Страница 1 из 2
Ткань Арахны
Туман, рожденный ночной прохладой реки Ладон, еще цеплялся серебристыми клочьями за кипарисы, когда Арахна ступила на вымощенный двор усадьбы госпожи Алфеи. Воздух пах влажной землей, цветущим жасмином и… чем-то еще. Чистотой, недоступной обычным домам. Здесь не было пыли на резных колоннах портика, не было пятен от мух на белоснежных шторах. Как будто сам воздух подчинялся воле хозяйки. Арахна, дочь красильщика из нижнего квартала, каждый раз ловила себя на мысли, что переступает порог иного мира.
Госпожа Алфея не была царицей, но ее уважали больше многих царей. Богатая, невероятно умная, окруженная поэтами, философами и художниками, чей круг она щедро опекала. Она говорила на странном диалекте, в ее речах мелькали незнакомые имена и названия далеких мест, о которых не слышали даже бывалые купцы. Для Арахны, чьи руки с детства знали лишь грубую шерсть и жгучую краску, а потом – бесконечное перебирание нитей, Алфея была олицетворением недосягаемого совершенства. И главным источником чуда, которое наполняло ее жизнь смыслом.
Чудо звалось Ткацкими Станками. Не простыми деревянными рамами, а диковинными конструкциями из блестящего, холодного на ощупь металла, похожего на серебро, но прочнее стали. Они стояли в просторной, залитой светом мастерской – сердце усадьбы. Арахна была их повелительницей, верной жрицей. Но истинной волшебницей была Алфея. И источником ее волшебства была маленькая, невзрачная железка.
Арахна видела ее тысячи раз. Скромный браслет на левом запястье госпожи – матово-серый, без украшений, лишь с едва заметными углублениями. Когда Алфея подходила к станку, ее пальцы слегка касались этих углублений. И тогда мертвый металл оживал. Челноки начинали метаться с нечеловеческой скоростью и точностью, ремешки поднимались и опускались в сложнейших последовательностях, создавая узоры такой тонкости и сложности, что дух захватывало. Арахна лишь подавала нити нужного цвета, следила за натяжением, убирала соринки – служила руками и глазами невидимому гению, заключенному в серой железке. Иногда, очень редко, Алфея позволяла девушке самой прикоснуться к браслету, направляя ее руку. Тогда в Арахне пробуждалась странная сила, поток чистого знания и умения, заставлявший нити плясать по ее воле. Эти мгновения были опьяняющими.
— Госпожа Алфея, — Арахна почтительно склонила голову, входя в мастерскую. Хозяйка уже была там, рассматривая свежий кусок ткани – невероятный гобелен, изображавший битву кентавров с лапифами. Линии были динамичными, как сама схватка, а оттенки шерсти, казалось, светились изнутри.
— Арахна, — Алфея обернулась. Ее серые глаза, были спокойны, но в них читалась привычная глубина. — Посмотри. Оттенок пурпура на плаще Тесея… он чуть гуще, чем требовал эскиз. Ты помнишь причину?
Арахна покраснела. — Да, госпожа. Партия краски от старого Никандра… он экономил на моллюсках. Я предупреждала.
Алфея кивнула, не осуждая. — Ты учишься видеть. Это главное. Истинное мастерство – не в слепом повиновении механике, а в понимании нити, краски, замысла. Даже когда механика… совершенна. — Ее пальцы невольно коснулись браслета. — Сегодня закончим этот гобелен. Царь Эорд ожидает его к новолунию для своего нового зала.
Царь Эорд. Имя прозвучало как удар колокола в тишине мастерской. Молодой, честолюбивый, богатейший правитель соседнего царства. Его двор был сияющим центром власти и роскоши. И он лично заказал гобелен у Госпожи Алфеи. Для Арахны, чья жизнь была ограничена усадьбой и домом больной матери в пыльном квартале красильщиков, имя Эорда звучало как призыв из другого измерения. Мысль, давно дремавшая на задворках сознания, проснулась с новой силой: Что, если?..
Работали молча. Алфея сосредоточенно водила пальцами над браслетом, станки гудели ровной, мощной нотой. Арахна ловила каждое движение, каждую смену узора, подавая нити с идеальной точностью. Но ее мысли были далеко. Она видела себя не служанкой, а мастерицей. Признанной, почитаемой. Сидящей не на низком табурете, а на почетном месте при дворе Эорда. Ее ткани украшали бы его залы, ее совета спрашивали бы о красоте и стиле. А там, глядишь, и достаток, чтобы вылечить мать, перевезти ее в чистый дом, нанять врачей… Для этого нужно лишь одно – ключ к чуду. Та самая серая железка.
Случай представился неожиданно. Посреди дня прискакал гонец от философа Ксенофана, чьи споры с Афиной были знамениты. Нужен был срочный совет по переводу какого-то заморского текста. Алфея, всегда живо интересовавшаяся подобным, отложила браслет на резной столик у окна и удалилась в библиотеку, унося с собой свиток и озабоченный вид.
Сердце Арахны забилось так сильно, что она боялась, его стук услышат даже через гул станков. Мастерская опустела. Солнечный луч, пробившийся сквозь облако, упал прямо на невзрачный браслет, и он вдруг показался Арахне самым прекрасным, самым желанным предметом на свете. Судьба стучалась в дверь. Страх – страх перед гневом госпожи, перед неизвестностью силы железки – боролся с жгучим соблазном и картинами блестящего будущего. Будущее победило.
Дрожащими руками она схватила браслет. Он был теплым и удивительно легким. Она сунула его за пазуху хитона. Нити на станках мгновенно ослабли, челноки замерли на середине пути. Гул стих, оставив звенящую тишину. Арахне показалось, что весь дом замер, прислушиваясь к ее предательству. Она не оглядывалась. Выскользнула через боковую дверь, ведущую в сад, и побежала, не чувствуя земли под ногами, к задним воротам усадьбы, которые знала только она да старый садовник Филократ, сегодня копавшийся у дальних грядок.
Бежала она не домой. Она бежала к своей мечте – в столицу царя Эорда.
Путь занял два дня. Два дня страха, лихорадочных надежд и первых экспериментов. В убогой каморке постоялого двора на окраине столицы Арахна, дрожа, надела браслет. Она вспоминала движения Алфеи. Слегка коснулась углублений… Ничего. Отчаяние сжало горло. Она ткнула сильнее. Вдруг – легкая вибрация. И… о, чудо! Лоскут грубой холстины, брошенный на стол, вдруг сам собой сложился в идеально ровный квадрат, будто невидимая рука прогладила его. Арахна засмеялась от восторга и облегчения. Железка работала! Пусть не так легко, как у госпожи Алфеи, пусть ей приходилось тыкать и нажимать с усилием, но она подчинялась!
На следующий день она добилась большего. Концентрируясь изо всех сил, представляя узор, она заставила иглу с ниткой, лежавшие рядом, проплясать в воздухе, вышивая на лоскуте причудливый, хотя и корявый, цветок. Уверенность росла. Она была избранной! Железка признала ее силу! Теперь – прямо к царю.
Двор Эорда поразил ее. Не столько мрамором и золотом, сколько атмосферой напряженного любопытства и жажды зрелищ. Царь, молодой и самоуверенный, с лицом, изнеженным роскошью, выслушал дерзкую девушку с явным скепсисом.
— Волшебная железка? — усмехнулся он, развалившись на троне. — Покажи, ткачиха. Рассмеши меня. Если разочаруешь – будешь гнить в темнице до конца своих дней.
Придворные захихикали. Арахна почувствовала, как кровь приливает к лицу. Но браслет на запястье был ее талисманом. Она вышла на середину зала, под насмешливые взгляды и шепот. Перед ней поставили простой ткацкий станок и корзину с разноцветной шерстью.
Это был ее звездный час. Она надела браслет, закрыла глаза на мгновение, вспоминая мастерскую госпожи Алфеи, мощный гул станков, ощущение потока. Она коснулась углублений. Сначала – ничего. Сердце упало. Она нажала сильнее, отчаянно, как в каморке постоялого двора. И – о, слава богам! – челнок дернулся, проплыл через зев, ремешок поднялся. Раздался негромкий, но отчетливый гул. Ах восхищения пробежал по залу. Эорд приподнялся на троне.