Страница 18 из 51
Лена, конечно, очаровательная девушка, но наверняка не единственная на твоем жизненном пути, малыш. Да и потом, что ты знал о ней? Каковы были ее намерения? Юношеская любовь прекрасна, спору нет. Но она проходит. И нет от нее никакого другого лекарства, кроме времени. Обжигалась, сама знаю…
Россия, областной центр
На похороны Сычева съехался весь цвет областного криминального мира. Немало было делегатов и из других регионов. Кортеж из «мерсов», БМВ и «линкольнов» растянулся на пару сотен метров. Как водится, оперативники из местного УВД вели съемку скрытой камерой. Конечно же, прислал своих агентов и Казарьянц. Немного позже, просматривая в своем рабочем кабинете видеозапись, он несколько раз останавливал пленку и вглядывался в лицо неприметного, невысокого мужчины, который шел за гробом в первом ряду, а затем сказал на кладбище прощальную речь.
Человека, который так заинтересовал полковника ФСБ, звали Козырь. Долгое время он был шефом службы безопасности у Сычева, а затем, с помощью Аркадия Александровича, создал и собственную, небольшую группировку, являвшуюся, по сути, еще одним звеном структуры, целиком подконтрольной покойному ныне «авторитету».
Глава одиннадцатая
Россия, лето 2003 года
Казарьянц понимал, что, хотя ему и удалось, согласно договору с Вахой, выключить из игры такую опасную фигуру, как Сычев – остается еще не менее, а может, даже и более опасный и изворотливый Никулин; а, значит, контракт выполнен только лишь наполовину и есть смысл подумать, как браться за оставшуюся часть работы. Кроме того, Ваха (через посредника) упоминал и об Огородниковой. Правда, он не настаивал на ее физическом устранении. Но настойчиво указывал, что ее влияние в области все еще слишком велико, и с этим надо тоже что-то делать.
Леон Ованесович устроился в своем любимом кресле. Открыл шкатулку с шахматными фигурами. Поставил на доску белого ферзя, а рядом – двух королей. Затем сильным щелчком снес с доски одного из них, черного. Немного подумав, движением левой ладони сбросил и две другие фигуры…
Набрав номер сотового телефона Никулина, Жуковский долго ждал, пока ему ответят.
– Слушаю! – раздался, наконец, в трубке резкий голос Павла Игнатьевича.
– Здравствуйте, господин Никулин!
– А-а, это вы, господин художник… Что у вас ко мне?
– Есть информация по интересующему вас вопросу. Завтра я буду в вашем городе. Вы можете уделить мне время?
– Не более получаса. Да и то в том случае, если ваша информация действительно чего-нибудь стоит, в чем я сомневаюсь.
– Ваши сомнения излишни.
– Поглядим. Жду вас у себя в офисе ровно в три. И не опаздывайте – в половине четвертого меня уже не будет.
Носков зевнул, с удовольствием потянулся и присел на постели. Покосился на тихо посапывающую рядом Жанночку. Он знал, конечно, что она спит с ним не по любви, а из-за денег: он был не в ее вкусе. Но ему было наплевать; главное, что он мог обладать этим прекрасным телом и получать от маленькой, стройной большеглазой секретарши все, что ему было угодно. Он использовал ее патологическую жадность, чтобы услаждать свою плоть. Впрочем, Носков про себя полагал, что Жанночка тоже имеет свою порцию наслаждения, судя по ее истошным воплям во время их постельных упражнений. Либо же, думал референт Оксаны Кирилловны, она хорошая актриса, и тогда тем более честно отрабатывает свой небольшой гонорар.
Встав с кровати, он натянул брюки и прошел на кухню. И в очередной раз посетовал, что трахается Жанночка хорошо, а вот хозяйка – никакая: со вчерашнего ужина (который готовил сам Носков) осталась гора немытой посуды. Сварив себе кофе, Носков бегло просмотрел лежащую тут же газету. Ничего интересного там не было – всё те же пожары-войны-наводнения, что и всегда. Сам не зная, зачем он это делает (видимо, из чистого любопытства) Носков потянулся к жанночкиной сумочке – секретарша вчера приехала к нему сразу после работы и оставила сей предмет своего гардероба на кухонном стуле. Так, пудра, косметика, презервативы – это все понятно. А вот эти листочки?.. похоже на… Да, это и в самом деле ксерокопии документов из кабинета владелицы «ОКО». Ничего сверхважного, но всё же… Что ж это получается?..
Носков понимающе ухмыльнулся. Так вот, оказывается, кто «сливает» время от времени информацию Никулину! То-то же Павел Игнатьевич так успешно в последнее время стал теснить их компанию на областном уровне, да и в Москве успел кое-что напортить!.. Ну, Жанночка, ну крыса! Ничего. Носков тебе покажет…
Сложив все обратно в сумочку, Носков оставил себе лишь ксерокопии. Жанночка, в его рубашке и босиком, вышла из спальни.
– С добрым утром, – вяло сказала она.
– С добрым утром, киска, – усмехнулся Носков. – Как спалось?
– Спасибо, нормально. Что это у тебя в руках?
– Это ты мне скажи. Как к тебе в сумочку попали копии наших текущих расходов?
– Ты что, рылся в моей…? Да как ты посмел?!
– Потише, детка. Я люблю, когда ты кричишь – но только во время секса, ты поняла? Так у тебя есть объяснение?
– Разумеется, – она уже овладела собой. – Оксана Кирилловна вчера попросила меня захватить эти бумажки с собой домой и поработать с ними на выходные.
– Правда? Не делай из меня идиота! Сколько тебе платит Никулин? Учитывая твое жмотство, уверен, что ты обошлась ему недорого. Или я неправ?
– Да ты просто свинья, Носков. Тощая волосатая свинья!
Он поднялся.
– Верно, киска. Но знаешь, что для тебя самое плохое? То, что тебе придется спать с этой свиньей и дальше, причем уже бесплатно! Пусть тебе платит Никулин, он ведь побогаче, чем я. А моей платой тебе будет молчание. Можешь и дальше шпионить, если будешь ласковой со мной! – Носков грубо схватил Жанночку за запястья и поволок в ванную…
Александр Жуковский
Без пяти три я уже был в приемной никулинского кабинета. Секретарша (я уже знал, что зовут ее Неля) улыбнулась и разрешила мне войти.
Павел Игнатьевич был, как и в прошлый раз, сух и неприветлив.
– Говорите, с чем пришли, – велел он, едва я опустился на стул.
– Огородникова собирается начать на вас серьезную атаку.
– Конкретнее.
– Она будет просить большие кредиты в Европе, под новый проект. Если ей удастся получить средства, она развернет в вашей области строительство гостиничного комплекса. Только в этот раз вы ей помешать не сможете: все будет проводиться через третьих лиц, через подставные фирмы. И при этом – никакой видимой связи с ее компанией.
– А причем же здесь атака на меня?
– Поясню, это несложно. Часть прибыли – разумеется, после отдачи кредитов – она направит на создание специальных мелких банковских структур. Которые, в свою очередь, начнут кредитовать предпринимателей на очень выгодных условиях. То есть, вы потеряете львиную долю клиентов. А там и до банкротства недалеко…
– Ну, эта информация недорого стоит, – скроил он кислую мину. – Если то, о чем вы говорите, и произойдет, то на это уйдут годы. Чтобы добиться права на строительство гостиницы, Огородниковой придется дать крупную взятку. Плюс эти европейские кредиты… Нет, не верю. Скорее она сама обанкротится на этом проекте.
– Тогда у меня в запасе есть джокер, – сказал я.
– Терпеть не могу карты. Что вы хотите сказать?
– К Огородниковой специально приезжал из вашего города один тип… С фээсбэшным удостоверением. Беседовали о вас, между прочим.
– У вас есть запись разговора?
– Конечно, нет. Но его содержание мне известно.
Никулин поерзал на своем кресле.
– Вы либо держите меня за полного дурака, Жуковский, либо сами являетесь глупцом. Почему это я должен вам верить на слово? С какой стати?
– Не хотите – не верьте. Я не настаиваю. Но только этот полковник из Конторы – его фамилия Казарьянц – убедительно просил Огородникову, чтобы она с вами встретилась лично. И вскоре она вам позвонит. Тогда вы мне поверите?