Страница 156 из 167
Круглый храм в Баальбеке, якобы III век
Главное сооружение Баальбека — монументальный Храм солнца, расчлененный дугообразными ребрами, поднимающимися от пристенных полуколонн; притвор его был крыт крестовыми сводами.
«Наконец, — продолжает Верман, — мы должны остановиться на восточных гробницах в скалах. Постепенное развитие в них стиля барокко можно проследить с особенной наглядностью… Характер барокко в самой сильной степени имеют гробницы в скалах Петры… Их колонны и пилястры, антаблементы и фронтоны представляют античные формы, трактованные совершенно произвольно».
Но если приведенные нами примеры — античное барокко, следовательно, в предшествующее время существовал и античный ренессанс. Так оно и есть! Верман пишет о Porta nigra в Трире:
«И здесь мы находим циркулярные арки (в дверях, окнах и стенных нишах), обрамленные полуколоннами сухого дорического стиля, и антаблемент без выступа, не барокко, а несколько неуклюжий ренессанс».
Порта Нигра в Трире (Германия). Полагают, конец III — начало IV века.
Что же тогда возрождал Ренессанс? Самого себя? Прямо как эллинизм — древнегреческое возрождение, которое тоже возрождало самоё себя. И, наконец, почему барокко — это не Ренессанс, ведь оно тоже, как видим, «возрождало» античность. Верман так и пишет:
«Дальнейшее развитие архитектуры после „возрождения“ времен Адриана называют стилем барокко».
Пора искусствоведам и другим специалистам понять, что не историки должны им диктовать, что и когда строилось, а наоборот.
«Этот стиль барокко подготовлялся с самого начала империи, но наибольшие вольности он стал позволять себе незадолго до ее конца (Искусствовед даже не догадывается о параллели с XVI веком. — Авт.), и не на итальянской или греческой почве, а в отдаленнейших провинциях».
«Подобно тому как эпоха империи началась с классицизма, с некоторого рода возрождения древнегреческих форм, точно так же в середине II в. до н. э. (XV век по „римской“ волне. — Авт.) этой эпохе пришлось пережить, под влиянием софистов и прежде всего в области литературы, второе возрождение, питавшее особенное пристрастие к греческому Востоку…»
Потом вдруг Вельфлин пишет совсем неожиданные вещи:
«Классика и барокко существуют не только в новое время и не только в античной архитектуре, но и на такой столь чужеродной почве, как готика».
Можно, конечно, и кинофильм Феллини назвать «барочным», но условность такого определения всем понятна. Определения типа «готическое барокко» мало что добавляют к искусствознанию. Поэтому и «античное барокко» — выдумка ортодоксальных искусствоведов.
«…Вместо стройных гибких фигур ренессанса появляются тела массивные, крупные, малоподвижные, с преувеличенной мускулатурой и шуршащей одеждой…»
А ведь сказанное прекрасно подходит к знаменитой скульптуре «Геракл Фарнезе»!
Становится совершенно очевидным: барокко — это азиатское влияние, проявившееся через маньеризм позднего Возрождения. Ведь маньеризм — самозабвенный поиск иррационального, та черта, которая никогда до конца не исчезала в Ренессансе, а лишь на время уступала первое место рационализму. Вспоминаются слова героя В. Гассмана в фильме «Запах женщины»: «Риму следовало бы быть столицей Турции». Барокко — это азианизм[69] европейской архитектуры. Не понимая этого, Г. Вельфлин путается в рассуждениях.
То он пишет, что барокко органично античности:
«Словом „барокко“ мы обыкновенно обозначаем стиль, сменивший ренессанс, или — как принято говорить — бывший плодом вырождения ренессанса… В истории античного искусства мы также находим явление, соответствующее барокко. Здесь установились постепенно и характерные для него отличия. „Симптомы вырождения“ античного искусства те же, что и ренессанса».
То опровергает, что барокко существовал в античности:
«Барокко не сопровождался ни одной теорией, как то было с ренессансом. Стиль развивался, не имея образцов (?). Казалось, у творцов его не было сознания, что они и в принципе ищут новых путей. Поэтому-то стиль не имел в свое время боевого имени: stilo moderno обнимал все, что выходило за пределы античного искусства или готики…»
Так были в античности образцы барокко, или нет? Выходили они за пределы античного искусства? Что значит «развивался, не имея образцов»? Может быть, итальянские архитекторы не знали памятников античного барокко в Азии?
Будто пытаясь примирить две точки зрения, существующие в одной голове, Гурлит дает свое определение барокко. Получается, что это стиль, «который, исходя из подражания древним, как базиса (то есть Ренессанса), усиливает способы выражения архитектурной идеи путем сознательной, свободной, по-современному многообразной трактовки, пока не впадает в недопустимые уже преувеличения и безумие».
О, кто-то здесь точно впадает в безумие. Ведь из Ренессанса, как уже было определено, нельзя «вывести» барокко. Замкнутый круг.
Джакомо делла Порто, Франческо Борромини. Церковь Сант-Иво алла Сапиенца в Риме. 1575–1660.
Становится понятным, что и Ренессанс, и барокко принадлежат к одной культурной традиции. Просто классический (аттический) стиль (получивший в Италии XVI–XVI столетий ренессансную форму) — это греческая манера, появившаяся в XIII–XIV веках в крестоносных государствах на Балканах.
А барокко (азианизм), завладевший умами римских архитекторов в XVII веке — это стиль, возникший в Малой Азии и Сирии. И развивались они одновременно с немецкой (французской) манерой — готикой, — которая существовала как минимум до XVI века. Оставим здесь вопрос о том, что же тогда «неоготика», «псевдоготика» и т. п.
Безудержность, причудливость — эти характерные черты барокко, как выясняется, вовсе не чужды европейцам. Они проявились и на рубеже XX века в стиле модерн. И лишь неверные представления о развитии стилей в архитектуре привели к появлению в XIX веке маловыразительных эклектических произведений. К сожалению, архитектура XX века — отдельный печальный рассказ.
Н. И. Конрад пишет:
«Как это ни удивительно, барочные постройки мы находим в конце XVI и начале XVII в. в Японии, в XVII в. в Китае. Их можно прямо поставить рядом с европейскими. Что же это — случайность? Нет, не случайность. С XVI в. отдельные части Старого Света становились все более и более связанными даже в самых отдаленных концах. Нельзя упускать из виду, что испанцы и португальцы, т. е. люди с крайнего запада Старого Света пришли в Китай и Японию еще в XVI в., а с XVII в. туда явилась (и уже очень ощутительно) Голландия — первая страна, в которой произошла капиталистическая революция, а за нею Англия — вторая страна, где была такая же революция, — иначе говоря, две страны, которые тогда обгоняли весь общемировой процесс. Не приводило ли уже это одно к тому, что само присутствие Голландии и Англии втягивало эти страны, находящиеся на крайнем востоке Старого Света, в общий исторический процесс? Пусть на разных основаниях и в разной степени, но все же эти страны постепенно втягивались в этот общий процесс.
Какую культуру несли с собой в Японию и Китай в XVII в. Голландия и Англия? Если считать, что культура их в это время была культура барокко, это значит, — они несли с собой культуру барокко и на Восток. Более того: культура барокко была первая европейская культура, занесенная туда. И разве нельзя допустить, что строители замков и храмов в Японии и Китае могли что-то узнать у голландских архитекторов? Не означает ли это, что барокко далеко не принадлежит одной Европе, т. е. одной половине евразийского континента?»
69
Азианизм — в литературе это стиль, характеризующийся четкими фразами и обширными периодами, украшенными параллелизмами и антитезами с подчеркнутым ритмом и перекличкой созвучий. Противопоставляется аттикизмк, сторонники которого осуждали азианизм как извращение «эллинских вкусов азиатским влиянием». «Традиции азианизма оказали влияние на литературу европейского барокко», — сообщает Большой литературный словарь. В приложении ко всем видам искусства античный аттикизм соответствует классицизму XVI–XVII века, а азианизм — барокко того же периода.