Шторм

– У моих друзей нет дурных репутаций! – прогремел Кейн.

– А как же Уэйд? Или, по-твоему, его репутация так же чиста, как белый снег за окном?

– Я знаю, ходят слухи об его пьянстве и этих связях с разными женщинами, но он…

– …мужчина, и это оправдывает все его недостатки, – закончила Шторм мысль брата и тут же вскочила на ноги. – Ты должен твердо усвоить себе, что я сохранила дружбу с Бекки и что я буду видеться с ней, пока она живет в наших краях.

Шторм взглянула на Марию твердым взглядом.

– Так ты едешь со мной или нет?

Мария хлопнула ладонями по коленям, как бы принимая окончательное решение.

– Да, думаю, что мне стоит съездить с тобой, – сказала она и поднялась.

Кейн тоже встал, подхватил свои костыли и, громко стуча ими об пол, сердито направился из комнаты.

Шторм и Мария переглянулись с усмешкой, а затем, тепло закутавшись с головы до пят, отправились на конюшню седлать своих лошадей.

Они ехали молча по прибрежной дороге, потому что слова все равно трудно было бы расслышать: голоса звучали невнятно и приглушенно сквозь толстые шерстяные шарфы, прикрывавшие рот и нос каждой женщины.

Когда они проезжали мимо домика Мэгэллена, Шторм взглянула на него и заметила, что из трубы идет дым. Очевидно, Уэйд был дома, подумала она. И вероятнее всего отсыпался после пьянки. Она краем уха слышала, как два ковбоя говорили между собой, что Мэгэллен принял вечером больше виски, чем обычно. Шторм сказала себе, что ей дела до этого нет, пусть он хоть до смерти обопьется. Но в глубине души она знала, что лжет самой себе.

Въехав во двор Бекки, Мария и Шторм спешились и привязали своих лошадей к коновязи, стоявшей у забора.

– Бекки, ты где? – позвала Шторм, когда они с Марией переступили порог полутемной кухни и сели на лавку, чтобы снять сапоги.

– Мы здесь, в гостиной, – отозвалась Бекки, – иди на свет.

Мария пошла первой и резко замерла на пороге, так что идущая следом Шторм с разбега налетела на нее.

– Рейф! – воскликнула экономка. – Что ты здесь делаешь?

Шторм заглянула через плечо Марии в комнату с озорной улыбкой. Рейф удобно расположился на софе, положив голову на колени сидящей Бекки. Но когда Бекки, увидев Марию, от неожиданности резко вскочила с места, и голова Рейфа с громким стуком ударилась о деревянный поручень софы, Шторм не удержалась от смеха. Рейф сел, потирая ушибленную голову с унылой улыбкой на губах.

– Во всяком случае, Мария, я пришел сюда вовсе не за тем, чтобы мне разбили голову, – сказал он и, схватив Бекки за руку, снова усадил ее рядом с собой. Обняв свою невесту за талию, он сказал:

– Я приехал сюда, чтобы побыть вместе с Бекки.

– Ну уж, знаю я ваши побывки, – резко сказала Мария. – Я не хочу, чтобы ты побаловался и бросил ее.

– Он и не собирается этого делать, Мария, – Шторм втолкнула, наконец, разгневанную женщину в комнату. – Они скоро поженятся.

– Поженятся? – изумленно воскликнула Мария, на секунду застыв на месте, но затем продолжала ворчать, снимая свой теплый меховой жакет, шапку и шарф. – Однако, это слишком неожиданно, вы не находите? Может быть, вам все же следовало бы сначала поближе узнать друг друга?

– Мы достаточно хорошо знаем друг друга, Мария, – сказала Бекки и похлопала ладонью по софе рядом с собой, приглашая Марию сесть. – Мы встречаемся уже с конца нынешнего лета.

– И вы до сих пор держите все это в секрете? Но зачем?

– Так хочет Бекки, – ответил Рейф. – Что касается меня, мне давно хочется крикнуть на весь белый свет – я нашел, наконец, ту женщину, которую искал всю свою жизнь!

– Ну раз так, то я рада за вас обоих, – сказала Мария и улыбнулась им своей лучистой улыбкой. – Надеюсь, вы останетесь жить здесь, в домике Бекки.

– Нет, – покачал Рейф головой. – Я увезу Бекки к себе домой, в Орегону. Я собираюсь снова заняться своим бизнесом – объездкой и выучкой лошадей.

– Расскажи мне о ферме и доме, в котором вы будете жить, – попросила Шторм Рейфа, улыбнувшись Бекки.

– Мне он очень нравится. Он просторный, с четырьмя спальными комнатами, – сказал Рейф и, заметив, что лицо Бекки покрылось легким румянцем, добавил, – я мечтаю, чтобы он наполнился детьми – мальчиками и девочками, как можно быстрее.

– Как я счастлива за тебя, Бекки, – сказала Шторм, – но мне тебя будет ужасно не хватать.

– И я буду очень скучать по тебе, Шторм, – произнесла Бекки после небольшой паузы. – А почему бы тебе не отправиться в Орегону вместе с нами? Это прекрасный край и там живут симпатичные мужчины. Там ты смогла бы начать новую жизнь.

Шторм улыбнулась.

– Все это звучит очень заманчиво, Бекки, но сразу после Нового года я возвращаюсь в Шайенн, где снова поступлю в школу учительницей.

– Что ты говоришь? – изумленно воскликнула Мария. – Я первый раз слышу это. А Кейн уже знает?

– Нет, я скажу ему об этом после праздников. Честно говоря, я боюсь это делать. Он подымет настоящий скандал.

– И правильно сделает. Ты же заболела от этой работы! – напомнила Мария.

Бекки, прищурившись, взглянула на подругу.

– Ты и сейчас выглядишь неважно. Ты что, болела, пока я была в отъезде? У тебя появились большие темные круги под глазами, и теперь ты похожа на маленького енота.

– Спасибо за комплимент, подружка, – сухо сказала Шторм. – Когда ты уедешь, мне будет не хватать твоих ободряющих слов. У меня вчера весь день болела голова, – соврала она.

Бекки понимающе кивнула, а затем спросила:

– А как твой ворчливый братец? Надеюсь, он идет на поправку?

– Он ворчлив еще более, чем когда бы то ни было, – ответила Мария на этот вопрос. – Теперь, когда он не имеет возможности отправиться на конюшню к своим любимым лошадям, чтобы заняться ими, он сводит нас с ума.

– Мне это очень понятно, – сказал Рейф. – Кейн по-настоящему любит лошадей.

– Лучше бы он полюбил какую-нибудь женщину, – заметила Шторм.

– Когда-нибудь это случится, – сказала Бекки, вставая. – А теперь давайте пойдем на кухню и выпьем кофе с печеньем.

Усевшись за стол, гости и хозяйка завели разговор о том, о сем: поговорили о погоде, о Тимме Хейесе, который возьмет себе гусака Бекки, в то время как Трей отправится вместе с хозяйкой на новое место жительства. Бекки заметила, что ей предстоит упаковать очень много вещей. А Рейф заговорил о лошадях, которых он будет выращивать на своей ферме. Выслушав все это, Мария рассказала о младенце, недавно родившемся у ее многодетной сестры. Шторм почти не принимала участия в этой беседе.

Время пробежало незаметно, и солнце уже начинало клониться на запад, когда Мария заявила, что им со Шторм пора ехать домой.

Прежде чем они вышли на улицу, Мария сказала:

– Мы ждем вас двоих к нам в гости на встречу Нового года. И, может быть, Бекки, ты явишься к нам в этот день с утра, чтобы помочь приготовить праздничный стол. Нам очень пригодится лишняя пара рук.

– Буду рада помочь вам, Мария, – и Бекки поцеловала экономку в подставленную для поцелуя щеку.

С надвигающимся заходом солнца воздух становился все холоднее, мороз крепчал, и обе женщины направили своих лошадей легким галопом, стремясь побыстрее добраться до дома, где их ждали тепло и уют.

В поле их зрения уже появилось родное ранчо, когда совсем рядом вдруг послышалось тонкое пронзительное ржание дикого жеребца, отчетливо раздавшееся в тихом морозном воздухе. Шторм, слегка обернувшись, – взглянула на скаку через плечо и у нее перехватило дыхание. На небольшом холме на фоне неба отчетливо вырисовывалась фигура жеребца, его горделивая голова была повернута в их сторону.

– Этот проклятый зверь становится все наглее с каждым днем, – воскликнула Мария и пришпорила своего коня. – Кейн должен, наконец, сделать что-нибудь с этой бестией, пока он не убил кого-нибудь.

У дверей конюшни их встретил Джеб, он и принял взмыленных лошадей.

– Вы что, убегали от дьявола? – пошутил он.

– Да, – пропыхтела Мария, с трудом слезая с седла на землю. – От белого дьявола, который до сих пор стоит вон там на пригорке. – Джеб посмотрел туда, куда указывал палец Марии и, увидев неподвижно застывшего жеребца, показал ему кулак.