Страница 65 из 91
17
Кэтрин лежала в постели в своей шелковой пижаме мужского покроя, похожей на ту, что была на ней в ее первую брачную ночь – в те времена фасон этот считался весьма экстравагантным и рискованным.
Но, глядя на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь тюлевые занавески окна, Кэтрин вспоминала вовсе не восторги той ночи и не смущение мужа. Голубые глаза ее смотрели угрюмо. Беспокойство избороздило лоб морщинами, а пальцы нервно постукивали в тишине по книге, что лежала открытая на ее коленях, – о книге она забыла, как забыла и о бесполезно горевшей в изголовье лампе.
От беспокойных размышлений Кэтрин отвлек легкий стук в дверь. Торопливо прикрыв книгу, она сунула ее под подушки, на которые опиралась, и поспешно разгладила розовую парчу пуховой перины, уничтожая малейшие следы бессонной ночи.
Напоследок она погасила лампу, отозвавшись:
– Войдите, миссис Варгас!
И откинулась на подушки, подоткнув перину с обеих сторон. Экономка внесла в комнату поднос с завтраком. На подносе стоял ее обычный стакан свежевыжатого апельсинового сока в серебряном ведерке со льдом, кофейник и чашечка с блюдцем, а кроме того, тарелочка с черносливом.
– Доброе утро, мадам. – Миссис Варгас сразу же прошла к постели и поставила поднос на колени Кэтрин.
– Доброе утро. Как чувствует себя сегодня утром мадам Фужер?
– Не могу ответить на ваш вопрос, мадам. – Миссис Варгас взяла со столика поставленные ею там с вечера графин с водой и стакан.
– Почему? – Кэтрин метнула на нее быстрый взгляд. – Вы отнесли ей поднос с кофе?
– Она не взяла его.
– Почему?
– Дверь была заперта, мадам.
После секундной паузы Кэтрин начала отодвигать поднос. Испуганная миссис Варгас бросилась на помощь, чуть не пролив воду из графина. Кэтрин, откинув перину, выбралась из постели.
– Где мой халат? – бросила Кэтрин, и голубые глаза ее сердито сверкнули.
– Вот, на стуле, мадам. – Домоправительница беспомощно указала подбородком на халат: поднос в ее руках мешал подать халат хозяйке. Схватив со стула стеганый шелковый халат, Кэтрин торопливо просовывала руки в рукава.
– Куда вы, мадам?
– Прекратить эту глупость. – Ноги Кэтрин скользнули в шлепанцы, и она направилась к двери, бросив через плечо: – Отнесите ей поднос.
– Да, мадам! – Миссис Варгас, поспешно поставив поднос с завтраком Кэтрин на ее постель, поспешила следом за хозяйкой.
Быстро, нигде не останавливаясь, Кэтрин добралась до дверей спальни Натали, той спальни, которую та так и не разделила ни разу с Эмилем. Стукнув дважды в дверь, она громко прошипела тоном приказа:
– Натали! Это Кэтрин. Откройте дверь немедленно! Почти немедленно за дверью послышался шорох шагов. Потом щелкнул замок. Раздалось приглушенное:
– Можете войти.
Кэтрин решительно вступила в беспорядок спальни. Нетронутые подносы с едой, распахнутые чемоданы, раскиданная повсюду одежда, вечернее платье, небрежно брошенное на пол. Сквозь задернутые камчатные шторы в комнату едва проникал солнечный свет. Подойдя, Кэтрин раскрыла шторы и, резко обернувшись, сделала знак домоправительнице.
– Принесите поднос, а эти уберите, – сухо сказала она. – Потом вернетесь и разгребете здесь все.
Миссис Варгас бросилась выполнять приказ – оставив поднос с утренним завтраком, она убрала прочие подносы и прикрыла за собой дверь. Только теперь Кэтрин обратила взгляд на женщину в глубине комнаты. Та была в длинном открытом пеньюаре из шелка цвета слоновой кости, руки ее были скрещены на груди, а пальцы сжимали плечи. Темные глаза вспухли от слез, под ними залегли тени. Под испытующим взглядом Кэтрин Натали отвернулась.
– Больше не надо запираться в комнате, Натали. – Голос Кэтрин прозвучал резко и сердито. Она не смягчила тона, даже увидев, как резкость его покоробила Натали. – Это не решает проблему.
– Вы не понимаете, – слабо запротестовала Натали.
– Хоть я и потеряла мужа, человека, которого глубоко любила, я не претендую на понимание той боли, которую принесла вам гибель Эмиля, – сказала Кэтрин тоном, на этот раз не столько резким, сколько решительным. – Но, несмотря на скорбь, вы должны заняться делами и обязанностями, которые перешли теперь в ваше ведение.
– Я не в состоянии, – простонала Натали. Наклонив голову, она закрыла лицо руками, сотрясаясь в безмолвных рыданиях.
– Но выбора нет, как ни жестоко это звучит.
– Лучше бы мне умереть!
– Однако вы живы, а умер Эмиль.
Вспыхнув от гнева, Натали сделала резкое движение.
– Разве обязательно проявлять такую жестокость?
– Когда требуется именно это, то обязательно. – Кэтрин позволила довольной улыбке тронуть ее губы. – Поглядите, сколько счетов и деловых телеграмм скопилось у вас на подносе! Ваш парижский адвокат звонил уже пять раз! От вас ждут безотлагательных решений, подписей на документах, вы должны уладить столько дрязг! – Она помолчала, понизила голос: – И надо подумать о похоронах.
– О Боже! – с рыданием вырвалось у Натали, но тут же она прикрыла рот рукой.
– Все эти дела не могут ждать до тех пор, пока вы почувствуете, что в силах приняться за них. Существует жизнь, и существует винный завод.
Натали помотала головой.
– В винах я совершенно ничего не понимаю.
– Научитесь понимать. Я ведь научилась! – вновь парировала Кэтрин.
Помолчав, она со вздохом сказала:
– Эмиль оставил вам завещание. Вы должны доказать свою любовь, не дав заглохнуть замечательной традиции виноделия в Шато-Нуар. – И, не дождавшись ответа Натали, Кэтрин направилась к двери. – К полудню жду вас внизу.
Келли проснулась поздно, что было для нее редкостью. В нише ее спальни был оставлен поднос с завтраком, но кофе был холодным, а свежевыдавленный сок расслоился. С разочарованным вздохом Келли взяла поднос и отнесла его вниз.
Внизу у лестницы поднос подхватила дожидавшаяся там миссис Варгас. Взяв поднос, она сказала:
– В малой гостиной, если вы разрешите проводить вас туда, есть свежий кофе и сок.
– Спасибо.
Вслед за домоправительницей она прошла в уютную комнату, выдержанную в стиле французской провинции: окрашенный в медно-красный цвет металлический резной стол, камин с облицованной сосновым деревом каминной полкой, низкие столики и кресла, украшенные затейливыми ручной работы гобеленами. Движением головы миссис Варгас указала на серебряный кофейник и графин с соком, стоявшие на украшенном богатой резьбой серванте.
– Вот, пожалуйста, можете налить, если вам угодно, – чопорно проговорила она, а затем прибавила: – На столе в корзинке рогалики и кое-какие закуски. Мадам уже позавтракала. Может быть, желаете еще чего-нибудь? Омлет или яйца всмятку?
– Спасибо, ломтик-другой хорошо прожаренных гренков, пожалуйста.
– Хорошо прожаренных гренков… – повторила домоправительница.
– Из хлеба грубого помола, если такой найдется.
– Конечно, найдется.
Оставшись в комнате одна, Келли подошла к серванту и налила себе стакан соку. Поставив его на столик со стеклянной столешницей, она вернулась за кофе. Она стояла возле серванта, когда в комнату вошел Сэм. Замерев на пороге, он глядел на нее – высокую, стройную в зеленоватых свободного покроя брюках и хлопчатобумажном свитере в рубчик; костюм подчеркивал длину ее ног, стройность бедер и узкую талию. С легкой досадой заметил он в ее блестящих волосах золотую пряжку, стягивающую на затылке волосы в пучок. На одно мгновение он вообразил себе, как бы это было хорошо, если б единственной причиной ее приезда в долину было желание быть с ним.
Потом она отвернулась, и он, скинув шляпу, швырнул ее на плетеное сиденье стула и наконец шагнул в комнату.
– Доброе утро!
Завернув к серванту со стоявшим на нем кофейником, он бросил взгляд на ее еще заспанное лицо.
– Только что встала?
– Виновата. – Келли подтянула к себе кресло, чуть царапнувшее пол под ее рукой, опустилась в него и взглянула на Сэма, когда он отодвинул от стола другое кресло, чтобы сесть рядом с ней с дымящейся толстой кофейной кружкой в руке. – Вот про тебя такого не скажешь, верно? – Весь вид его, исходящая от него спокойная сила свидетельствовали, что утро это он провел на свежем воздухе. Казалось, что если приблизиться к нему, то можно ощутить запах прогретой солнцем свежести. – Ты, должно быть, уже давно на ногах.