Месть Мими Квин

Мими ушла, викарий ее не убедил. Она ожидала большего от парня, посещавшего университет.

Среда, 18 сентября 1907 года

Мими пока не рассказывала Тоби о своих планах превратить «Минерву» в маленький мюзик-холл, где она станет звездой. Она осторожно выжидала.

Мими редко заходила в гримерную Тоби. Но как-то раз ближе, к вечеру, обивщик требовал быстрого решения по поводу материала для кресел, и Мими отправилась в театр «Герцогини». Она попросила кебмена подождать ее.

Дверь в гримерную Тоби была заперта на замок. Мими приложила ухо к замочной скважине и услышала, что Тоби рвет.

Мими шепотом убедила мужа впустить ее. Тоби посерел под гримом. Руки у него дрожали, колени подгибались.

– Я немедленно пошлю кебмена за врачом, – предложила Мими. – Где твой костюмер?

– Не надо врача. И не обвиняй ни в чем Эрни. Я сам велел ему убираться. Он знает, что такое со мной случается каждый вечер. Я уже привык. Это просто страх перед выходом на сцену.

Каждый раз перед выступлением Тоби дрожал в кулисах, отчаянно боясь неодобрения зрителей. Разумеется, спектакль шел своим чередом, Тоби брал себя в руки, призывал на помощь всю свою отвагу и выходил на сцену.

Мими побежала за водой и осторожно протерла мокрой губкой лицо Тоби.

– И ты говоришь, что это повторяется каждый вечер? Тогда зачем же ты продолжаешь играть?

– По той же самой причине, что и все остальные, – еле слышно рассмеялся Тоби. – Я так боюсь, что мне хочется умереть, но зато потом наступает такое блаженство!

Но неужели игра на сцене стоит таких мучений?

Тоби посмотрел на нее странным взглядом, одновременно печальным и вызывающим:

– А что скажут мои родители, если я не буду играть?

Мими, не сказав мужу ни слова, решила это выяснить.

Воскресенье, 22 сентября 1907 года

Горничная в черном форменном платье осторожно раздвинула тяжелые шторы с рисунком из розовых бутонов, и неяркий осенний солнечный свет проник в спальню Мими.

В дверь постучали, и вошел Тоби. Он всегда выпивал вместе с женой чашку черного кофе. На этот раз Тоби выглядел очень серьезным.

– Что случилось, дорогой? – Мими пристально посмотрела на него.

Он помахал банковским уведомлением.

– Арендная плата за «Минерву» запоздала, как обычно. Следовательно, мне придется задержать выплаты за дом. Это очень плохо!

– Ты же знаешь, что домовладелец рано или поздно получает свои деньги, – беззаботно зевнула Мими.

Тоби осторожно начал:

– Аренда кончается в конце ноября, есть предложение сдать «Минерву» под рождественское представление для детей. – Тоби посмотрел на Мими. Он собирался согласиться, но при одном условии.

Мими подняла глаза, чувствуя, что удача улыбнулась ей.

– Я всегда хотела сыграть в рождественском представлении для детей.

Тоби тут же выпалил:

– Тогда я даю согласие.

– Тоби удивился и обрадовался, что ему не пришлось уговаривать Мими сделать этот первый шаг. Он был убежден, что ее ждет куда больший успех в драматическом театре, а рождественское представление для детей станет для нее самым легким шагом в этом направлении.

Мими в свою очередь увидела возможность избавить Тоби от игры на сцене и дать ему возможность управлять театром. Она быстро предложила:

– Зачем сдавать театр кому-то в аренду, чтобы чужой человек зарабатывал на этом деньги? Почему бы тебе самому не стать режиссером? Если у нас получится, мы сами могли бы ставить пьесы.

Все пошло куда быстрее, чем Тоби ожидал.

– Потише, Рыжик. Для начала нужно найти того, кто это профинансирует.

– А разве сэр Осьминог, – так Мими называла свекра, правда, только за глаза, – этого не может?

– Он финансирует только спектакли в собственных театрах.

– Но ты его единственный сын, – напомнила Мими. – Попроси отца по-хорошему, а если не сработает, надави на него. Пригрози, что уйдешь со сцены и откроешь игорный клуб или что-нибудь в таком роде.

Тоби пришел в ужас:

– Я никогда так не сделаю.

– Тогда сделаю я, – отрезала Мими. Сэр Октавиус относился к ней все лучше и лучше. Ему нравились сценический успех Мими и ее отвага. К тому же, к его облегчению, необычный семейный очаг его сына отлично служил своей цели. Имя Фэйнов больше не подвергалось опасности бесчестия.

Мими тут же отправила записку с посыльным в Олбани, приглашая свекра на чай.

На следующий день в золотисто-сливовой гостиной дома на Фицрой-сквер Мими изложила свое предложение сэру Октавиусу.

– Какую же рождественскую сказку вы выбрали, Мими?

– Мы поставим «Золушку», – твердо ответила Мими, потому что чувствовала, что у нее много общего с этой сказочной героиней.

– Великолепный выбор, если сцена достаточно велика.

– Так, значит, вы профинансируете спектакль?

– Да. Обязательно.

Старик улыбнулся Мими, и та на какой-то момент решила, что сэр Осьминог вообразил, что именно его она пригласит на роль принца.

– Разумеется, я должен все обсудить с ее светлостью. Но почему бы и нет? Когда-то молодому Тоби надо попробовать управлять театром.

Мими, не ожидавшая, что он так быстро сдастся, с наслаждением подумала: «Больше никаких гастролей».

У леди Фэйн нашлось одно непременное условие. Они должны были дать роль молодому Тюдору Перкинсу, чья мать была ее близкой подругой.

Тоби намеревался пригласить Бейза, который отлично бы сыграл роль юного Пажа, помощника феи. Он попытался вежливо возразить матери:

– У Тюдора мало опыта, мама. И это не такая уж хорошая роль для молодого красавчика.

– Но я полагаю, что ты еще никого не нашел на эту роль? Тогда будем считать, что мы обо всем договорились, мой дорогой. – Леди Фэйн буквально воспринимала золотое правило.[1] Она считала, что условия диктует тот, у кого есть золото.

Глава 6

Одной из проблем для Тоби стало найти актрису на роль Золушки, которая была бы меньше ростом, чем Мими. Просмотр проходил утром на пустой сцене, и Мими, которой роль Прекрасного принца была обеспечена, только теперь поняла, насколько тяжело отказывать преисполненным надежды молодым исполнителям.

Первая читка состоялась в десять утра на едва освещенной сцене. Отопления не было, поэтому актеры на сцене оставались в шарфах, пальто, перчатках и шляпах. Усевшись в кружок на старых деревянных стульях, они нервно мяли листки сценария и переговаривались.

В гримерной кордебалета в театре «Гэйети» Бетси бросила на пол «Ивнинг газетт» и расплакалась от зависти.

– О Мими снова пишут в газетах, мама!

– Да, и всем отлично известно, как она этого добилась. Я бы не хотела, чтобы ты так унижалась, дорогая. – Миссис Бриджес отложила в сторону костюм, который она зашивала, подняла газету и фыркнула: – Это же только реклама. – Даже самой себе она бы не призналась в том, насколько она раздосадована.

– Но ее имя напечатано перед названием, – рыдала Бетси, – а я все еще в кордебалете.

Полуодетая девушка, сидевшая рядом, отложила в сторону губную помаду и взглянула на Бетси сквозь густо накрашенные ресницы:

– А что плохого в том, чтобы танцевать в кордебалете, мисс Высокомерие?

– Можно подумать, ее спрашивали. – Миссис Бриджес обращалась к потолку.

– Пора вам выметаться, миссис Бриджес, – бросила девушка, – вам запрещено оставаться в гримерной во время представления.

Прелестное лицо много раз привлекало внимание, и девушку часто приглашали на прослушивание. Но, во-первых, Бетси не обладала необходимым темпераментом. А во-вторых, ей так хотелось продемонстрировать всем свою красоту, что ее движения становились механическими. После прослушивания Бетси неизменно слышала напевное:

– Спасибо. Следующая, пожалуйста.

1

Золотое правило заключается в том, что с другими надо поступать так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой. – Прим. пер.