Страница 51 из 120
– Милорд! – растерянно проговорил тот. – Я не узнал…
– Занимайся своим делом! – уже более миролюбиво посоветовал Бейсингем. – Только впредь смотри, кого бьешь…
И, переходя от стражника к стражнику, направился вперед, туда, где армейский рожок призывно трубил сбор.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРИРОДЕ ЧУДЕС
…Час спустя все было кончено. Слева от центральных ворот к самой стене подступало море огня. Справа, по границе каменного города, густой плотный дым опустился на землю и стоял неподвижно, как вода в пруду в безветренный день.
А утро и вправду выдалось безветренное. Далеко за холмами взошло солнце и тут же скрылось в тяжелых тучах. Город догорал. Дым уже не поднимался вверх, а стелился по земле, скапливаясь внизу, плотный и тяжелый – хоть ножом режь! Верхний город тоже затянуло бурое марево, горько пахло дымом, тяжело и сладко – горелым мясом. Генерал Гровер один стоял на дозорной площадке центральных ворот. Его никто не видел, и комендант не вытирал катившихся по лицу слез. Минута передышки оказалась нестерпимо горькой, не надо было оставаться одному… Все, хватит! Дел по уши и выше, а он тут… Генерал сошел с башни и направился туда, где собирались стражники.
Они уже провели перекличку. В обоих полках недосчитывались примерно четверти людей. Кое-кто, конечно, жив – одни еще не подошли, другие ранены или обожжены. Но все равно потери большие. А у города? Сколько горожан погибло в огне, затоптано толпой, задохнулось в дыму?
Возвращаясь в очередной раз к башне, служившей командным пунктом, Гровер едва не наступил на человека, сидевшего на нижней ступеньке лестницы, устало прислонясь к стене. Явно побывавший внизу, он был одет в то, что, по-видимому, прошлым вечером было нарядным камзолом, на ногах – совершенно неподходящие сапоги тонкой кожи, лицо черное от копоти. Голова покрыта размотанным платком – развязал, а снимать не стал. Споткнувшись об него, Гровер сначала выругался, потом извинился, потом всмотрелся и радостно обнял чумазого оборванца.
– Тони! Живой! Я тебя обыскался. Думал: все, погиб…
– Еще успею погибнуть! – мрачно ответил Энтони.
– Не шути так…
– Какие там шутки! – вскинулся Бейсингем. – Вы на стене давно были?
– Все время там торчу, – поморщился комендант.
– Может, еще раз сходим? Пойдемте! Флори, покажите генералу то, что сейчас показывали мне…
Еще один человек, такой же оборванный и чумазый, как и Бейсингем, первым двинулся по лестнице, генералы пошли следом.
– Видите – слева, внизу, квартал, где нет дыма? – вытянул руку тот, кого Энтони назвал Флори.
– Знаю, – пожал плечами Гровер.
– Обратите внимание: ветер меняется…
– И что? – спросил комендант и осекся. Понял.
Несгоревший квартал примыкал сзади к монастырю Святого Ульриха. В том, что монастырь уцелел, собственно говоря, ничего необычного не было. Перед ним, с той стороны, где начался пожар, лежала Прачечная слобода, между слободой и монастырем – большая вымощенная камнем площадь с проточным бассейном, соединенным крытым водотоком с рекой. Еще один водоток, поменьше, проходил через монастырский двор. Имея сколько угодно воды, отделенные от пожара площадью, монахи и жители легко отстояли монастырь от огня. А поскольку ветер дул немного вкось, от края города к центру, то и квартал за ним тоже уцелел, хоть и был застроен мещанскими домами, и лишь значительно выше пожар снова вступил в свои права.
Это был тот самый монастырь, перед которым Святой Уль-рих совершил свое самое известное чудо – во время страшного пожара сто пятьдесят лет назад он провел по земле черту, перед которой огонь остановился. Ни одна головешка ее не пересекла. Монастырь, осененный таким чудом, наверняка был до отказа полон народом. Там должно находиться несколько тысяч человек. Огонь и вправду обошел их, и теперь они могли ничего не опасаться, но только в одном случае – если не переменится ветер. А ветер менялся, он еще слабо, но уже определенно дул с реки. Если он окрепнет, то погонит пламя на уцелевшие кварталы, сзади вплотную примыкавшие к монастырю, отгороженному всего лишь невысокой стеной из трогарского мрамора.
Если бы собор был каменным, то у укрывавшихся там людей все равно оставались бы шансы уцелеть. Но восемьдесят лет назад, когда старая, помнившая Святого Ульриха церковь окончательно обветшала, благочестивый король Хэлдар приказал возвести на этом месте точную, лишь в полтора раза увеличенную копию прежнего деревянного храма. Как его ни отговаривали, король настоял на своем. И теперь спасавшиеся в монастыре были обречены. Бежать им некуда – огненный ураган утих, но город будет гореть еще не один час, и о том, чтобы пройти по нему с женщинами и детьми, нечего и думать. Возможно, кто-то спасется на площади, если бассейн по-прежнему полон – а если нет? В любом случае это выход для нескольких сотен, но не тысяч.
– Может быть, дождь успеет раньше огня, – задумчиво промолвил пожарный. – Но это еще как сказать… Он придет тем раньше, чем сильнее будет ветер.
Вот уж точно, правы церковники, не искушай Господа. Религиозный порыв короля Хэлдара загнал подданных его правнука в ловушку, из которой не было выхода. Или все же выход есть?
«Еще успею погибнуть!» – внезапно вспомнил Гровер, и у него потемнело в глазах.
– Тони, что ты задумал? – спросил он.
– Флори говорит, что, может быть, удастся отстоять монастырь. Шанс есть, хотя и небольшой. Народу там много. Мы возьмем стражников – естественно, добровольцев, возьмем пожарный обоз и пойдем туда. На месте посмотрим, что можно сделать – или людей вывести, или не дать церкви загореться. А может быть, и то, и другое.
– Ты безумец! – погасшим голосом сказал комендант, понимая, что отговаривать Энтони бесполезно.
– Я солдат, – пожал плечами Бейсингем. – Вы же меня сами учили…
Через пятнадцать минут комендант, на шаг позади Бейсингема, стоял перед строем стражников. Энтони коротко рассказал солдатам, что происходит.
– Я сейчас иду в монастырь, – при этих словах он усмехнулся, представив лицо Рене. Каламбур вышел отменным. – С собой зову только добровольцев. Я хочу, чтобы вы понимали: скорее всего, мы идем на смерть. Но там тысячи людей, там… – он запнулся на мгновение и твердо продолжил: – Там наши святыни. Так что погибшие попадут прямо в рай, без всяких судов и испытаний, это тоже учтите. В общем-то, я все сказал. Да, еще: раненых, очень уставших и обремененных семьями прошу не проявлять героизма. Все. Есть добровольцы?
Несколько томительных мгновений строй стражников стоял неподвижно, потом вперед вышел один, затем еще один, и еще… Никакого массового порыва не было, городские стражники – не безусые новобранцы. Те, кто выходил, не кичились своим геройством, оставшиеся не опускали голов. Энтони пересчитал свое воинство: перед ним стояли восемьдесят четыре человека.
– Да, кстати, – вспомнил он, скидывая на землю остатки тонкого камзола. – Пусть кто-нибудь из остающихся даст мне мундир…
Возле центральных ворот их уже ждало позаимствованное из пожарных обозов последнее техническое новшество: два огромных корыта на колесах, до краев наполненные водой, посередине – большущие насосы, каждый из которых приводили в действие четыре человека. Стражники уже привычно обмотали головы и двинулись к монастырю.
…Без обоза они бы не пробились. Пропитанные водой мундиры в этом адском пекле высыхали за несколько минут, тогда люди выстраивались в ряд перед телегами, их обливали водой, и они снова шли, как можно быстрее, чтобы воды хватило до самого монастыря. Могучие пожарные кони в толстых мокрых попонах, со сдвинутыми до предела наглазниками, не боялись ни огня, ни дыма, стражники тоже не выказывали страха.
«Интересно, насколько шанс попасть в рай без испытаний прибавляет смелости?» – Энтони нервно усмехнулся, отворачиваясь от идущего рядом Флори. Отец говорил: «Не воображай, что солдаты храбрее тебя». А ему, хоть и насмотревшемуся всякого за ночь, по правде сказать, было очень страшно. Бейсингем не так уж и боялся смерти, они были достаточно близко знакомы, но одно дело погибнуть от пули или сабли, и совсем другое – сгореть живым.