Хрустальный миг

Я медленно выдохнула, прижимая пальцами край чаши, будто стараясь не показать дрожь.

- Верно, но вам теперь стоит следить за своим языком и обращаться со мной только по необходимости.

- Как скажете.

Коэн поклонился. Движение - слишком резкое, слишком небрежное для подданного. Потом он поднял взгляд - прямой, цепкий, как будто мы были не в саду, а на поле боя.

- Император велел за вами приглядывать.

Я чуть приподняла уголки губ. Это даже не была улыбка - скорее, усталый жест, похожий на воспоминание.

- Это ты об Отце?

- Он желает, чтобы вы вернулись домой.

- Есть ли у него право на это желание? Как отреагируют мои подданные на возвращение Императрицы в свои земли? Хотя… мой дом теперь здесь.

Я медленно отпустила одну руку с благовоний и, развернув ладонь, показала вокруг: сияющие колонны, дым, золотые ленты, тёплый утренний свет, падающий на мрамор.

- Уиллер, я дома.

Он не ответил. Его взгляд стал жёстче, словно он хотел что-то сказать, но удержал. Тогда я вернула руку к чаше, где пламя уже стало почти прозрачным.

- Неужели, Его Величество… так и не достиг своей великой цели - выгоды, нового уровня торговли, экономического прорыва, за который он сражался все эти годы?

Я остановилась, позволяя словам медленно и тяжело свалиться между нами.

- Сам же настаивал на этом политическом браке. Сам уверял, что так будет лучше для всех. А теперь что?..

Я усмехнулась уголком губ, но эта усмешка была ближе к боли, чем к сарказму.

- Потерпел? Осознал, что сделал? Или просто решил вернуть то, что, по его мнению, утратил?

Коэн нахмурился.

- Он просто…

- Стоит ли ему беспокоиться о потерянной дочери, о которой он не хлопотал столько лет? Показав свою заботу при этом обманув, чего он достиг?

Я повернулась к нему вполоборота, пламя отразилось в моих глазах.

- Вам это не на руку. Прекрати свое путешествие в Далларии и вернись домой.

Я сделала шаг ближе.

- Передай: Я не вернусь туда, где меня не ценили и причин для поездок я не ищу.

- Императрица Далия!

Коэн чуть повысил голос.

- У Его Величества ведь день рождение в начале лета. Неужели вы наотрез отказываетесь от связей с домом? А как же наследник? Неужели вы не хотите его показать?

Воздух между нами стал гуще дыма.

- Вы допускаете слишком много, разговаривая так с Императрицей.

Вперед выступил Гайцлер, придерживая рукоять меча. Медленно я положила руку на его плечо.

- Гайцлер, не вмешивайся.

Мужчина сжал губы, отпустил рукоять и встал ближе ко мне.

- Прекращай. Оставайся, но об «Отце» больше не заикайся.

Я отвернулась и направилась во дворец.

- Императрица!

Коэн сделал шаг к моей спине, внезапно строгий взгляд и крупное телосложение Пахтира преградило ему дорогу.

- Насколько глубоко Данир запустил корни в вашу семью!

Коэн произнёс это с едва заметной усмешкой, в которой сквозила едва заметная горечь.

На мгновение я остановилась. Его слова зазвенели в воздухе - тихо, но с таким весом, будто каждая буква врезалась в грудь.

- Насколько…?

Переспросила я почти шёпотом, и, выдохнув, добавила:

- Разве ребенок в утробе не дает вам ответ?

Я медленно повернулась к нему, чувствуя, как под пальцами бьётся слабое, но живое тепло. Рука осторожно легла на живот.

- Это его подарок «Далии».

Я произнесла это с лёгкой улыбкой, в которой сплелись боль и притворное спокойствие.

Мне хотелось, чтобы он услышал не радость, а отчуждение - ту тихую трещину, что пролегла между мной и этим словом, «подарок».

- Разве ты этому не рад? Императрица вынашивает наследника, а потому она будет «счастлива» в таких условиях.

На главной площади столицы собралась толпа: знамена домов развевались на ветру, колокольный звон переплетался с песнопением, а лёгкий аромат благовоний витал в воздухе. В центре возвышалась платформа, украшенная золотыми лентами и чашами с водой, в которых отражались первые солнечные лучи.

Данир стоял на платформе в белом мундире - без меча, что само по себе казалось странным: обычно он всегда был с оружием.

- Свет не властен над нашими душами, но он ведёт нас на правильный путь, который предначертан самой судьбой. Сегодня мы встречаем рассвет весны – возрождение солнца. Мы следуем этому ритуалу много лет, и он ни разу нас не подвел. Каждый год урожай удается на славу.

- Поля наполняются золотом, а реки - чистой водой. Мы зажигаем благовония, чтобы пробудить дыхание земли и света, чтобы напомнить себе, что жизнь вечна, даже если сменяются века и правители.

Мы учили эти реплики вдвоем, кто и что произносит, раньше Данир полностью произносил их сам, теперь… настал и наш черед:

- Пусть сегодня каждый из нас вспомнит, что истинная сила - не в оружии и золоте, а в свете, что мы несём в своих сердцах. Пусть этот свет согреет дома, наполнит сердца смехом детей и укрепит связь между поколениями.

Всего на миг Данир задержал на мне взгляд и продолжил:

- Сегодня мы вместе с солнцем поднимаем взгляд к небесам и открываем сердца для света, который ведёт нас вперед.

Толпа откликнулась песнопением, и на мгновение казалось, что сама площадь дышит этим ритмом. Я чувствовала, как свет пронзает мою грудь, будто внутренняя энергия откликнулась на зов солнца. В чашах вода словно зашевелилась сама, отражая небо и «её» присутствие. Я заметила, как Данир задержал взгляд на мне - кратко, но с тревогой, с вопросом, на который никто не мог ответить.

Что-то с Далией… Она откликивается, но не выходит, почему?

После церемонии последовало пиршество: смех, музыка, дети запускали бумажных птиц в воздух, их крики переплетались с весенним ветром. Казалось, весь город дышит одним ритмом - ритмом жизни, обновления.

Позже подошёл Данир, протянув жемчужину на тонкой золотой цепи.

- Для тебя. Символ солнца, рожденного водой. Я подумал, что он тебе ближе, чем кому-либо.

Между нами воцарилась короткая тишина - не вражда, но понимание. Я… ощутила, как сердце бьётся сильнее, не от страха и не от радости, а от чего-то промежуточного, живого и хрупкого.