней почалъ первее княжити». Отчего так? Не оттого ли, что к моменту составления документа рюриковичи перешли во владимирскую землю, а Киев и вовсе отпал к Литве?
И вот мы утверждаем, что первенство Рюриковичей не есть факт; единственным фактом, достойным изучения, является в этих текстах появление или исчезновение Киева.
9
Иоганн Эбергард Фишер — член Петербургской Академии наук. Участвовал в обработке материалов, собранных Г. — Ф. Миллером в Сибири, в 1768 году издал на немецком свой вариант его «Истории Сибири». Русский перевод под названием «Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием, сочинённая на немецком языке и в собрании академическом читанная членом С-Петербургской Академии Наук и профессором древностей и истории, также членом исторического Гёттингенского собрания И. Е. Фишером» издан в Санкт-Петербурге в 1774 году.