Месть Мими Квин

Ширли Конран

Месть Мими Квин

С любовью и благодарностью посвящаю эту книгу Энн Сиболд

Я все простил, что испытал когда-то,

И ты прости, – взаимная расплата.

Пролог

Мими почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо:

– Проснись, Мими!

Она медленно открыла глаза. Мерцающее пламя свечи освещало встревоженное лицо мужа.

– Ты так кричала!

– Мне, должно быть, приснился кошмар. Ну, это нечасто случается, – солгала Мими.

– Часто, Мими, даже слишком!

– Оставь, это пустяки. – Мими притворялась беспечной, стыдясь своих кошмарных снов. Она считала эти страхи детскими. Ей всегда снились темнота и опасность. Опасность, угрожающая ей, Мими. Опасность никакая и ниоткуда. Голос пропадал, и ноги вязли в грязи. Не позвать на помощь, не убежать. Абсолютно беспомощная, Мими ждала во мраке, пока ее не поглотит невидимое, ужасное, огромное Нечто…

– Надо посоветоваться с врачом, – твердо сказал муж. – Иногда с утра ты в ужасном настроении. Почему? Порой ты плачешь, но не можешь объяснить причину своих слез. Ты раздражаешься без причины. Ты просто на грани срыва.

– Женские проблемы, – по возможности беззаботно отозвалась Мими.

Муж присел на край ее кровати.

– Не бойся рассказать мне, Рыжик. Это из-за пожара? – настаивал он.

– Да! – Мими закрыла лицо изуродованными руками. – Ночь за ночью я заново переживаю этот ужас. Доктор Хиггинс дал мне снотворное, но это не избавило меня от кошмаров наяву. Я чищу зубы или просто иду по улице, и вдруг вокруг меня снова пламя! Нет выхода! Нет спасения!

Когда я прихожу в себя, меня всю трясет. Я чувствую себя опустошенной, измученной, и в то же время я просто вне себя от ярости! Ты же знаешь, она так и не призналась, что все произошло по ее вине.

– Рыжик, человеку трудно принять на себя такую громадную ответственность. Всего один момент рассеянности, и из-за этого так пострадал твой друг. Но ведь она сделала это не нарочно!

– Именно этого я ей и не могу простить! – прорыдала Мими. – Ее глупая беспечность искалечила мою жизнь, а она не хочет признать, что виновата!

– Но ведь тебя беспокоит и еще что-то?

Мими разрыдалась:

– Я по ней скучаю!

И муж сразу же ее понял.

– Конечно, тебе ее не хватает. Ты не можешь перестать любить человека, даже если он совершил дурной поступок.

– Я злюсь, потому что не могу выбросить эту мерзавку из головы! – прошипела Мими. – Когда-нибудь, как-нибудь, но я ей отомщу. Может быть, тогда я наконец обрету покой.

– Забудь об этом, Мими. Ты никогда не сможешь сравнять счет.

– Но я не могу простить ее… Я пыталась, но не могу! Если бог поможет, я еще заставлю ее почувствовать себя так же, как чувствую себя я.

Глава 1

Воскресенье, 28 апреля 1901 года

Настал день, и Мими поняла, что по воле бога, судьбы или, как там еще можно назвать, вершителя человеческих судеб одно незначительное происшествие – просто порвавшийся шнурок на ботинке – изменило всю ее жизнь. Не порвись тот шнурок, она, вероятно, начала бы свою карьеру судомойкой, а закончила – горничной, прислуживающей за столом.

Но все вышло иначе.

Мими в нетерпении ждала следующего поезда на Лондон. Она стояла в железнодорожном буфете Крю-стейшн. Пели в углу подвыпившие солдаты.

Дородная тетка за стойкой буфета с жалостью посмотрела на этих парней, отправлявшихся на войну с бурами, и шмыгнула носом. Она умело орудовала огромным белым заварным чайником и, словно садовник из лейки, поливала длинные ряды чайных чашек со щербинами, оставляя на стойке ряды коричневых пятен. Протянув руку к первой налитой чашке, толстуха оглядела ожидающую толпу. Девчонка с бледным лицом, кажется, вот-вот грохнется в обморок. Этого еще только не хватало.

Мими жадно рассматривала прилавок с большими блюдами, на которых высокими грудами лежали сандвичи с ветчиной и свежие сдобные булочки с изюмом. У нее подвело живот от голода – ведь полдень уже давно миновал, да и завтрак ей достался весьма скудный. Пожалуй, можно себе позволить чашку горячего чая и душистую булочку с корицей. Отпразднуем неожиданную, несколько пугающую свободу! Мими потуже стянула старенькую пеструю шаль на худеньких плечах и потрясла завернутые в красный носовой платок монетки. Она до сих пор не могла поверить, что ей и в самом деле удалось убежать. Мими столько об этом мечтала, что даже теперь, когда она сумела удачно воспользоваться ситуацией, ей все равно казалось, что это ей только снится. Постепенно слабая, чуть слышная нотка надежды превратилась в мощную мелодию радости. Тринадцатилетняя Мими впервые ощутила себя свободной.

Девочка вспоминала, как она торопливо уходила по переулку прочь от своего дома, а потом бросилась бежать изо всех сил, как будто за ней гнались черти. Села в омнибус и протянула кондуктору свою крону. Он разворчался, не найдя сдачи, но разрешил девчонке ехать бесплатно.

Спрыгивая у вокзала, Мими, не привыкшая носить ботинки, споткнулась и подвернула левую ногу. Ей удалось удержаться на ногах, но шнурок порвался. Ей пришлось с ним изрядно повозиться. И когда она прибежала на станцию, молоденький кассир злорадно ей улыбнулся:

– Очень жаль. На прямой поезд до Лондона ты опоздала. Придется тебе тащиться на другом и делать пересадку на Крю-стейшн.

Двое солдат уставились на курносое личико Мими. Ее спутанные грязные волосы, густые и блестящие, как мех лисы-огневки, удерживала зеленая клетчатая лента. Спутанная шевелюра не скрывала ни длинной грациозной шеи, ни молочно-белой кожи. Ее зеленые глаза сияли, в них светились проницательность и ум.

Раздался гудок паровоза, звук усиливался, и в облаке пара, с грохотом и лязгом, к платформе подкатило огромное черное чудовище, напоминающее динозавра. Завизжали тормоза, и поезд остановился. Пассажиры медленно начали спускаться на перрон. Солидные люди старательно обходили небольшую группу сошедших с поезда, чья мятая, очень яркая одежда выделялась на фоне строгих пальто и дорожных костюмов. Когда эта шумная компания вошла в буфет, все обернулись. Эти люди странным образом отличались от окружающих. Уж не иностранцы ли?.. Нет, они все громко переговаривались по-английски.

Пятеро мужчин выглядели неряшливо, но вели себя как важные персоны. У женщин были неестественно сияющие глаза с пушистыми черными ресницами, густо накрашенные ярко-красные губы и ненатурально розовые щеки. В этой нелепой компании были и детишки.

Веселое общество устроилось за большим угловым столом около почти совсем угасшего камина. Мими подумала, что, возможно, это одна большая семья, хотя сходства в них не замечалось. Одно было совершенно ясно – эти люди привыкли привлекать к себе внимание. Толстая женщина в грязном капоре из розового бархата воскликнула:

– Принеси нам пива, Джо, у меня в горле пересохло.

Тучный жизнерадостный мужчина в коричневом котелке, сдвинутом на затылок, послушно вскочил.

– Я, пожалуй, помогу тебе, Джо, – предложил долговязый, тощий, рыжеватый парнишка в зеленом пальто с бархатным воротником. Одежка была ему великовата. Вставая, он подмигнул Мими. Она вспыхнула и отвернулась. Наконец Мими приблизилась к стойке, изо всех сил стараясь, чтобы ее не оттерли в сторону. Рыжеволосый парень пристроился у нее за спиной.

Мими повернула голову и взглянула в его веснушчатое треугольное лицо. И снова он ей подмигнул. И опять щеки Мими залил румянец. Чтобы скрыть смущение, Мими выпалила:

– Нахальный ты парень!

– Да, я парень нахальный, – он мило изобразил ливерпульский акцент Мими.

– Да к тому же еще и грубиян! А вы что, все одна семья?

Склонив голову к плечу, паренек как будто обдумывал ее вопрос.