Страница 1 из 42
Глава 1
ЕВА
— Папа, зачем мы приехали в клуб? — спрашиваю я, крепко сжимая сумочку в руках, когда мы заходим в шумное заведение, которое до этого видела разве что в фильмах. Музыка и басы такие громкие, что кажется, вот-вот взорвётся голова.
— Раз приехали — значит, так надо, — отрезал отец, оглянулся, проверяя, иду ли я за ним, и снова устремил взгляд вперёд, обходя бар и поднимаясь по лестнице.
Я вздохнула и начала подниматься следом. На мне было короткое чёрное платье, которое доставляло максимум неудобств. Казалось, стоит сделать неосторожное движение — и мои тайные места перестанут быть тайными.
Лестница, наконец, закончилась, и мы оказались на втором этаже. В полутёмном коридоре располагались комнаты — видимо, те самые VIP. Мы остановились у первых дверей слева. Возле них стояли двое громил, которые смерили отца недобрым взглядом, а на мне задержали долгий, оценивающий.
Всё это начинало мне очень, очень не нравиться. Я нервно сглотнула, грудь тяжело вздымалась. Под чужим взглядом я почувствовала себя почти голой.
Я перевела взгляд на отца. Его тело было напряжённым всё это время, а теперь и вовсе застыло.
— Нас ждут, — сказал он сухо.
Я оглянулась по сторонам. Может, не слушать отца и уйти? Всё это пугает. Но я не успела и шаг сделать, как его рука схватила меня за локоть, а один из мужчин открыл перед нами дверь.
Мы вошли внутрь и оказались в более светлом и тихом помещении. Хотя бы голова больше не гудит. Но только не сердце — от страха оно трещит по швам. Бедное, не выдерживает.
— Добрый вечер, — произнёс отец, а я, собравшись, огляделась и заметила в дальнем углу, за широким кожаным диваном, мужчину.
Сердце замерло, когда наши взгляды встретились. Тёмно-синие, почти чёрные, как чернила, глаза. Прищуренные. А на правой щеке — чернильный узор, спускающийся вниз и охватывающий всё горло. Он медленно встаёт и молча приближается. Высокий, с широкими плечами и массивной грудной клеткой. Его походка — как у хищника. А взгляд — убийственный, направленный на моего отца.
Я невольно сжимаюсь, когда он подходит почти вплотную. Бессознательно отступаю назад. Он замечает. Его глаза мгновенно впиваются в меня.
Отец сильнее сжимает мой локоть, и я морщусь от боли. Он тоже это замечает — и резко бросает взгляд на отцовскую руку. Взгляд становится стальным и тут же возвращается к отцу.
— Никто не смеет прикасаться к тому, что моё, — сказал мужчина хриплым, грубым голосом, от которого у меня задрожали колени, а жар стремительно бросился вниз, между ног.
Отец шумно сглотнул и тут же отпустил мой локоть. Я тут же прикрыла рукой то место, что всё ещё пульсировало — наверняка останется синяк.
— Прошу прощения, — проговорил отец. — Я привел её. Мой долг оплачен.
Я хмурю брови и бросаю быстрый взгляд на напряжённое лицо отца. Он не смотрит на меня.
— Часть долга, — уточняет мужчина напротив. — То, что ты её привёл, не значит, что я останусь доволен.
— Останешься. Моя дочь нетронута и чиста настолько, насколько это возможно, — уверенно отвечает отец.
Я округлила глаза. Тело бросило в холод от его слов.
— Папа… — одеревеневшим голосом пискнула я.
— Я это обязательно проверю, — ответил мужчина, не обращая на меня внимания, как и мой отец. — С сегодняшнего дня она моя, и ты не будешь иметь к ней никакого дела.
— Мой долг оплачен? — снова спросил отец, словно не замечая сказанного.
Голова шла кругом, а сердце рвалось из груди. Какой долг? Что, чёрт возьми, происходит?
— Тебе сообщат, — сухо сказал мужчина. В этот момент дверь открылась, и я только сейчас заметила, что изнутри стоит ещё один человек — тот, кто её и открыл.
Отец напрягся и бросил на меня взгляд.
— Пап…
— Тебе лучше не оставлять его недовольным, дочка, — угрожающе проговорил отец.
От его тона, которым он никогда прежде не обращался ко мне, я окаменела. Не в силах пошевелиться.
Отец вышел, а за ним — и мужчина. Когда дверь закрылась и я услышала, как щёлкнул замок, всё во мне застыло. Затем я рванула к двери, дёрнула ручку, но она не поддалась.
— Папа! — закричала я, тряся ручку.
— Не советую тратить на это силы, — раздался низкий голос сверху, и я замерла.
Медленно повернула голову, запрокинув её назад, и встретилась с тёмным взглядом мужских глаз. Он молча наблюдал за мной.
А я дрожала, как осенний лист на ветру.
— Что вам нужно? — спрашиваю.
Он склонил голову набок, и его взгляд скользнул по моему телу, вызывая мурашки.
— Мне нужно многое. Но тебя будет достаточно, — ответил он низким тембром, от которого во мне всколыхнулась буря.
— Отпустите, я не вещь…
— Ты права. Ни одна вещь не стоит так дорого, как ты.
Я затаила дыхание, когда кончики его пальцев коснулись моей тёмной пряди.
— Тебе будет лучше, если будешь вести себя тихо и покорно…
— Нет, — покачала я головой. — Я не стану…
За долю секунды его рука оказалась у меня на затылке, запрокинув голову назад. Я вскрикнула больше от страха, чем от боли, и замолчала, когда его лицо оказалось опасно близко.
— С сегодняшнего дня у тебя нет права голоса. Ты будешь делать всё, что я скажу. Станешь тем, кем я скажу. Поняла?
— Да-а-а, — пискнула я.
Глава 2
ЕВА
— Вот и правильно, — произнёс он, не отпуская моей головы, притянув к себе. Я судорожно вдохнула и по инерции сделала шаг навстречу. Вторая рука мужчины обхватила мою талию, прижимая меня к своему телу.
Я забыла, как дышать. Сердце бешено колотилось, я с трудом сглотнула. Этот жест не ускользнул от его маниакального взгляда.
— Будешь и дальше сопротивляться, затягивая эту прелюдию? — спросил он, голосом тихим, но властным.
— Я вас не понимаю… — прохрипела я, из последних сил пытаясь говорить.
Его глаза сузились, он посмотрел прямо мне в лицо.
— Настолько чистая? Хм… Ладно, я объясню. Ты — моя. Во всех смыслах этого слова.
— Вы меня пугаете… — мой голос дрогнул, сердце пропустило удар.
— Так и должно быть, — ответил он с едва заметной улыбкой, от которой стало только страшнее. Его ладонь сильнее сжала мою талию и стала опускаться ниже, к бёдрам.
Я дёрнулась, пытаясь отстраниться, но он только крепче прижал меня, будто намеренно доказывая, что мне не вырваться. Его острый взгляд не отрывался от моих широко распахнутых глаз. Я судорожно дышала, когда его ладонь скользнула к обнажённому участку бедра, а затем начала подниматься, задирая подол платья. Когда его большой палец едва коснулся шва моих хлопчатобумажных трусиков, я затаила дыхание.
— Ты моя. Твоё тело — моё. Твоя жизнь — моя. Каждый твой шаг — мой. Каждый вздох с твоих губ — тоже мой. В тебе нет ни капли, которая не принадлежала бы мне, — прохрипел он, натягивая ткань трусиков, а затем резко отпуская.
Я вскрикнула, всхлип сорвался с губ. Его черты лица заострились, и в следующий миг его губы впились в мои. Я изумлённо ахнула, но он не стал ждать — грубо втиснул язык в мой рот, углубляя жестокий поцелуй. Мои пальцы вцепились в его рубашку, бессильно держась, пока он завоёвывал мои губы.
Это был мой первый поцелуй. И я даже представить не могла, что он будет таким — грубым, напористым и ошеломляющим. Я застонала, когда он вдавил в меня свои бёдра. Что-то твёрдое уткнулось в мой живот, и я застыла, не двигаясь, пока он не отстранился и не взглянул на меня затуманенным взглядом, встретившим мой расфокусированный.
Он сумасшедший. Импульсивный. Жестокий. Я не успела и пискнуть, как его губы нашли мою шею. Я вскрикнула, когда он впился в чувствительную кожу, а затем царапнул её зубами.