Страница 23 из 23
Затем они принялись за шкуру. Таскали ее по воде, выжимали тяжелую массу, счищали крупные сгустки жира и тканей. Вода быстро стала розовой, потом мутно– красной. Работа была отвратительной, но необходимая. Шкура, очищенная, все равно оставалась мрачным, пугающим предметом. Свернутая, она напоминала спящее чудовище, готовое развернуться в любой момент.
Пока они работали, последние лучи солнца скользнули по верхушкам скал и погасли. Сумерки сгустились мгновенно, как фиолетовые чернила, разлитые по небу. Первые звезды зажглись – холодные, далекие, равнодушные. В долине стало темно и тихо, лишь журчал ручей да где– то высоко кричала ночная птица.
Внизу у ручья Геракл вздрогнул. Он поднял голову, вглядываясь в темнеющий лес на склоне. Ему почудилось... движение? Шепот? Или просто шум крови в ушах и наваждение усталости? Но ощущение ледяного, враждебного присутствия, наблюдавшего за ним с самого начала пути, вернулось с новой силой. Он почувствовал себя загнанным зверем, которого выслеживает невидимый охотник. Его рука непроизвольно потянулась к браслету. Устройство было холодным, трещина на кристалле – глубокой и темной. Оно молчало, накапливая энергию.
— Что там? — спросил Йолай, заметив его взгляд.
— Ничего, — глухо ответил Геракл, отводя глаза. — Тень. Или ветер. — Он встряхнул головой, как бы отгоняя навязчивые мысли. — Помоги донести этот... трофей. Найдем место для ночлега. Вон там, под скальным козырьком. Подальше от... — он кивнул в сторону огромной, темнеющей туши льва, над которой уже кружили первые нетерпеливые тени стервятников.
Они взвалили на себя мокрую, но уже не так ужасно пахнущую шкуру и побрели к выбранному укрытию – неглубокому гроту под нависающей скалой. Развели небольшой костер из сухого дрока. Пламя, треща, отбрасывало прыгающие тени на стены, делая сверток со шкурой похожим на спящего зверя. Геракл сидел, прислонившись к скале, глядя на огонь. Он не ел. Не пил вина, которое предложил Йолай. Он просто смотрел на пламя, а его пальцы бессознательно терли холодный металл браслета, трещину на кристалле. Его лицо в свете костра было замкнутым, отрешенным, как маска воина перед битвой, которую он уже ненавидит.
Йолай смотрел на него, потом на зловещий сверток. Он взял другую табличку, не ту, что с описанием подвига, а свою личную, потертую. Стилус скрипнул по воску. Когда закончил он отложил их. Костер трещал. Где– то в ночи завыл шакал, почуяв пиршество падальщиков в Долине Плача. Геракл не шевелился. Его взгляд был устремлен в пламя, но видел он, наверное, другое: тлеющие глаза льва, хруст кости под пальцами, холодный взгляд Зевса, и тень, всегда тень, наблюдающую из темноты.
Дым от очагов в деревне был жидким, как слезы. Геракл и Йолай шли по главной тропе, неся тяжелую шкуру. Люди выходили из домов – не с ликованием, а с осторожностью оленей, вышедших после бури. Их глаза скользили по шкуре, огромной и цвета пыли, потом поднимались на Геракла. В них не было благодарности. Только усталая настороженность.
У крайней хижины, почти вросшей в склон, сидела женщина. Лина. Ее руки механически двигали челноком по станку, но взгляд был устремлен куда– то вдаль, за пределы гор, туда, где нити основы и утка не могли сплести утраченное. Рядом, на низкой скамье, лежал маленький, грубо вырезанный из дерева конек – игрушка. Натертая до блеска в одном месте – там, где маленькая рука держала его чаще всего.
Она подняла глаза, когда тень Геракла упала на порог. Увидела шкуру. Нижняя губа задрожала.
– Ты... ты его убил? Голос был хриплым, как скрип несмазанной двери.
Геракл кивнул, опуская трофей к ее ногам.
– Он больше не причинит зла.
Лина медленно поднялась. Подошла, не глядя на шкуру, тронула пальцами жесткую гриву. Казалось, она ощупывает не мех, а пустоту.
– Три месяца назад... он унес моего Филиппа. Четыре года. Шел за рыбками к ручью... – Она замолчала, сжав кулаки так, что костяшки побелели. – Теперь он мертв. – Она посмотрела прямо в глаза Гераклу. В ее взгляде не было ненависти. Только бездонная, иссушающая горечь. – Что мне с этим делать, герой? Сшить плащ? Укрыть землю, где лежат кости моего сына?
Геракл замер. Сила, только что сокрушившая чудовище, оказалась беспомощна перед этой тихой агонией. Йолай замер с табличкой, стилус застыл в воздухе. Он собирался записать "Ликование жителей Немеи", но слова застряли в горле комом.
Лина отвернулась, вернулась к станку. Челнок заскользил снова, монотонно, безнадежно. Они ушли. Йолай бросил последний взгляд на хижину. Женщина сидела, прямая как стрела, лицо в тени. Только руки, белые от напряжения, продолжали ткать невидимый погребальный пеплос. Воздух Немеи, больше не отравленный страхом перед львом, все равно оставался тяжелым – пропитанным тишиной после бури и запахом невыплаканных слез. Геракл шел, не чувствуя веса шкуры, но ощущая новый, незнакомый груз на плечах – груз чужих, неискупимых страданий.
Книга целиком лежит здесь - https://author.today/work/464156
Если вам понравилось, пожалуйста, поделитесь с друзьями.