Вечное дерево

* * *

Песляк нервничал. Все его начинания не находили поддержки в коллективе. Все оборачивалось против него.

Начальство было недовольно Песляком. Полянцев вызвал в райком, говорил о новых методах руководства, об инициативе масс, о выявлении скрытых резервов. Песляк молча выслушал его, тихо согласился с Полянцевым, а в душе был против этих новых методов, потому что они шли вразрез с его сложившимся представлением о партийной работе. Он был уверен, что вся инициатива и все начинания должны исходить от парткома и от него лично, Песляка, как от движка исходит свет. С этими сложившимися принципами партийной работы и пришел он на завод. И все вроде бы делал как лучше, а получалось, наоборот, плохо. Особенно его раздражал Стрелков: не слушался советов, противился рекомендациям и сейчас, когда его, против воли Песляка, сделали воспитателем молодых рабочих, совершал ошибки, мимо которых парт"

кому и ему, Песляку, никак нельзя было проходить.

В цехе Стрелкова брали под защиту, поддерживали н оправдывали, а это раздражало Песляка, задевало самолюбие, и он всеми силами старался доказать свою правоту. И это уже стало его целью.

- Что у вас там опять произошло? - спросил он Кузьму Ильича, едва тот появился в кабинете.

- В чем дело?-в свою очередь спросил Кузьма Ильич.

- Это я у тебя спрашиваю: в чем дело?

- Мы работаем, по-моему, не хуже, чем всегда.

- Небольшое утешение - не хуже!.. Пора бы и лучше работать... А для этого надо со всей ответственностью относиться к воспитательной работе в коллективе.

Что у вас там опять случилось?.. Уже всему заводу известно, а начальник цеха молчит.

- А коли известно, так нечего и спрашивать. А вообще у меня парторг есть, Дунаянц.

- Но ты тоже коммунист и тоже отвечаешь за поли^ тико-моральное состояние цеха.

Песляк умышленно не пригласил Дунаянца, чтоб не вызвать споров, избежать горячности.

- Что ж, ставьте вопрос перед начальством...- предложил Кузьма Ильич.

Песляк понял, что перегнул, произнес мягче:

- Да не о тебе лично речь. Я тебя не для того вызвал. Надо срочно собрание собрать. Давайте прямо в обеденный перерыв или в стыке между сменами.

- А по поводу? ..

- Ну, знаешь ли... Не строй из себя невинную девицу, в цехе ЧП, а он "по поводу?"...

- С Кирилкой, что ли?

- Это само собой. Я говорю о последнем - о пробеге автокара. Сколько можно?

- Никакого в этом ЧП... - возразил Кузьма Ильич,

- Мне надоело это заступничество, - раздражался Песляк, уже не обращая внимания на возражения Кузьмы Ильича.-Я вас не раз предупреждал, ^ерил. Но в ответ вот эти кроссы по цеху. Вы что хотите, чтоб фельетон появился?

- Нет, я этого не хочу.

- Вот собери людей, и поговорим.

- Я не вижу необходимости проводить собрание по этому поводу. Нет повода.

Песляк вновь было вспыхнул, но Кузьма Ильич упредил его:

- Если вы приказываете..,

- Рекомендую.

- Как вам угодно.

- Вот это другой разговор.

- Тогда хоть партийное.

- Я это и имел в виду, - сказал Песляк.

- Но почему, опять же, через меня... А Дунаянц?

- Ну ладно, ладно, не придирайся.

- Когда?

- В обеденный перерыв.

Песляк вышел из-за стола, приблизился к Кузьме Ильичу.

- Зря косишься,-сказал он примирительно.-Нам надо воспитывать молодежь, бороться за моральную чистоту рабочего человека. Этого от нас требует партия.

Пойми..,

* * *

Журка шел на завод с трепещущим сердцем: как-то встретят? От этого зависела вся дальнейшая судьба.

Встретят с насмешкой-в цехе не работать. А значит, отдалиться от Ганньг. Значит, пропадает смысл всей этой затеи с заводом.

Он шел с отцом, чувствуя себя, как в детстве, маленьким н беззащитным.

У самого цеха отец приотстал, придержал Журку за локоть.

- Помни, что ты Стрелков. Сын полковника Стрел - КОва. И действуй соответственно. Потерпи. Полюби свою работу, а уж она тебе... Ясно?

- Да, ясно,-вздохнул Журка.

Подходя к своему участку, Журка все равно заробел, остановился поодаль.

- Здравствуйте, Витя,-издали окликнула его Ганна.

Он заметил, что она сегодня пасмурная, у рта морщинки.

Чтоб не разжалобиться и не отступить от того, что задумал, он вздохнул сдержанно и спросил отчетливо:

- Мне что? .. Это... В другую бригаду?

- Это почему же? Девочки, вы слышали?

Девчонки загалдели, но Журка их не слушал. С трудом сдерживая радость, он подошел к своему станку:

"Привет... Покажем, на что мы способны..."

Рядом, на соседнем участке, начиналась менее радостная жизнь. Кроме Медведя, никто из учеников к положенному часу не явился.

- Где же бригада? - крикнул от своего станка Клепко. - Нам скучно без спектаклей.

Степан Степанович промолчал.

Через час, не выдержав, остановил станок, направился к начальнику цеха.

- Вот сукины дети!-воскликнул Кузьма Ильич.- Видно, перепугал ты их до смерти.

- Как бы не удрали. Ты расчета не давай.

- Договорились.

На всякий случай Степан Степанович прошел в отдел кадров к Хорошевскому. Хорошевский, выслушав его, начальственно заметил:

- Их учить надо, а не шутами выставлять.

- Их воспитывать надо, - возразил Степан Степанович.

- Но я говорю о методике.

- Методика проверенная.

- Нет, нет. Вы так мне всех слесарей разгоните.

Надо ж быть чутким.

- Чутким!-разозлился Степан Степанович.-Чуткость, доведенная до равнодушия...

Ученики заявились к десяти часам, и то лишь двое:

Боб и Мишель.

- Где третий? - спросил Степан Степанович.

- Болен. Мы как раз у него были.

- Приступайте к работе.

Степан Степанович уловил, что без третьего, без Кольки Шамина, они робеют и тушуются.

Однако эти робеющие оказались не такими уж безобидными. Через какие-нибудь час-полтора, когда на них перестали обращать внимание, они вновь дружненько смылись.

- ПНУ! -услышал Журка.

Из-за станка высунулись головы Боба и Мишеля, белесоватая и черная.

Журка помедлил, остановил станок, подошел к ним.

- ПНУ, - повторили они.

- А ну-ка. Напрочь. И чтоб больше не совались.

Мишель и Боб не приняли всерьез слова Журки.

- Брось. Хиляй. Покурим.

Тогда Журка взял их за плечи и столкнул так, что оба крякнули.

- Понятно? Клоуны!

Они молча удалились и больше не подходили к Журке.

- А где ребята? - спохватился Степан Степанович.

Медведь пожал плечами.

Степан Степанович нашел их в курилке, скомандовал:

"Идите".

- Конвоируешь?! - не выдержал Клепко. - Нянька будь здоров. Гляди, они у тебя станок утащат...

Колька Шамин явился на третий день, ни слова не говоря, протянул Степану Степановичу бумагу.

- Справка от эскулапа.

- Сдашь в канцелярию.

Колька был на удивление послушен, встал к станку, выполнял все, что говорил Степан Степанович.

После работы бригадир велел всей бригаде собраться в скверике.

- Сегодня работали неплохо,-проговорил Степан Степанович таким тоном, каким, бывало, разбирал тактическое учение.-Но еще медленно, еще много времени теряем напрасно. Там секунда, там минута-набирается Десяток, а то и больше. А наш рабочий день состоит не Только из часов, но и из минут.

- Неужели? - съязвил Колька Шамин.

Степан Степанович хотел резко оборвать его, но сдержался, перешел к главному:

- Слушайте, ребята, вы ж получали всего ничего, По двадцать рублей в месяц. Я гарантирую вам приличрый заработок.

- Вы ж сами отказывались от общего наряда,- вставил Колька.

- Я - это другое дело... И вообще старшего не обсуждают.

Он посмотрел на парней строго. Колька понял: спорить глупо, как бы там ни было, перед ним герой войны, такой же, как отец его. Он замолчал. И всю неделю молЧал, слушался, делал то, что приказывали, только изредка перемигивался с дружками, строил рожи, над которыми те хохотали до слез.