Страница 58 из 72
— Давай-давай, берри еще, — подбадривала она ежиху. — Ты зверрь сильный, я думаю, еще головка сырра и парра булочек вполне поместятся у тебя в лапах.
— Да сколько ж можно? — запротестовала Пижма. — Я уже и так несу пудинг с кремом, грушевый флан и целую кучу мятных вафель. Если на меня нагрузить еще что-нибудь, я могу уронить все.
Кротишка прицелилась и ловко водрузила буханку хлеба на колючую голову Пижмы.
— Вот так, — довольно сказала она, — а теперь иди спокойно и не беги, а то, глядишь, и в самом деле что-нибудь уронишь.
С трудом скрывая улыбку, ежиха скорчила жалобную гримасу и взмолилась:
— Что ж ты делаешь-то? Это уже издевательство! Ты просто жестокий рабовладелец.
Тут кто-то достаточно бесцеремонно хлестнул ее по спине. Пижма обернулась, стараясь двигаться так, чтобы буханка не слетела у нее с головы, и увидела Арвина, стоявшего позади с длинной гибкой палкой в лапах.
— Эт-то еще что? — возмущенно спросила ежиха. — Откуда ты взял эту штуковину?
Арвин грозно потряс у нее перед носом своим «орудием пыток».
— Это розга! — с достоинством объявил бельчонок. — А еще специальная удочка, чтобы выуживать непослушных, а потом наказывать их.
Пижма быстро сложила на стол всю свою ношу, а потом быстро выхватила из лап Арвина его прут.
— Да это же удочка старой Фермальды! — воскликнула она. — Хлыст!
Ролло отложил большую головку сыра, которую катил к выходу, и переспросил:
— Какая еще удочка?
Пижма гордо предъявила ему отнятое у Арвина «орудие наказания».
— Это та самая любимая удочка старой Фермальды. Вспомните загадку: когда придется «на восток идти», я уверена, что «полдюжины хлыстов» нужно будет отмерять именно этой удочкой.
Летописец живо вернулся к сыру и, покатив его дальше к выходу из зала, довольно сказал:
— Неплохо! Ловко подмечено, должен признать. И вообще, похоже, кое-что начинает проясняться.
Полная луна и отблески костра отражались в пруду аббатства Рэдволл. Все обитатели аббатства сидели на песчаном берегу и, не притрагиваясь к еде, слушали речь Аумы:
— Друзья! Обитатели Рэдволла и гости аббатства! В эту прекрасную лунную ночь за праздничным столом я обращаюсь к вам и прошу не забывать наших близких, оказавшихся в беде. Пусть Великие Сезоны защитят настоятеля Дьюррала и полевку Фиалку. Пожелаем им избавления из ужасного плена и не забудем также Мартина — верного воина нашего аббатства, отправившегося им на помощь. Он, храбрый заяц Хват, мужественные сыновья Лог-а-Лога и героическая выдра Грат, может быть, уже находятся в пути за тридевять земель и за три моря, чтобы спасти аббата Дьюррала. Пусть удача сопутствует и Длинной Лапе, и ее храброму выдриному отряду, который до сих пор ведет поиски бедной Фиалки. Удачи им всем в их благородом деле. — Сделав паузу, барсучиха набрала в грудь воздуха и еще громче произнесла: — Храбрые сердца и верные друзья!
Хор голосов эхом откликнулся на ее слова:
— Храбрые сердца и верные друзья!
Арвин отломил кусок фруктового пирога и бросил его в пруд.
— А это маленький ужин для той большой рыбы, что живет там, на дне.
Серебристая вспышка и слабый всплеск стали свидетельством того, что большая рыба приняла подношение маленького бельчонка. Рэдволльцы восприняли это как доброе предзнаменование.
Сноп сел за стол рядом с Командором, Кротоначальником и братом Хиггли. Предварительно он передвинул поближе к себе испорченный Арвином фруктовый пирог. Бельчонку он пояснил:
— Хватит кидаться пирогами. Не вздумай больше кормить рыбу, мучное ей вредно, а то растолстеет и не сможет плавать.
А сам он тут же запустил когти в ближайшее оказавшееся перед ним блюдо — орехово-грибной флан. Брат Хиггли невольно рассмеялся, а Сноп возмущенно заморгал, глядя на брата Хиггли в упор.
Словом, веселая вечеринка шла своим чередом. Когда пришла пора танцевать, Пижма и Краклин заметили, что Ролло задремал. Они растолкали его и сказали:
— Пойдемте! Сейчас не время спать, у нас есть важное дело в Большом Зале. Постараемся выбраться незаметно.
Трое друзей бесшумно вошли в главное помещение аббатства. В пустом зале было так тихо, что им волей-неволей захотелось говорить шепотом. Ролло зажег принесенную с собой лампу, но и без того лунный свет достаточно свободно проникал в зал через высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами витражей.
Разложив на столе рядом с лампой пергамент с загадкой, Ролло спросил:
— Ну что, готовы? Кстати, Пижма, а где удочка Фермальды?
Ежиха подбежала к гобелену и вытащила удочку из-за нижней планки рамы.
— Я ее здесь припрятала, — объяснила она, — будто сам Мартин бережет ее для меня.
Водрузив на нос очки, Ролло склонился было над обрывком пергамента, но Краклин без запинки стала читать стихи наизусть:
— Шестую я, когда все спят, Для вас приберегла…
…Я полагаю, что это относится к нам — тем, кто ищет эти жемчужины. Пожалуй, в любой другой день все обитатели аббатства уже давно спали бы в это время. Иное дело — пир в летнее полнолуние. Смотрим дальше. Со следующих двух строчек и начинается самое непонятное:
Укажет в полную лупу Пурпурная стрела.
Ролло потряс головой:
— Ну-ка прочти еще раз. Что за пурпурная стрела? Где нам ее искать?
Пижма сделала вполне логичное предложение:
— Давайте разделимся и обыщем весь зал. Я начну от двери, Краклин, ты иди к дальней стене и двигайся мне навстречу. А вы, Ролло, можете обыскать центральную часть. Договорились?
Пижма шаг за шагом исследовала доставшуюся ей часть зала, заглядывая за все колонны, ощупывая все неровности стен, просматривая каждый подоконник. Все ее усилия были напрасны. В какой-то момент ей в голову пришла идея взять лампу и посмотреть в самых темных углах. Подойдя к центру зала, Пижма бросила взгляд на Ролло, который в этот момент осматривал дверь, ведущую в коридор, к винному погребу. Летописец стоял к Пижме спиной и вздрогнул, когда по залу разнесся ее пронзительный возглас:
— Ролло, стойте там, где стоите, и не двигайтесь! Летописец замер, полагая, что ежиха таким образом предупредила его о какой-то опасности. Между тем Пижма тотчас же позвала свою подругу:
— Краклин, иди, иди сюда скорее! Смотри!
Белочка в два прыжка оказалась рядом и вопросительно посмотрела на Пижму, не зная, чего ждать. Пижма показала пальцем в сторону спины Ролло и замирающим голосом спросила:
— Ну, что скажешь?
Краклин аж взвизгнула от удивления. В полумраке на плаще летописца прямо под капюшоном светилась пурпурным пятном стрела. Не выдержав напряжения и таинственных разговоров за своей спиной, Ролло развернулся.
— Ну и что? Чего вы так разволновались? — осведомился он, поглядев на замерших с изумленными лицами • Пижму и Краклин.
Ежиха вновь охнула и сказала:
— Посмотрите на вашем плаще — он теперь здесь. Ролло опустил глаза и тоже увидел пурпурную стрелу.
— Ага, понятно! Раз так, то он должен отражаться на стене даже тогда, когда я не загораживаю путь лунному свету, падающему через окно. Вот, смотрите…
Он отступил на шаг в сторону, и пурпурное пятно действительно четко легло на стену.
— Да, хитро придумано, ничего не скажешь, — с уважением в голосе сказал Ролло. — Когда солнце пробивается через этот витраж днем, то в его ярком свете этот треугольничек бледно-розовый. В безлунную и пасмурную ночь мы тоже едва ли увидим тут хоть что-то. А вот в полнолуние… Результат перед вами.
— Итак, первый шаг сделан, — заявила Пижма. Затем она взяла в лапы удочку Фермальды и сказала:
Вот что нам предлагается. Двигаться на восток мы можем только по этому коридору.
Ролло заглянул в темный коридор и сказал:
— Вообще-то он ведет в погреб, но посмотрим, как далеко окажется место на расстоянии шести длин этой удочки.