Страница 18 из 29
— Люди.
— Я имею в виду твою расу. К какой расе ты относишься?
— К расе людей.
— Уф! — тяжело вздохнул Хэм. — Попробуй ты, Пат.
— Оскар, — сказала девушка, — ты человек. Ты млекопитающее?
— Для меня человек млекопитающее для тебя.
— О Боже! — Она попыталась еще раз. — Оскар, как размножается твоя раса?
— У меня нет подходящих слов.
— Вы рождаетесь?
Странное лицо или же тело существа без лица слегка изменилось. Полупрозрачные веки, защищающие его многочисленные глаза, покрылись еще более толстыми заслонками; это выглядело так, словно существо задумчиво сморщило лоб.
— Не рождаемся, — заклекотало оно.
— Тогда, может… семена, споры, партеногенез? Или же деление?
— Споры, — пропищало таинственное создание, — и деление.
— Но ведь… — Она умолкла, и в тишине они услышали зловещий вой трехглазого где-то далеко слева. Люди повернулись, взглянули и в ужасе отступили. Там, куда едва доставал сноп света, один из хохочущих дьяволов подхватил и уносил что-то, несомненно, бывшее одним из пещерных созданий. Остальные же, еще более усиливая ужас положения, продолжали все так же сидеть перед своими ямами.
— Оскар! — крикнула Пат. — Одного из вас схватили!
Она умолкла на полуслове, прерванная громом револьвера, но выстрел оказался неудачным.
— О-о! — простонала девушка. — Это дьяволы! Они схватили одного! — Существо, находившееся перед ней, молчало. — Оскар! — крикнула Пат. — Неужели это тебе безразлично? Они убили одного из вас, ты понимаешь это?
— Да.
— Но… неужели это не имеет для тебя никакого значения? — Пат испытывала что-то вроде человеческого сочувствия к этим существам. — Тебя это вообще не касается?
— Да.
— Но что эти дьяволы делают с вами? Почему вы позволяете им убивать себя?
— Они едят нас, — спокойно сказал Оскар.
— О! — От ужаса у Пат перехватило дыхание. — Но… почему вы не… — Она замолчала, потому что существо начало медленно и методически отползать к своей норе.
— Подожди! — крикнула девушка. — Они сюда не придут. Наши фонари…
— Холодно, — донесся до нее ответ. — Я ухожу из-за холода.
Стало тихо.
Действительно стало холоднее, участились порывы морозного ветра. Оглядевшись вокруг, Пат заметила, что нее жители пещер забираются в свои норы. Девушка беспомощно посмотрела на Хэма.
— Это… это был сон? — прошептала она.
— В таком случае мы спали вместе, Пат. — Он взял ее за руку и повел обратно к ракете, иллюминаторы которой приглашающе светились в темноте.
Когда они оказались в теплом помещении и скинули неуклюжую верхнюю одежду, Пат поджала свои стройные ноги, закурила и принялась довольно рационально взвешивать происшедшее.
— Во всем этом есть что-то непонятное, Хэм. Ты заметил странности в разуме Оскара?
— Он дьявольски быстро соображает!
— Да, он весьма умен. Уровень его интеллекта равняется человеческому или даже… — она заколебалась, — выше его. Однако это не человеческий разум. Он какой-то другой… чужой, странный. Я не могу выразить свои чувства, но заметил ли ты, что Оскар не задал ни одного вопроса? Ни одного!
— Погоди-ка… а ведь точно! Это странно!
— Это чертовски странно. Каждый разум человеческого типа, встречая иную мыслящую форму жизни, задал бы множество вопросов. Мы задавали их. — Она задумчиво выпустила клуб дыма. — Но это еще не все. Это равнодушие, когда трехглазый атаковал его соплеменника… разве это по-человечески или хотя бы по-земному? Я видела, как охотящийся паук схватил одну муху из роя, не беспокоя других, но может ли такое быть с разумными существами? Не может, даже в случае мозгов, развитых так слабо, как у оленей или воробьев. Убей одно животное, и остальные испугаются.
— Это верно, Пат. Чертовски странные создания эти соплеменники Оскара. Странные зверушки.
— Зверушки? Только не говори, что не заметил, Хэм.
— Не заметил чего?
— Оскар не животное. Он растение — теплокровное, движущееся растение. Все время, что мы разговаривали, он укоренялся своим… своим корнем. А то, что выглядело как ноги — это стручки. Он не ходил на них, передвигался на корне. Более того…
— Что?
— Более того, Хэм, эти стручки такие же, как те, которыми трехглазые закидали нас в ущелье Гор Вечности, те, от которых мы чуть не задохнулись…
— Ты хочешь сказать, от которых ты потеряла сознание?
— Во всяком случае я успела их заметить! — ответила она, покраснев. — Это часть тайны, Хэм. Разум Оскара — это разум растения! Не кажется ли тебе, — спросила вдруг девушка, что присутствие Оскара и его соплеменников представляет угрозу людям, живущим на Венере? Я знаю, что эти существа с темной стороны, но что будет, если здесь откроют ценные месторождения? Если именно здесь начнется промышленная эксплуатация? Люди не могут жить совсем без солнечного света, я это знаю, но может возникнуть потребность основания здесь временных колоний — и что тогда?
— Вот именно, что тогда? — повторил Хэм.
— Что тогда? Разве хватит на одной планете места для двух разумных рас? Разве рано или поздно не наступит конфликт интересов?
— И что с того? — буркнул он. — Это примитивные существа, Пат. Они живут в пещерах, не создали культуры, не имеют оружия. Для человека они не опасны.
— Но они так великолепно разумны! Откуда ты знаешь, не являются ли встреченные нами всего лишь варварами и что где-то в глубине темной стороны не существует цивилизация растений? Ты же знаешь, что цивилизация не является привилегией исключительно человека. Взгляни на могучую, хоть и клонящуюся к закату культуру Марса и на мертвые ее остатки на Титане. Человек просто стал ее самой сильной версией, по крайней мере пока.
— Это правда, Пат, — согласился Хэм. — Но если соплеменники Оскара воинственны не более, чем в отношении того кровожадного трехглазого, они не представляют особой опасности.
— Этого я вообще не могу понять. — Она вздрогнула. — Интересно… — Пат замолчала, хмуря брови.
— Что интересно?
— Я… не знаю. Мне кое-что пришло в голову… — Она подняла взгляд. — Хэм, завтра я хочу точно установить, на каком уровне интеллект Оскара. Если удастся.
Однако с этим возникли некоторые трудности. Когда Хэм и Пат приблизились к краю ледяного вала, с трудом преодолев фантастически смятый район, оказалось, что они понятия не имеют, перед которой пещерой разговаривали с Оскаром. В мерцающем свете ламп каждое отверстие казалось им похожим на другие, а существа, находящиеся у выходов, смотрели на них глазами, в которых не просматривалось никакого выражения.
— Ну вот, — озабоченно сказала Пат. — Придется экспериментировать. Эй, это ты, Оскар?
— Да, — произнес клекочущий голос.
— Не верю, — вставил Хэм. — Он был правее. Эй, это ты, Оскар?
— Да, — заклекотал другой голос.
— Но вы не можете оба быть Оскаром!
— Мы все им являемся, — ответил тот, которого выбрала Пат.
— А, неважно, — прервала девушка, опередив дальнейшие возражения Хэма. — Что знает один, явно знают все, поэтому не имеет значения, которого выбрать. Оскар, вчера ты сказал, что разумен. Ты более разумен, чем я?
— Да, много больше.
— Ха! — фыркнул Хэм. — Вот видишь. Пат!
Она со злостью шмыгнула носом.
— Этим он тебя превосходит, янки. Оскар, ты говоришь когда-нибудь неправду?
Полупрозрачные веки закрылись вторыми, толстыми.
— Неправду, — повторил пискливый голос. — Неправду. Нет. Нет необходимости.
— Тогда что… — она вдруг замолчала, услышав глухой треск. — Что такое? О, смотри, Хэм, один из его стручков лопнул! — Пат отодвинулась.
В ноздри людей ударил острый, терпкий запах, напомнивший им часы в ущелье, но сейчас не такой сильный, чтобы Хэм начал задыхаться, а Пат потеряла сознание. Резкий, терпкий и одновременно не совсем неприятный.
— Что это такое, Оскар?
— Это служит для… — голос умолк.
— Для размножения? — подсказала Пат.
— Да, для размножения. Ветер разносит наши споры между нами. Мы живем там, где нет постоянного ветра.