Торжество любви

Сабрина не была ни недоброжелательна, ни злопамятна, даже если ее обижали.

— Мне жаль, что ты так думаешь, — спокойно промолвила она. — Мы сестры — из одной утробы, от одного семени, и это так же верно, как то, что наша мать умерла. Я никогда об этом не жалела. — Она говорила истинную правду.

У девушек были общие мать и отец, но разные сердца.

Маргарет пожала плечами, но ничего не ответила. Помолчала секунду и сообщила: — Свадьба назначена через неделю. Поможешь с приготовлениями?

По тону сестры Сабрина поняла, что та не сомневается в ее помощи. Интересно, что бы она сказала, если бы услышала отказ? Наверняка бы сурово осудила и опять прошлась бы по поводу ее языка.

Сабрина кивнула и скороговоркой пробормотала: — Буду рада помочь, чем смогу.

Маргарет улыбнулась, давая понять, что теперь она всем довольна, и тихо удалилась из комнаты.

Скоро Сабрина легла в постель, но сон не шел. Мысли вращались вокруг новости, которой поделилась с ней сестра.

Через неделю Маргарет и Иен сыграют свадьбу. Станут мужем и женой. Она была рада, ведь это означало, что вскоре они смогут пожениться с Джеми…

Тогда откуда эта боль, что сжимает ей сердце при мысли, что Маргарет выходит замуж за Иена?

Этого Сабрина понять не могла.

Глава 4

Подготовка к свадьбе шла полным ходом.

Конные гонцы объезжали соседей — Дункан хотел известить всех о предстоящем событии, чтобы каждый смог принять, участие в торжестве.

Йен неспокойно провел первую ночь. Он думал, много ли Дункан слышал о смерти его отца. О том, что Дэвид наложил на себя руки, было широко известно. Верил ли — Кинкейд, что отец поступил так, не перенеся безутешного горя, вызванного смертью красавицы жены? Эту версию Йен всеми силами поддерживал сам. Нет! И еще раз нет! Дункану не могла быть известна настоящая правда, которую, кроме самого Йена, не знал ни один человек…

Йен намеревался сохранить тайну — нечего чернить имя его дорогого отца.

Теперь же, когда он оказался в Данлеви, бродил по тем же тропинкам, что в юности, спал в той же самой комнате, ушедшие воспоминания пробудились.

Он вспомнил день, когда появился гонец и объявил, что Уильям Уоллес (Уильям Уоллес (ок. 1270-1305) — национальный герой Шотландии. Поднял шотландцев на борьбу против англичан, но, потерпев поражение, был взят в плен и казнен.) собирает людей, чтобы сразиться с англичанами у моста Стерлинг. Иен был горячей головой и хотел вступить в его армию — послужить соотечественникам и показать, чему научился. Но Дункан его не пустил, сказал, что запрещает, потому что этого не одобрил бы Дэвид.

Битва у моста Стерлинг закончилась победой… но Иен был безутешен: его умелый меч не внес своей лепты в общий триумф.

Иен чуть заметно улыбнулся. Казалось, это было очень давно. Но теперь у него иная цель. Он предложил свой меч Роберту Брюсу, ибо считал, что только объединившись, шотландцы победят и сбросят иго англичан.

Что же до брачных планов, то он оказался как-то в стороне от всех приготовлений и, поскольку особым терпением никогда не отличался, в глубине души чувствовал раздражение. Однако Маргарет заявила, что раньше чем через неделю готова не будет. Иену делать особенно было нечего, и поэтому он много ездил верхом по окрестным холмам и подолгу простаивал на окружавшем замок земляном валу.

Иногда Иен испытывал чувство вины перед невестой, потому что, как это ни казалось странным, мысли его занимала не она, а совсем иная женщина… Сабрина.

Иен не мог ответить, почему так случилось, хотя не раз задавал себе этот вопрос. Может, потому, что девочка-сорванец превратилась в очаровательную женщину? Но отчего ему бросилось это в глаза? Многие сказали бы, что Маргарет красивее. Да и ему не раз случалось укладывать в постель не менее миловидных особ.

Сабрина же, хоть и держалась вежливо, была холодна. Иен чувствовал, что девушка сердится, но не мог догадаться почему.

В доме с детства мало что изменилось. Маргарет обычно оставалась в своей комнате и выходила только к столу. Все чаще раздражало Иена отношение Дункана к младшей дочери — тот не обращал на Сабрину ни малейшего внимания и разговаривал с ней только тогда, когда собирался дать какое-нибудь задание. Девушка повиновалась, не жалуясь и не протестуя, хотя отец держал ее на ногах с раннего утра до позднего вечера и за это она никогда не слышала ни слова благодарности или одобрения.

Как-то ранним вечером Иен стоял на башенной стене. Вдруг он заметил внизу во дворе хрупкую девичью фигурку. Сабрина. Куда это она собралась улизнуть? Он смотрел на нее пристально, и взгляд его был таким же, какой сокол бросает на обреченную жертву. Сабрина оглянулась, будто опасалась, что ее заметят, и Иен чуть заметно улыбнулся. Он не судил девушку — просто наблюдал. Сабрина вошла в башню, где начиналась лестница. Шаги известили о ее приближении прежде, чем она появилась у парапета. Слегка наклонив голову и сгорбив под порывами пронизывающего ветра плечи, Сабрина дошла до середины стены, остановилась и стала смотреть в сторону леса.

Длинные волосы девушки были распущены. Они рассыпались по плечам, напоминая стяг из пламени. У Иена перехватило дыхание. Боже, как он раньше не замечал, какая она красавица? Взгляд скользнул с точеного, словно из слоновой кости, лица на изящную шею. Под натиском ветра ткань облегала тело, подчеркивая высокую, зрелую, пышную грудь. Иен почувствовал жар и неудержался от восклицания. Сабрина резко повернулась и подняла голову. Он ее напутал.

— Фу! — возмутилась девушка. — Снова подсматриваешь? Как это на тебя похоже, Иен! — Она вспомнила слова служанки Эдны. — Знаешь, тебя считают лютым великаном, а на самом деле ты не такой уж и большой. Был заморышем, заморышем и остался!

Иен рассмеялся: — Сабрина, скажи, почему ты относишься ко мне, как к злейшему врагу? В детстве мы никогда не ссорились. — Его тон успокаивал, почти убаюкивал, и девушка понимала, что, несмотря ни на что, Иен, безусловно, прав. Раньше она иногда чувствовала, что их связывают тщательно оберегаемые от других переживания, ведь оба они не знали теплоты материнской любви. Мать Сабрины умерла в родах, о чем Дункан никогда не уставал напоминать дочери, а мать Иена не перенесла тяжелой болезни, когда сын был еще маленьким.

Да, много раз он бывал с ней добр. Помог похоронить любимого серого котенка, который заболел и умер зимой. Сабрина была безутешна, а Маргарет только пожала плечами. И тогда Иен стал ее утешать.

Но затем все изменилось. Иен дал обещание. А раз дал — держи. Он сам так сказал там, в конюшне. А потом нарушил слово: рассказал отцу, что его дочь играла в кости в то время, когда должна была молиться в церкви.

Только из-за него и наказания отца Сабрина безумно боялась темноты. Страх темноты она в себе презирала, и ей еще предстояло преодолеть его.

Но она ни о чем не расскажет Иену — не позволит гордость.

Сабрина не ответила на вопрос Иена, только осторожно посмотрела на него.

— Понимаю, в чем дело, — примирительно проговорил он. — И постараюсь все изменить. Нам надо вести себя по-другому. — Он помолчал и беззаботно продолжил: — У нас почти не было возможности поговорить. Ты стала настоящей красавицей. Расскажи мне о своей жизни в те годы, когда мы не виделись.

Иен застал ее врасплох, и Сабрина не знала, что сказать.

— Не о чем нам говорить, — медленно произнесла она. Девушка никогда бы не призналась, что, несмотря на его предательство, она отчаянно скучала по Иену и после его отъезда часто плакала перед сном в постели.

— Тогда я расскажу тебе о себе, — начал он. — Когда я приехал на нагорье, отец остался доволен моим воинским искусством, ведь меня наставлял Дункан. Но он объявил, что учение не может считаться оконченным, пока я не узнаю, как живут народы, и послал меня во Францию…

Сабрина внимательно слушала рассказ о путешествиях Иена. Он побывал не только во Франции, посетил еще Германию и Италию. Сердце Сабрины охватила тоска. Сама она не выезжала никуда дальше соседней долины. Девушка часто просила отца взять ее с собой в Эдинбург, но каждый раз он отказывал. А однажды, когда смягчился, она заболела и не смогла поехать.